Какова художественная функция снов пискарева в повести
О современной трактовке сновидений художника Пискарева в повести Н. В. Гоголя «Невский проспект»
О современной трактовке сновидений художника Пискарева в повести Н. В. Гоголя «Невский проспект»
Нечаенко Д. А. (Москва), к.ф.н. / 2006
В нашей России, при всей ее, акцентированной Ф. М. Достоевским касательно А. С. Пушкина, литературной «всемирности» и «всеоткликаемости», есть, на мой взгляд, не так много писателей, поэтика которых глубоко укоренена не только в национальной почве (в нашем православии, фольклоре или в нашей диковинной парадоксальной ментальности) — но и в глубинах общеевропейской мифологии и культуры, колыбель и источник которой, разумеется и прежде всего, древняя Греция. Среди этих достопамятных писателей-художников, а не беллетристов, особое место принадлежит Н. В. Гоголю.
Ахиллесова пята, если не болезнь, современного литературоведения и лингвистического структурализма, я полагаю, в том, что зачастую та или иная внешне эффектная «концепция» изобретается вне внимательного прочтения, а значит и понимания, самого художественного текста, тогда как, в моем представлении, она должна не предварять, а резюмировать. Вовсе несложно изобрести некий «концепт», а затем, при соответствующем умении и сноровке, подогнать под него «поэтику». И совсем иное дело, когда «концепция» сама по себе, естественно рождается и проистекает из художественной ткани конкретного произведения.
Собственно, сновидения Пискарева — это цельный в своем художественном единстве онейрический 26 цикл из шести знаково неоднородных снов, но семантически тесно связанных не только между собой, но и со всей мифопоэтической структурой повествования. Этот сновидный цикл своеобразно воссоздает собой структуру возникшей в средневековой итальянской поэзии секстины — строфы из шести строк, построенной на двух звучных, четко акцентированных рифмах. Первый, сказочно изукрашенный, возвышенный сон незадачливого петербургского «мечтателя», названный мной «бал у царицы», очевидно рифмуется по своему трогательному лирико-романтическому пафосу с пятым и шестым, в то время как второе, третье и четвертое сновидения удостаиваются лишь пискаревских, а в данном случае отчасти и авторских ремарок: «чепуха»; «какой-то пошлый, гадкий сон»; «глупое сновидение». Попутно отметим, что гротесковая фигура четвертого сновидения Пискарева, «какой-то чиновник, который был вместе и чиновник и фагот» — явственный прототип колоритного булгаковского персонажа из демонической свиты Воланда.
Первый сон Пискарева начинается после символической мизансцены, которой впоследствии зеркально заканчивается «немая сцена» комедии «Ревизор». Сравним в обратном времени написания порядке.
Жандарм. Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. Он остановился в гостинице. (Произнесенные слова поражают как громом всех вся группа остается в окаменении).
« — Та барыня, — произнес с учтивым поклоном лакей. — у которой вы изволили за несколько часов пред сим быть, приказала просить вас к себе и прислала за вами карету.
Пискарев стоял в безмолвном удивлении. »
Острое переживание и ощущение этого неизбывного, укорененного в самом бытии трагизма, по-видимому, и побудило А. С. Пушкина назвать «Невский проспект» «самым полным из произведений» 33 Н. В. Гоголя.
Описание Невского проспекта
Обратимся к тому, как начинает Н.В. Гоголь «Невский проспект». Краткое содержание этого произведения стоит начать именно с описания этой улицы. Богатый язык писателя очень живо передает нам атмосферу Петербурга того времени. Мы так и видим людей, проходящих по главной улице этого города. С утра на Невском можно встретить нищих, рабочих людей, чиновников. В полдень там появляются гувернантки с детьми, и этот проспект смело можно назвать «педагогическим». С двух до трех часов на проспекте можно увидеть настоящий «парад чинов». Это настоящая выставка дамских шляпок, туфелек, башмачков, платьев, мужских бакенбард и усов. После четырех часов проспект пустеет и вновь оживает с наступлением сумерек, так пишет Гоголь. Повесть «Невский проспект», краткое содержание которой мы рассматриваем, знакомит нас далее с двумя действующими лицами.
Какова роль в повести снов пискарева для понимания его характера
Урок литературы в 10 классе по повести Н.В.Гоголя «Невский проспект»
Тема: Правда и ложь, реальность и фантастика в повести Н.В.Гоголя «Невский проспект»
Технология: проблемное обучение
показать учащимся, как в повести Гоголя «Невский проспект» нарисован образ призрачного, обманчивого города, чуждого мечтательному человеку; выяснить суть противопоставления художника Пискарева и поручика Пирогова.
Предварительное домашнее задание:
По вариантам подготовить характеристику художника Пискарева и поручика Пирогова
Всё обман, всё мечта. Всё не то, чем кажется.
В 1828 году Н.В.Гоголь окончил Нежинскую гимназию. Впереди – свобода, служба, жизнь в Петербурге. В декабре молодой человек отправляется в столицу. Каким представлялся Гоголю Петербург? Вспомним строки из знаменитой повести Гоголя «Ночь перед Рождеством: «Боже мой! Стук, гром, блеск, по обеим сторонам громоздятся четырехэтажные стены; …мосты дрожали, кареты летели, извозчики, форейторы кричали…» Такой увидел столицу кузнец Вакула. Таким, вероятно, представлял себе Петербург и Гоголь. Но действительность оказалась не похожа на сказку. «Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, — разочарованно писал Гоголь матери 3 января 1829 года. – Я его воображал красивее и великолепнее».
Почему же Гоголь разочаровался в этом городе и все-таки посвятил ему целый цикл «Петербургские повести»? Возможно, на этот вопрос нам поможет ответить «Невский проспект».
В.Г.Белинский писал: «Такие пьесы, как «Невский проспект», могли быть написаны не только человеком с огромным талантом и гениальным взглядом на вещи, но и человеком, который знает Петербург не понаслышке.» И действительно, в основу повести легли впечатления петербургской жизни писателя. Город поразил его картинами глубоких общественных противоречий и трагических социальных контрастов. За внешним блеском столицы Гоголь все отчетливее видел бездушие и хищническую бесчеловечность города-спрута, губящего живые души маленьких людей.
Учитель: Как изображена главная улица Петербурга? (блеск, красота, многолюдие)
Учитель: В какое время суток показан Невский проспект? (рано утром, в полдень и после обеда)
Учитель: Обратите внимание, что наиболее подробное описание Невского проспекта автором показано в период с 2-х до 3-х часов. Почему? (В это время по проспекту прогуливаются сильные мира сего, представители аристократии – те, кто представляет собой парадную витрину Российской империи)
Учитель.: Как о них сказано в повести? (подчеркнуты внешние атрибуты: бакенбарды, усы, платья, платки, галстуки, шляпки и т.д.) А где же сами люди?
Учитель: Это уже языковой прием – метонимия. С какой целью автор использует этот прием? (это сатира, позволяющая обнажить человеческое самодовольство, чванство, беспечную праздность, заботу о внешней красоте и пренебрежение красотой внутренней. Эти люди здесь не за делом, а от безделья).
Что представляют собой «Петербургские повести»?
Основной темой является образ маленького человека, угнетенного жизнью, опустошенного своим одиночеством. Среди других произведений русской классической литературы настоящей изюминкой являются «Петербургские повести».
Краткое содержание этих творений позволит освежить в памяти знаменитые высказывания и высокий гоголевский слог. Статья будет полезна студентам и абитуриентам, готовящимся к экзаменам. Краткое содержание «Петербургских повестей» и их анализ представлены ниже. Обратите внимание на основную мысль автора.
Сны и мечты
Оказавшись дома, Пискарев заснул. Ему приснился сон. Именно этим эпизодом продолжает Николай Васильевич Гоголь «Невский проспект». Краткое содержание этой повести далее расскажет нам, что приснилось молодому человеку.
Пискарев представлял, что женится на этой девушке, и она сойдет с того ужасного пути, по которому шла. Однажды он решился сделать ей предложение. Отправившись в тот дом, он вновь увидел ее и рассказал о своем плане. Ответом на его слова было презрение. Пискарев вновь бежал и несколько дней не выходил из своей комнаты. Когда дверь взломали, то нашли молодого человека с перерезанным горлом.
Художник Пискарев
Они оба заметили двух красивых девушек и решили познакомиться. Но поскольку девушки шли в разные стороны, то и молодые люди разошлись, догоняя молодых красавиц. Так происходит завязка действия.
Продолжаем краткий пересказ. Невский проспект повел художника Пискарева за очень красивой, как ему казалось, неземной брюнеткой. Пискарев — по натуре человек очень деликатный и робкий, но Н. В. Гоголь обобщает этот образ. Он дает портрет не конкретного художника, но человека, принадлежащего к определенной социальной группе. Таковы все художники-бедняки Петербурга — они добрые, кроткие, застенчивые, пьют себе чай друг с другом и разговаривают потихоньку, сидя в маленькой комнатенке.
Пока Пискарев идет вслед за девушкой, ему хочется увидеть лишь одно — где она живет. Но она поманила его за собой, и художник попал в ужасная для нежного сердца художника неожиданность, он в ужасе убегает к себе домой. Так продолжается краткий пересказ. Невский проспект с его соблазнами погубит неприспособленного для жизни художника. Дома ему приснится удивительный сон, что девушка пригласила его на бал. А далее он будет мечтать о ней непрерывно, пока не придет к мысли, что ему надо жениться на девушке и вытащить ее таким образом из пропасти, в которую она попала. Но не требуется. Ей не хочется жить тихой полунищенской жизнью.
Его тихо похоронили на Охтинском кладбище. Неприспособленный к реальной жизни, он не смог справиться с ней.
Пример из литературы
В художественной литературе немало примеров такого бегства.
Хорошие примеры можно найти в статьях-рецензиях: «На дне — побег от реальности», «Невский проспект — побег от реальности». Такие образы есть и в произведениях Горького, Достоевского, Чехова.
При написании сочинения «Чем опасен отрыв от реальности» можно многое для себя понять. Первое — что «сбегают» от действительности только слабые люди. Неспособные взять себя в руки и преодолевать трудности. Второе — что такая стратегия очень опасна. И это настоящее наказание и для того, кто убегает, и для его близких.
О Пирогове
Рассказом о друге несчастного Пискарева продолжает Гоголь «Невский проспект». Краткое содержание этой повести отправляет нас по следам блондинки и Пирогова в дом жестянщика Шиллера, чьей женой и была светловолосая девушка. Кроме Шиллера в комнате был еще сапожник Гофман. Вместе они выставили Пирогова, но тот решил не сдаваться и, придя на следующий день, стал заигрывать с молодой женщиной. Она пригрозила тем, что пожалуется мужу. Пирогов заказал у Шиллера шпоры, чтобы иметь повод для того, чтобы появляться в этом доме снова. Наглое поведение Пирогова вывело жестянщика из себя. Он, сговорившись с женой и друзьями, решил проучить его. Блондинка пригласила его к себе в комнату, куда через некоторое время ворвался Шиллер с друзьями и, побив молодого человека, выставил его.
Однако Пирогов недолго досадовал. Подкрепившись пирожками, поручик снова начал радоваться жизни.
Если вы хотите погрузиться в фантастический и даже в какой-то мере миражный Петербург, вы можете прочитать замечательное произведение Невский проспект. Его изучают по школьной программе. Эта работа входит в сборник и раскрывает читателю город с другой стороны. Чтобы было проще ученикам, предлагаем вам повести Невский проспект для читательского дневника.
Невский проспект кратко
На Невском проспекте мы встречаем двух героев поручика Пирогова и его друга художника Пискарева. Гуляя улицей, они увидели двух девушек. Те понравились мужчинам, поэтому они увязались за ними, пойдя каждый за своей избранницей.
Художник Пискарев
Пискареву понравилась брюнетка, он и пошел за ней. Так он пришел к четырехэтажному дому, куда и вошла женщина. Следуя за ней, художник понимает, что он в развратном доме, и тут же убегает. Дома художник решил немного поспать, но слышит стук в дверь. Как оказалось, это та самая женщина прислала за ним и приглашает на бал. Девушка хочет что-то сказать, но ее уводит старик. Герой хочет догнать незнакомку, но просыпается. Как оказалось, это был сон. Ему захотелось увидеть продолжение, ведь если не в жизни, то хоть во сне встретиться с ней. Теперь художник будто спит в реальности, а во сне начинается настоящая жизнь. Чтобы больше спать, он увлекается опиумом, и один из своих снов он увидел девушку в роли жены. Художник счастлив, у них семья, дети. Проснувшись, Пискарев решает сделать девушке предложение, тем самым спасая себя от такой ужасной жизни. Однако девушка не принимает руку и сердце Пискарева. Она не желает в будущем работать, как ей предлагает наш герой, ей нужна роскошная жизнь. Расстроенный художник идет домой, а через неделю, выломав дверь, его нашли мертвого. Тот перерезал себе горло.
Поручик Пирогов
А что же с поручиком? Он пошел в тот день за блондинкой. Это была замужняя немка. Жена жестянщика Шиллера. Преследуя избранницу, он попадает в их дом, где кроме мужа находится и его друг. Они пьяны. В этом состоянии Шиллер просит отрезать ему нос, но Пирогов им мешает. Несмотря на замужество женщины, поручик все равно решает приударить за немкой, а чтобы ее лишний раз увидеть заказывает у жестянщика шпоры и оправу к ножу. Придя к ним домой, он заигрывает с женщиной, вызвав ревность у мужа. В разговоре поручик узнает, что в воскресенье дома жена жестянщика будет одна. Вот и приходит к ней Пирогов, где танцует, обнимает и целует немку. Вот только неожиданно появляется муж, который отхлестал поручика и вышвырнул его на улицу. Пирогов хотел пожаловаться на немцев генералу, но по дороге зашел в булочную. Поев пирожных, он остыл, а к девяти вечера и вовсе обо всем позабыл, отправляясь на один из вечеров, где плясал мазурку.
Подробнее
Ни для кого не секрет, что сны – это не просто несвязные, вырванные из контекста, картинки, что возникают в подсознании человека. Зачастую они имеют огромный смысл, верная трактовка которого может многое рассказать о состоянии его души, образе мыслей, мотивах поступков.
В произведении «Преступление и наказание» сны Раскольникова тоже играют далеко не последнюю роль. Мало того, по некоторым из них можно не только определить черты характера героя, но и задуматься о том, что могло двигать молодым человеком в момент приятия решения о совершении злодеяния.
Накануне преступления Раскольников видит сон, в котором забивают до смерти лошадь. Возможно, это предзнаменование о том, что вскоре случится кровавое убийство. Однако данный сон можно расценивать и в качестве детских страхов героя – быть может, в детстве главный герой видел, как убивают животных и на фоне этого у него возникла некая психологическая травма.
Раскольников двойственен – с одной стороны, он жалеет животных, с другой – со спокойной душой, без сожаления, убивает человека. Впрочем, эта особенность натуры проявляется не только у него, но у многих личностей в реальности.
Также главному герою снится сон об Африке – причем, в данном сновидении состояние его здоровья оставляет желать лучшего. Все о чем он мечтает – заветный оазис, который Раскольников, наконец, находит. Он так рад любоваться зеркальной гладью волн, чувствовать на себе лучи палящего солнца.
Это видение резко контрастирует с серой и будничной жизнью молодого человека. Вполне возможно, его стоит расценивать как тягу к успокоению и чему-то лучшему, как желание вырваться из повседневности и зажить иной, более яркой и полной событий, жизнью.
Следующий достойный внимания сон имеет место уже после совершения убийства. Парень впадает в бред и видит сон, в котором полицейский избивает хозяйку квартиры. Вполне возможно, что совесть Раскольникова стремится переложить его вину за совершенное деяние на кого – то другого. Даже сам герой подсознательно не хочет верить в то, что он совершил такой жестокий и мерзкий поступок.
Также главный герой боится ареста – однако не предпринимает никаких попыток оказать сопротивление либо скрыться.
Видит во сне Раскольников и смеющуюся, убиенную им, старуху. Он всячески старается изгнать этот образ из своего подсознания, но, в отличие от жизни, ему никак не удается избавиться от пожилой женщины. Какие бы попытки он не предпринимал, старуха смеялась пуще прежнего, чем вызывала леденящий ужас.
Это можно назвать отражением позора, который герой испытывает в реальности. Ведь образ словно высмеивает его, осуждает и указывает на то, что с этой ношей он теперь будет существовать до конца своих дней.
Последний сон Раскольников видит уже на каторге – это сон о конце света, также имеющий место в бреду. Вполне возможно, что сновидение символизирует раскаяние героя, долгожданное освобождение – это означает, что духовная работа над собой все же была проведена, человек многое переосмыслил и понял.
В целом, данный персонаж не вызывает негативных чувств и отвращения – а создает впечатление заблудшего человека, который дал волю непозволительным эмоциям и действиям, в результате чего получил вполне логичное и справедливое наказание.
Другие персонажи
По Невскому проспекту прогуливаются поручик Пирогов с приятелем. Пирогову понравилась некая блондинка, тогда как его товарищу – брюнетка, поэтому молодые люди расходятся, устремившись за дамами.
На следующий день Пирогов зашел в мастерскую Шиллера. Его встретила та самая блондинка. Пирогов сказал, что хочет заказать шпоры. Блондинка позвала мужа – им оказался сам Шиллер. Немец, не желая связываться с поручиком, назвал высокую цену и долгие сроки, но Пирогов все равно настоял на том, что хочет заказать именно у Шиллера.
Пирогов начал часто захаживать к немцу якобы спрашивая, когда будут готовы шпоры, но на самом деле, чтобы ухаживать за женой Шиллера. Когда шпоры были готовы, поручик заказал оправу для кинжала. Ухаживания Пирогова за блондинкой возмущали флегматичного Шиллера, он пытался придумать, как избавиться от поручика. Пирогов же в кругу офицеров уже хвалился интрижкой с хорошенькой немкой.
«О, не верьте этому Невскому проспекту!». «Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде».
Основные темы и проблемы
В таком не богатом на события произведении Гоголь затрагивает сразу несколько актуальных тем, которые раскрываются на примере главных героев.
Поручик Пирогов
Это совершенно иной социальный тип, показанный Н. В. Гоголем, наглый и беспринципный. Этот ловелас стал преследовать понравившуюся ему блондинку. В этой части «Невский проспект» — повесть о самодовольной и наглой николаевской военщине. Поручик Пирогов попадает в дом немца-жестянщика Шиллера, которому его приятель Гофман собирается отрезать нос. Шиллер подсчитал деньги, которые уходят на табак, и решил, что дешевле жить без носа. Оба приятеля совершенно пьяны, но трезвеют, когда видят у себя чужого человека. Пирогов, чтобы объяснить, как он сюда попал, говорит, что хочет заказать новые шпоры. Но, заглядывая почти каждый день, никак не может застать приглянувшуюся блондинку одну. Наконец он выясняет, когда мужа не бывает дома, и преспокойно приходит поухаживать за хорошенькой женой жестянщика. Он уговаривает ее потанцевать с ним, надеясь, что дальше все пойдет само собой.
Но в разгар танцев возвращается муж с приятелями и прерывает это веселье, которое самой хозяйке совсем не нравится. Они выпороли, так стоит в первой редакции повести, поручика, а во второй об этом сказано неопределенно, и выгнали его. Поначалу Пирогов хотел бежать жаловаться хоть генералу, хоть царю, но, поразмыслив, решил выбросить оскорбление из головы. Так продолжается «Невский проспект», повесть Н. В. Гоголя. Поручик совершенно успокаивается, зайдя в кондитерскую и съев слоеные пирожки. Вечером в компании он уже танцевал, и все восхищались им.
О чем повесть?
«Невский проспект» — повесть, не богатая событиями. Весь сюжет можно уместить в нескольких предложениях: поручик Пирогов и живописец Пискарёв замечают двух девушек на Невском проспекте, каждый из них следует за той, что по их меркам симпатичнее. Художник идет за семнадцатилетней девушкой, которая становится для него олицетворением всего самого прекрасного на земле, но, как выясняется, незнакомка работает в борделе. Главный герой не может смириться с реальностью – она начинает приходить к нему во сне, подсознание Пискарева пытается ее оправдать. Это превращается в помешательство, он решает жениться на публичной женщине, та же отвечает на его предложение язвительной насмешкой. Как читатель узнает позже, юноша совершает самоубийство.
Главная тема повести «Портрет»
В данном произведении Гоголь показывает конфликт подлинного таланта с демоническим началом. В страшных глазах старика, изображенного на портрете, художник видит себя. Он сам отдал душу дьяволу, потому так ненавистен ему сделался портрет, купленный когда-то за гроши в картинной лавке. Когда Бог преподносит человеку талант, одновременно он дает ему большую ответственность в том, чтобы суметь этот талант правильно применить в жизни. Чем более незаурядна личность, тем больше искушений она встречает на пути.
Какова художественная функция снов пискарева в повести
У Н. В. Гоголя много произведений, которые мы любим за его тонкий юмор. Гротеск, абсурд, сатира — все это переплетается, выходит на первый план, заставляет читателя насмехаться над уродливой реальностью. Например, у кого не вызвала бы улыбку сцена, когда Солоха прячет по мешкам своих любовников в «Ночи перед Рождеством»? А потуги мелких чиновников скрыть все свои провинности перед ненастоящим ревизором в одноименной пьесе? Но «Невский проспект» — произведение совсем другого рода. Здесь нет ни комических эффектов, ни человеческой глупости, которая бы могла нас повеселить. Только что-то зловещее, гнетущее, безвыходное.
Какова художественная функция снов пискарева в повести
Такое происходит много раз. Во сне Пискарев обретает всю полноту счастья, наяву — полную меру страдания. Все вывихнуто и ненормально в этом странном и страшном реальном мире, как все искажено в жизни художника. Можно сказать, замечает автор, что спал Пискарев наяву, а бодрствовал во сне. Эти участившиеся метаморфозы стали источником его страданий физических и нравственных и довели в конце концов до безумия.
Романтическое мироощущение молодого Гоголя было, как мы знаем, весьма восприимчиво к контрастному восприятию мира. Вся повесть «Невский проспект» выдержана в резких контрастных красках. Социальные и психологические контрасты Невского проспекта перекликаются с перепадами в восприятии мира у Пискарева, и все это вместе обостряет ощущение трагического противоречия между действительностью и представлением о том, какой она может и должна быть.
Художник Пискарев был жертвой, по выражению Гоголя, «вечного раздора мечты с существенностью». Это жертва трагическая, ибо слишком велико несоответствие между высокой романтической мечтой и возможностями ее осуществления. Жизнь жестоко посмеялась над Пискаревым. Его преданность идеалу прекрасного и вера в чистоту человеческих отношений не выдержали соприкосновения с грубой прозой жизни, с лицемерным, эгоистическим обществом. В единоборстве с этим обществом он потерпел полное крушение.
Отношение Гоголя к Пискареву двойственное. С одной стороны, ему глубоко симпатичен характер этого благородного мечтателя, с негодованием отвергающего фальшивые и пошлые устои современного мира. Однако, с другой стороны, писатель не может не чувствовать беспочвенность романтического идеала своего героя. Дело не только в том, что этот идеал зыбок, нереален, но еще и в том, что по самой природе своей он порождение той же самой пошлой действительности, против которой направлен. Гоголь видел слабость Пискарева и зыбкость его жизненной позиции.
К середине 1830-х годов романтизм как философия жизни, как метод решения противоречий действительности обнаружил свою уязвимость. Пройдет еще одно десятилетие — и эта тема станет одной из важнейших в русской литературе. В 1843 году Герцен запишет в Дневнике: «Период романтизма исчез, тяжелые удары и годы убили его» (II, 272). Наблюдение это, сделанное в связи с обстоятельствами личной жизни Герцена, имело и несомненно более общий смысл. Романтизм к тому времени станет синонимом благодушия, рутины и дряблости. Как далеко зашел этот процесс, наглядно покажет судьба Александра Адуева в романе «Обыкновенная история». Задолго до Гончарова Гоголь проницательно распознал ранние симптомы той же болезни. Конечно, Пискарев не Александр Адуев, в гоголевском герое еще много истинно привлекательного, в его страстном негодовании против устоев современной цивилизации и морали сквозила юношеская «идеальность» и трогательная в своей простодушной наивности вера и возможность быстрого исправления нравов людей. Но гениальность Гоголя заключалась именно в том, что простодушие Пискарева изображено как порождение той же действительности, что вскормила пошлость Пирогова. Очень они разные люди — Пискарев и Пирогов, и, однако же, они не просто знакомцы, а «приятели»!
Сатирическая, обличительная направленность повести сильно выражена во второй новелле, посвященной Пирогову.
Поручик Пирогов представляет собой совсем иной человеческий материал, чем легко ранимый и чувствительный к малейшим проявлениям несправедливости Пискарев. Ограниченный и нагло самоуверенный, удачливый, преуспевающий, всегда в отличном расположении духа, Пирогов был совершенно чужд рефлексии и каким бы то ни было нравственным терзаниям. Пошлое самодовольство выражало не мимолетное, не сиюминутное его состояние, а самую суть его характера. Писатель создал очень яркий человеческий тип, ставший нарицательным обозначением многих сторон современного ему общественного бытия.
О современной трактовке сновидений художника Пискарева в повести Н. В. Гоголя «Невский проспект»
В нашей России, при всей ее, акцентированной Ф. М. Достоевским касательно А. С. Пушкина, литературной «всемирности» и «всеоткликаемости», есть, на мой взгляд, не так много писателей, поэтика которых глубоко укоренена не только в национальной почве (в нашем православии, фольклоре или в нашей диковинной парадоксальной ментальности) — но и в глубинах общеевропейской мифологии и культуры, колыбель и источник которой, разумеется и прежде всего, древняя Греция. Среди этих достопамятных писателей-художников, а не беллетристов, особое место принадлежит Н. В. Гоголю.
Ахиллесова пята, если не болезнь, современного литературоведения и лингвистического структурализма, я полагаю, в том, что зачастую та или иная внешне эффектная «концепция» изобретается вне внимательного прочтения, а значит и понимания, самого художественного текста, тогда как, в моем представлении, она должна не предварять, а резюмировать. Вовсе несложно изобрести некий «концепт», а затем, при соответствующем умении и сноровке, подогнать под него «поэтику». И совсем иное дело, когда «концепция» сама по себе, естественно рождается и проистекает из художественной ткани конкретного произведения.
Читанный-перечитанный нами «Невский проспект», по моему мнению — не только самое романтическое и символистское, но и, наряду со «Старосветскими помещиками», самое мифопоэтическое, трагикомическое создание Гоголя. Жанр трагикомедии как таковой не только редко представлен в мировой литературе, но и мало изучен. Элементы комического в трагедии или драме — не редкость. Достаточно вспомнить беседу могильщиков в «Гамлете», бурлескный монолог Меркуцио о королеве Мэб по дороге на бал в дом семейства Капулетти или образы странницы Феклуши и провинциального актера Аркадия Счастливцева (Робинзона) в «Грозе» и «Бесприданнице» А. Н. Островского. Лишь в конце XIX в. А. П. Чехов в связи с новаторской поэтикой комедии «Чайка» так обосновал правомерность и смысл своих художественных исканий: «Нужны новые формы Никаких сюжетов не нужно. В жизни нет сюжетов, в ней все перемешано — глубокое с мелким, величавое с ничтожным, трагическое с смешным». Однако трагикомедия в чистом виде, когда драматичное, трагическое, комическое, сатирическое и гротесковое не отдельные компоненты поэтики, но основные системообразующие начала произведения — это до сей поры довольно большая редкость. Предпринятая К. К. Вагиновым в романе «Козлиная песнь» (1928 г.) попытка, опираясь на традицию древнегреческой сатировой драмы, воссоздать истинную трагикомедию, может считаться успешной лишь на стадии эксперимента. В современной же нам литературе тому есть лишь один достойный пример — повесть В. В. Ерофеева «Москва-Петушки». Вместе с тем следует помнить, что в античной эстетике какой-либо симбиоз комического с трагическим был совершенно недопустимым и неприемлемым. Так, И. Ф. Анненский о. Трагикомедия как жанр синкретический, «смешанный» появилась в литературе только нового времени, до конца не сформировалась и поэтому крайне мало изучена. Относительно удачной (разумеется, со многими оговорками) попыткой возродить данный жанр в наши дни можно считать пьесу братьев Пресняковых «Изображая жертву», о чем свидетельствует ее и театральный, и кинематографический успех.
Главная цель данной работы — показать, что уже в первой «петербургской повести» Гоголя «Невский проспект» (1835) трагикомедия как повествовательный жанр тесно и глубочайшими корнями своими связана с поэтикой древнегреческой драмы, представлявшей сакральные мифологические сюжеты. В дословном переводе с древнегреческого «трагедия», как известно, означает «козлиная песнь» и берет свое начало от дифирамба — произведения хоровой лирики, исполнявшегося на дионисических празднествах облаченными в сценические костюмы и маски козлоногими сатирами. Именно из сатировой драмы, как свидетельствует «Поэтика» Аристотеля (IV, 49а19), и эволюционировала трагедия. Комедия, отмечено в одном из авторитетных исследований, допущенная на драматические состязания спустя несколько десятилетий после появления там трагедии, самим своим названием выявляет «столь близкое родство с последней, что той уже никогда не избавиться от этого родства: комедию называли в просторечии «тригодией», или «винными песнопениями». Следует иметь в виду и еще одно, крайне важное для рассматриваемой нами темы обстоятельство — глубинное культурно-психологическое сродство театра как визуального сценического представления, и сновидения — как психического процесса бессознательных «представлений» в зрительных картинах, образах. Задолго до З. Фрейда, еще в 1861 г. в книге «Жизнь сновидений» немецкий ученый Р. А. Шернер определил основное условие возникновения сновидений — «раздвоение сознания», и акцентировал главную их особенность — индивидуальную символику, своего рода «персональный театр». Одна из лучших работ в России на эту тему — статья М. А. Волошина «Театр как сновидение» (1913) из его книги «Лики творчества». «Поэт, — полагает Волошин, — преображает действительность мира в своем творческом сне. В мировой творческой ночи он творит сияющие анфилады снов. Зритель ближе всех стоит к психологии сна. Он спит с открытыми глазами. Его дело в театре — не противиться возникновению видений в душе. Он должен уметь талантливо видеть сны. Сновидение зрителя является моментом, решающим судьбу театра. Наконец, актер переживает тот тип сновидения, который ближе всего стоит к дионисийской оргийности. Чем искреннее актер играет в пьесу, играет в то действующее лицо, которое он изображает, тем убедительнее будет пассивное сновидение зрителя. Законы театра тождественны с законами сновидения». Ю. М. Лотман одну из своих последних статей о сне как «семиотическом окне» завершил утверждением тесной взаимосвязи между сном и искусством, определив то и другое как «нереальную реальность».
Протагонистом (в нашем случае это Пискарев) в античной драме называлось главное действующее лицо трагедии. Сопровождавший же все мистическое таинство хор состоял, как правило, из пятнадцати человек. Характерно, что количество не бегло упомянутых в номинативных перечислениях, а персонально акцентированных Гоголем персонажей в сюжете, касающемся Пискарева, также равно пятнадцати. В центре всего мистериального действа изначально располагался жертвенный алтарь, на котором в честь Диониса Оместа (т. е. Кровожадного), согласно классическим исследованиям этномифологов Джеймса Фрэзера и Эдварда Тайлора, приносились человеческие жертвы — невинные дети, мальчики. Неизменными атрибутами этого ритуала были музыка, песнопения, а также маскарад и «живые картины», т. е. драматические представления. Архетип ребенка как невинного агнца, предназначенного к закланию, многогратно акцентируется Гоголем в системе характерологических предикатов Пискарева: «застенчивый, робкий»; «чист и непорочен, как девственный юноша»; «он был прост, как дитя»; «мысли его были чисты, как мысли ребенка»; «тихий, робкий, детски простодушный». Впоследствии, как отмечает И. Ф. Анненский, человеческие жертвы заменили их «qui pro quo» — лесные животные, чаще всего «дикие козы». С этой баснословной мифологемой Гоголь дословно соотносит своего протагониста во время посещения им «того отвратительного приюта, где основал свое жилище жалкий разврат». Увидев здесь свою «красавицу-незнакомку», Пискарев «бросился со всех ног, как дикая коза, и выбежал на улицу». Корифеем трагедийного хора, сопровождающего действие гоголевской драмы, выступает безвестный старьевщик, «разносчик» старого платья, дребезжащий «козлиный голос» которого между вторым и третьим сновидением Пискарева отрезвляет его от мечтательных грез, возвращая на грешную землю, где властвует «вседневное и действительное», т. е. реальность и судьба, многократно акцентированный античными трагиками неумолимый рок. Здесь важно помнить, что, согласно эллинским мифам, бог сна Гипнос являлся родным братом богинь судьбы Мойр и был не только сыном Нюкты (Ночи) и братом-близнецом Танатоса (Смерти), но и родным братом олицетворенных греками в качестве детей Ночи Сладострастия и Обмана, а также отцом Фантаса (Фантазии, в том числе творческой). Всех своих детей Ночь породила под впечатлением воистину вселенского, космического преступления, когда (за много веков до З. Фрейда и его концепции «эдипова комплекса») первотитану Урану, олицетворявшему Небо, его сын Кронос (символ Неумолимого Времени) отсек волшебным серпом детородный орган. Из семени этого органа, упавшего в море, родилась среди кипения пены Афродита. Ученик Сократа, историк и писатель Ксенофонт Афинский в своей «Греческой истории» свидетельствует о том, что древние греки одновременно поклонялись двум Афродитам — Афродите-Урании (т. е. Небесной, непорочной, богине возвышенных платонических чувств) и Афродите-Пандемос (т. е. публичной, площадной, земной и порочной, олицетворявшей в том числе и проституцию). В храмах, воздвигнутых в честь Афродиты-Пандемос, как и во всех без исключения странах древности, и на Востоке, и в Малой Азии, существовал ритуал священной проституции. Гиеродулы, т. е. публичные женщины, посвящали себя Афродите и считались ее жрицами. Заработанные ими деньги передавались в казну храма. Как видим, глубокие мифопоэтические корни роднят платонический образ «красавицы», предстающей в воображении и грезах Пискарева «небесной царицей», «венцом творения», и образ уличной «незнакомки», оказывающейся в реальности вульгарной девицей легкого нрава. Эта амбивалентность, укорененная не только в мифологии, но и в самой жизни двойственность придает платоническому идеалу Пискарева поистине символический статус. Тут торжествует не просто традиционная для романтиков, и европейских, и русских, неизбывно трагическая бинарность. Тут, буквально по Ф. М. Достоевскому, «дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей». Важно не забывать и о том, что даже в преодолевшей «сладострастный» эротизм язычества христианской традиции небесная чистота и земной порок столь же двойственны, мистически неслиянны и вместе с тем онтологически, бытийственно нераздельны, близко сопряжены образами Матери Спасителя Марии Приснодевы и мироносицы Христа Марии из Магдалы, блудницы, причисленной благодаря ее покаянию и вере к лику святых. Поэтому вовсе не случайно Пискарев, в определенной степени художническое «альтер эго» самого Гоголя, натура романтическая и до беззащитной крайности чуткая, ослепленный небесной красотой тривиальной кокотки, сравнивает ее с «перуджиновой Бианкой» — образом католической Мадонны, запечатленным на фреске Пьетро Перуджино «Поклонение волхвов», находящейся в столь обожаемой Гоголем Италии, в часовне Санта Мария деи Бьянки в городе Пьеве. Запечатленная Гоголем в психологическом строе характера и в грезах Пискарева парадоксальная мысль о том, что человек способен одновременно совмещать в душе своей «две бездны» и «два идеала» («идеал Мадонны» с «идеалом содомским») оказалась чрезвычайно близка Ф. М. Достоевскому — и в его творчестве (образ «блудницы-святой» Сони Мармеладовой), и в его философских раздумьях. Известно также, что в черновой рукописи повести пискаревская «красавица» носила имя «Липушка» — так, «без церемонии ударивши по плечу красавицу», называет ее явившийся в «приют жалкого разврата» «один офицер». Липушка — уменьшительное от Олимпиада, что в переводе с греческого — «дочь Олимпа». В семантике русской фонетики «Олимпиада» звучит уже как «дочь» не только божественного Олимпа, но и демонического «ада». Не эту ли тайну, мистическую тайну своей двойственной природы обещала открыть Пискареву в его первом сновидении «небесная красавица», но так и не открыла, оставив ее мучительной загадкой — быть может, даже для самого Гоголя.
Далее мы вплотную подходим к той чрезвычайно важной особенности гоголевской поэтики трагического в «Невском проспекте», которую можно определить как ритуал литературного жертвоприношения — именно ритуал, а не «художественный прием», ввиду того, что не столько эстетика, сколько христианская этика безусловно противится тому, чтобы именовать в данном контексте «приемом» принесение тем или иным писателем в жертву художественной идее не только Пискарева, но и многих других знаменитых героев русской классики — будь то пушкинские Цыган и Земфира, Ленский и Евгений из «Медного всадника», лермонтовский Мцыри, Базаров, Обломов или Петя Ростов, Андрей Болконский и Анна Каренина в романах Л. Н Толстого. К осознанию смысла данного ритуала приводит нас сам Гоголь, назвавший «детски простодушного Пискарева» после его гибели «жертвой безумной страсти». Показательно в связи с этим и замечание проницательного В. Г. Белинского, отметившего в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835), что Пискарев, до экстатического безумия увлекшийся «красавицей-незнакомкой», готов «принести ей в жертву, как Молоху, даже свою честь». Как отмечает И. Ф. Анненский, в Аттике во время мистериального торжества в честь Артемиды (богини не только охоты, но и целомудрия и девственности) на ее алтарь, согласно ритуалу, «должна была попадать кровь из расцарапанной жреческим ножом шеи одного из участников церемонии». Это более чем красноречиво свидетельствует о том, что в данном случае «богослужебный обряд удержал смягченную форму человеческой жертвы». В связи с трансформацией в гоголевском сюжете этого древнейшего мистериального ритуала остается только напомнить, что, когда после внезапного исчезновения Пискарева, ровно через неделю, т. е. спустя библейских «семь дней творения», «наконец выломали дверь», то в комнате несчастного петербургского «мечтателя» «нашли бездыханный труп его с перерезанным горлом», а «окровавленная бритва валялась на полу».
Мастерски пользуется Гоголь в «Невском проспекте» и литературной формой так называемых «лирических отступлений», прямых ремарок и комментариев всего происходящего непосредственно от повествователя. В греческой драме также существовал похожий прием, называемый «парабаса», когда корифей хора напрямую обращался к зрителям, поясняя смысл происходящего на сцене. В контексте всего вышесказанного, всей мифопоэтической системы и семантически многоуровневой структуры текста, касающегося судьбы и гибели Пискарева, я полагаю, совершенно по-иному, по-новому прочитываются и его сны. «Сновидения сделались его жизнию он, можно сказать, спал наяву и бодрствовал во сне», — без обиняков характеризует своего протагониста писатель. Называя на первых же страницах повести Пискарева «странным явлением», «столько же принадлежащим к гражданам Петербурга, сколько лицо, являющееся нам в сновидении, принадлежит к существенному миру», Гоголь ясно акцентирует и недвусмысленно объявляет об эфемерной сюрреалистичности всего происходящего не только с мечтательным художником, но и со всеми персонажами повествования. Гоголь впервые открыто и не таясь от читателя являет нам главный «козырь» своей поэтики фантастического, обнажает основной системообразующий принцип своего «художества» — мифопоэтизацию отображаемой жизни. «Художество есть оплотневшее сновидение» — именно так определил доминанту подобной поэтики П. А. Флоренский в трактате «Иконостас».
Собственно, сновидения Пискарева — это цельный в своем художественном единстве онейрический цикл из шести знаково неоднородных снов, но семантически тесно связанных не только между собой, но и со всей мифопоэтической структурой повествования. Этот сновидный цикл своеобразно воссоздает собой структуру возникшей в средневековой итальянской поэзии секстины — строфы из шести строк, построенной на двух звучных, четко акцентированных рифмах. Первый, сказочно изукрашенный, возвышенный сон незадачливого петербургского «мечтателя», названный мной «бал у царицы», очевидно рифмуется по своему трогательному лирико-романтическому пафосу с пятым и шестым, в то время как второе, третье и четвертое сновидения удостаиваются лишь пискаревских, а в данном случае отчасти и авторских ремарок: «чепуха»; «какой-то пошлый, гадкий сон»; «глупое сновидение». Попутно отметим, что гротесковая фигура четвертого сновидения Пискарева, «какой-то чиновник, который был вместе и чиновник и фагот» — явственный прототип колоритного булгаковского персонажа из демонической свиты Воланда.
Первый сон Пискарева начинается после символической мизансцены, которой впоследствии зеркально заканчивается «немая сцена» комедии «Ревизор». Сравним в обратном времени написания порядке.
Жандарм. Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. Он остановился в гостинице. (Произнесенные слова поражают как громом всех вся группа остается в окаменении).