Карл юнг про сны
Юнгианские типы снов
Мы подошли к самой сути теории Юнга о сновидениях. Его ключевая гипотеза заключалась в том, что абсолютно все сны являются компенсацией. Роль сновидения состоит в том, что оно изменяет, уравновешивает и корректирует сознание, таким образом восстанавливается психический баланс, что в конечном итоге ведет к целостности. Сон компенсирует те аспекты личности, которыми мы пренебрегаем, и вносит равновесие в любую одностороннюю позицию. Например, застенчивый и незаметный мужчина часто видел сны о великих исторических деятелях, таких как Наполеон и Александр Македонский. Такие яркие встречи с историческими знаменитостями компенсировали его чувство собственной незначительности, которое всегда заставляло его вежливо держаться в тени.
Для чего нужны сны по Юнгу?
Компенсирующая функция сновидений — это психическое средство саморегуляции. Тело стремится поддерживать постоянную температуру, оно потеет, когда температура поднимается, или дрожит, когда температура падает. Так и психика стремится обрести индивидуальность, что становится возможным, только когда все ее компоненты находятся в равновесии и обретают целостность. Компенсация становится проявлением организующей, целенаправленной функции бессознательного, которое ощущает неустойчивость сознательной позиции. Оно находит или создает символы сновидения, которые могут урегулировать и уравновесить ситуацию, и таким образом, следуя указаниям бессознательного, сознание может достичь большей полноты.
Юнг оспаривал утверждение, что сны просто воспроизводят события предыдущего дня. Сны редко повторяют события в точности. Они округляют, добавляют или вычитают что–то. Юнг полагал, что такая трансформация — добавление, вычитание или округление (абсурдность сновидения) — носит компенсирующий характер. Компенсация расширяет фрейдистские представления об осуществлении желаний. Обе концепции признают, что часть содержания сновидений отвергается сознанием. Тем не менее их отличие состоит в том, что юнгианское сновидение стремится к целостности через гармонию и равновесие, а фрейдистское сновидение опускается до удовлетворения детских желаний. Первое предполагает интеллектуальную оценку, которая не нуждается в пересмотре, оно изобретательно и подвижно, а второе — слепой автомат.
С точки зрения Юнга, материал, полученный из бессознательного, может восприниматься даже болезненно, потому что бессознательное показывает спящему неприятные аспекты его жизни, на которые сам человек не хотел бы обращать внимание. Сны выражают то, что эго не знает или не понимает.
Классификация снов по Юнгу
Желая понять сновидение, Юнг всегда считал правильным спросить: какие позиции сознания требуют компенсации? Хотя компенсирующие сновидения и преобладают, существуют и другие сны. Они могут быть проспективными, архетипическими, экстрасенсорными или травматическими.
Прогнозирующие (проспективные) сны
Возможно, самые многочисленные некомпенсирующие сновидения — это прогнозирующие, или проспективные, сны. Они также служат развитию личности, поскольку приходят, когда сознательная позиция слишком слаба, а бессознательное пытается показать спящему последствия, к которым это может привести. Предсказание — это одна из форм предупреждения. Психика заглядывает в будущее, чтобы узнать, что произойдет, если события будут развиваться в том же направлении. По мнению Юнга, «сны подготавливают, возвещают или предупреждают некоторые ситуации часто задолго до того, как они действительно произойдут. Это необязательно чудо или предсказание. Большинство критических или опасных ситуаций проявляется не сразу, только сознание ничего о них не знает. Секрет могут выдать сны».
Проспективный сон, говорил Юнг «происходит из слияния подсознательных элементов, и потому это комбинация всех ощущений, мыслей и чувств, которые сознание не регистрирует по причине слабой концентрации». Нет ничего более пророческого, чем медицинский диагноз или прогноз погоды. Они являются просто прогнозирующей комбинацией, которая может совпасть с фактическим положением вещей, но необязательно во всех деталях.
Например, вам может присниться, что деревянная лестница в вашем доме рухнула, а спустя два дня она действительно рушится. Для юнгианца это не пророческий сон. Это пример прогнозирующего сна. Сложно отрицать, что, когда вы ходили вверх и вниз по лестнице, вы могли услышать едва различимый треск или подсознательно почувствовать, как лестница чуть содрогается под вашим весом. Тогда это не вещий сон, а только вывод, предупреждающая конфиденциальная информация, полученная телом и зарегистрированная ниже уровня сознания.
Предупреждающие сны можно сравнить «с подготовительными упражнениями, или с черновым наброском, или с приблизительным планом на будущее». Это возможно, потому что психика в этой ситуации учитывает оба фактора — и сознательный, и бессознательный. Психика вооружена даром предвидения и может знать наперед, к какому заключению придут эти силы. Поступая так, она может разрешить даже чрезвычайно сложный конфликт или подготовить человека к будущей ситуации. Сон может быть как позитивным, так и негативным по содержанию, может предвещать необычайную удачу или катастрофу.
Архетипические (большие) сны
Некоторые сновидения выходят за рамки того, что представляется важным для личности. Такие сны часто используют неожиданные и даже непостижимые символы (абсурдность сновидений), и их отношение к спящему трудно понять. Эти сны часто отличаются живостью образов, которая захватывает внимание. Люди годами хранят память о таких сновидениях и считают их своим богатством. Это архетипические сны. Их отличает уникальность, потрясающая сверхъестественность; эстетически богатая структура; геометрический, схожий с мандалой рисунок, мифологическое и метафизическое мышление; сильнейшее чувство понимания смысла, который они несут в себе.
Архетипические сны приходят из коллективного бессознательного и появляются в символической форме снова и снова в мифах, религиозных мотивах и сновидениях. Часто такие сны создают особый смысловой контекст, поскольку они являются ярчайшим невербальным и потому невыразимым опытом. Даже если сон непонятен, он обогащает опыт человека, потому что он больше похож на самодостаточные и осознанные видения, а не на лоскутное покрывало наших привычных снов, которые участвуют в реорганизации памяти.
Архетипические сны обладают тем, что Юнг называл «космическое качество»: мы ощущаем бесконечность времени и пространства; с потрясающей скоростью преодолеваем огромные дистанции и, как комета, летим через пространство; парим над Землей; встречаемся с личными богами и богинями; наше собственное «Я» расширяется до такой степени, что мы покидаем тесные пределы индивидуальности и обнимаем все сущее. Архетипические сны посещают человека в основном в самые важные, переходные моменты жизни. Они приходят во времена особого душевного подъема или неуверенности и направляют процесс индивидуации к достижению большей целостности нашей личности.
Как понять архетипические сны?
Чтобы понять такие сновидения, Юнг предлагал обращаться к историческим и мифологическим аналогиям или к развернутому описанию, при котором ассоциации становятся имперсональными, а не вращаются вокруг мелких деталей сна. Традиционно некоторые люди чувствуют необходимость скрывать архетипические сны как «драгоценную тайну». А другие, особенно поэты и рассказчики, ощущают огромное желание рассказать об этих снах. Может быть, они хотят поделиться ими, потому что такие сновидения обладают всеобщим смыслом и отражают общечеловеческие проблемы? Или они верят, что, бесконечно повторяясь в архетипических снах, вечное напоминает нам о себе?
Однако необходимо подчеркнуть, что чисто архетипический сон в некотором роде заблуждение. Несмотря на архетипическое содержание, во сне почти всегда присутствует некий личный элемент. Возможно, более правильно рассматривать не архетипические сновидения, а архетипические образы или мотивы, которые составляют сон. Сновидение, в котором есть один или несколько таких элементов, требует развернутого архетипического описания.
Юнг считал сновидение психической реакцией сознания на реальную ситуацию — события, мысли, эмоции, надежды, страхи и конфликты, которые переполняют жизнь каждого человека. Сон, говорил он, всегда содержит бессознательное дополнение или аспект, компенсирующий текущую жизненную ситуацию человека. Сознательная ситуация обычно возникает из опыта столкновения с комплексом или в результате проблемы, о которой сложилось неверное суждение. Ошибочными могут быть решение, позиция по отношению к другому человеку или самооценка.
Важность сознательной ситуации в анализе сновидений проявляется, когда одинаковые образы возникают в сновидениях разных людей. Можно ли интерпретировать такие образы одинаково для всех сновидений? Как Артемидор почти две тысячи лет тому назад, Юнг заявил, что обстоятельства спящего определяют анализ.
Как интерпретировать разные типы снов по Юнгу – метод объективной и субъективной трактовки
Когда контекст сна установлен, необходимо определить уровень, на котором сон станет понятным. Юнг утверждал, что сны можно интерпретировать как на субъективном, так и на объективном уровне. Субъективная интерпретация в этом контексте не имеет привычного оттенка чего–то мнимого, личного или иллюзорного. Вопрос стоит так: фигуры людей и событий предстают во сне такими же, как и в реальной жизни, или они отражают грани личности спящего?
Фигура считается объективной, когда появляется во сне как реальный человек, который находится в реальных отношениях со спящим. Она субъективна, когда ее появление во сне отражает какую–то часть личности самого спящего. Объективный подход используется, если фигура сна — это человек, который важен для спящего, таким человеком предположительно может быть член его семьи или близкий друг. Но если фигура сна не особенно важна для спящего, предпочтительно использовать субъективный подход. Дальние родственники, если человек их давно не видел, исторические персонажи и даже незнакомые фигуры при интерпретации сновидения будут трактоваться субъективно. Эти люди становятся персонификацией какой–то части личности спящего.
Другой критерий для выбора объективной или субъективной интерпретации — это манера, в которой изображается фигура сна. Если некто хорошо знакомый спящему проявляется с фотографической точностью ( таким как есть), фигура сна интерпретируется объективно. Но если сон рисует фигуру неточно, то заведомо ложные черты, скорее всего, принадлежат самому спящему или отражают его поведение в конкретной ситуации.
Кроме того, очень важны эмоции, связанные с фигурой сна. Когда во сне в качестве важной фигуры появляется человек, с которым спящий ощущает сильную эмоциональную связь в реальной жизни, субъективная интерпретация будет более предпочтительна. Фрейд называл такой перенос эмоционального заряда маскировкой. Но для Юнга это способ отделить эмоции от человека, чтобы обнаружить ошибочную или неадекватную позицию. «Например, когда важный для спящего человек появляется во сне как раб, бессознательное, возможно, напоминает спящему, что этот человек не настолько всесилен, как спящий сознательно верил».
Субъективная интерпретация сновидений уже не столь противоречива, как тогда, когда Юнг впервые предложил ее в качестве альтернативы объективному подходу, тогда преобладавшему. Фрейдистский анализ трактует содержание сновидения в терминах нашего повседневного опыта, который непосредственно или в виде импульса направлен на других людей или внешние объекты. Многие из современных теоретиков сновидений, включая самих неофрейдистов, стали все больше использовать субъективную интерпретацию. Юнг был первым аналитиком, предложившим особый критерий для определения того, как следует понимать сон — объективно или субъективно.
Трактовка снов по Юнгу с помощью расширения прямых ассоциаций
Для понимания образов сновидения Юнг использовал метод расширения прямых ассоциаций, а не технику свободных ассоциаций, предложенную Фрейдом. В последнем случае, если во сне человек увидел быка, серия последовательных ассоциаций могла выглядеть следующим образом: корова, молоко, бутылка, ребенок, плачет, голодный. Согласно Юнгу, этот метод приводит к тому, что ум свободно блуждает, уводя человека в сторону от изначальных образов сна. Его метод прямой ассоциации не позволяет потоку мыслей отклоняться, снова и снова возвращая его к оригинальному образу.
Этот метод приводит человека к тому, что ассоциируется с самим образом быка — большой, сильный, опасный, племенной бык, — пока ассоциации не достигнут точки, где смысл образа сможет проявиться. Юнг соглашался, что свободные ассоциации могут привести к ценным психологическим открытиям, но эти открытия часто не имеют ничего общего с посланием, которое несет сон. Точно так же можно выбрать в словаре любое случайное слово и использовать его как начальный образ.
Юнг предпочитал расширение образов сновидения, технику, которая выявляет более широкий, а потому более глубокий смысл символов тем, что помещает их в мифологический и сверхличностный контекст. Первый шаг — изучение личных ассоциаций, связанных с образом сна, скажем, с образом быка. На следующем шаге определяется культурный смысл, связанный с этим образом. Образ быка для испанца обычно связан с кровавой схваткой и отличается по смыслу от того же образа в восприятии индуса, который каждый день видит, как быки свободно бродят по улицам. На более глубоком уровне расширения можно попытаться обнаружить архетипы, связанные образом.
В третьей фазе аналитику могут помочь конкретные сказки, мифы или религиозные практики. Для индуса это может быть бык Нанди, который нес на себе бога Шиву, и таким образом определяется религиозный элемент сновидения. Точно так же у древних египтян священный бык Апис почитался как реинкарнация бога Птаха, а в Персии бык был связан с культом Митры. Эти мистические связи помогают спящему обратиться к надличностным категориям его жизни. Далее в нашей книге мы рассмотрим особые архетипические образы, которые являлись Манишу Павле в юности и Кавите Найар перед ее замужеством. Эти поразительные сновидения были для них исключительно важны и стали поворотными моментами их жизни.
В чем разница трактовки разных типов снов по Юнгу и Фрейду?
Возникает вопрос: является ли юнгианская концепция сновидения и его метод интерпретации чем–то более «глубоким» или фундаментальным по сравнению с защитной концепцией Фрейда. Юнг полагал, что наши обычные сны в основном служат для усвоения воспоминаний и отражают личные взгляды человека, однако архетипические или «большие» сновидения стали главным аспектом его теории, придав ей глубокий смысл. Фрейд считал, что архетипические сновидения управляются вторичным процессом и являются внешним личным проявлением первичного процесса. Фрейд относил все значительные сновидения к эдипову комплексу. Юнг противился такому объяснению невыразимого. Он считал, что по одному кирпичу нельзя судить об архитектуре и назначении всего храма.
Фрейд утверждал, что сны отражают прошлые конфликты, от которых человека нужно защищать. Он говорил: откройте мне ваши сны, и я покажу вам причину вашего беспокойства. А Юнг считал, что сны способствуют индивидуации. И потому он говорил так: откройте мне ваши сны, и я покажу, к чему вы стремитесь и что преграждает вам путь. Фрейд видел прошлое каждого из нас — детство. Юнг заглядывал дальше и видел будущее человека — зрелость. Оба утверждали существование и важность бессознательных аспектов разума, и оба считали, что сновидения несут в себе послания из бессознательного.
Дневной остаток создает фрейдистский сон, пробуждая прошлые конфликты. Для Юнга он открывает области, недоступные для повседневного опыта. Он оценивает настоящую ситуацию человека, а не сосредотачивается на его прежних конфликтах. Фрейд говорил нам, что сновидение охраняет сон, регулируя инстинктивное напряжение. Сон помогает разрядить подавляемые инстинктивные влечения. Юнг же считал, что сновидение выполняет компенсирующую функцию и помогает достичь психического равновесия. Оно обращает внимание спящего на неизвестные аспекты его личности. Юнг также утверждал, что сон «подготавливает спящего к событиям следующего дня». Сон выполняет исследовательскую функцию.
Фрейд решил проблему снов с помощью противопоставления явного и тайного содержания сна. Для него явный сон — только фасад, ложное или искаженное проявление основных тайных мыслей сновидения. Юнг не соглашался с ним и полагал, что внешний фасад и есть сновидение, и другого не существует. Он считал, что образы сновидения говорят сами за себя.
По Фрейду, сон сам по себе бесполезен, он лишь дает толчок свободным ассоциациям, которые приводят к единственно важному скрытому содержанию. Поэтому неудивительно, что Фрейд считал сновидение абсолютно асоциальным: оно никак не связано с кем–то еще; оно возникает внутри субъекта как компромисс между противоборствующими душевными силами; оно непонятно даже самому человеку, а потому неинтересно для других людей. Для Юнга сновидение может стать частью непрерывного диалога. Он советовал рассматривать сны как серию эпизодов, а не как отдельный эпизод. Так смысл символа может найти подтверждение в следующих снах. Диалог со сновидениями может предвосхитить будущие образы, так как весь процесс разворачивается последовательно, и все, что произойдет, связано с предыдущими образами — протосимволами. Поэтому Юнг полагал, что крайне важно вести дневник сновидений, в то время как Фрейд решительно отговаривал своих пациентов записывать сны.
Теории Юнга и Фрейда о функции сновидений и их методы интерпретации, похоже, отражают их собственный опыт сновидений. Сны Юнга — это связные повествования. Они отражают необыкновенно высокие уровни сознания и наполнены символами, мифологическими и/или сверхъестественными сюжетами и необыкновенно сильными эмоциями. Сны Фрейда — это нестройная череда личных воспоминаний и повседневных проблем. В интерпретациях Юнга сновидение предстает в виде единой метафоры, которая при расширении легко впитывает новый материал. Фрейдистский метод свободных ассоциаций пробуждает личные воспоминания, фрагментарные и разрозненные. Их окутывает зыбкий туман далекого прошлого.
И Фрейд и Юнг посвятили несколько лет самоанализу, и все это время сновидения были для них важным исследовательским инструментом. В результате они пришли к разным выводам о том, что хранит в себе бессознательное. Возможно, методы интерпретации определила их собственная манера видеть сны. Эта разница проявлялась и в дальнейшем, когда они проводили исследования вместе со своими студентами. Некоторые сновидения их студентов были связными метафорами, а другие больше напоминали обрывки бреда. Это еще раз показало, что в одних случаях один из методов интерпретации представляется убедительным, а в других его было сложно применить. Возможно, некоторые люди по природе свободные ассоциаторы, а другие склонны к расширенным ассоциациям. Как Юнг объяснял одному из своих коллег: «Человек не может выйти за пределы самого себя. Вот почему психология Фрейда, Адлера и моя — это обобщение и абстракция нашей общей психологии».
Отличие юнгианской модели снов от фрейдистской
Юнг (1875–1961) разрушил основу фрейдистской идеологии, когда не согласился с утверждением Фрейда, что сон — это просто искаженная версия основного неявного содержания, и только оно правдиво отражает субъективное состояние человека. Юнг говорит: «Для меня сны — это часть природы, они не таят в себе намеренного обмана, но выражают нечто наилучшим способом». Он не принимал фрейдистского разделения явного и скрытого содержания сна. Юнг также не был согласен с идеей Фрейда о противостоянии сознания и бессознательного.
Основные отличия юнгианской модели сна
Юнг считал психику саморегулирующейся системой, которая поддерживает равновесие, так же как это делает тело. Каждый процесс, который заходит слишком далеко, немедленно вызывает компенсирующую реакцию. Сновидение, по мнению Юнга, — это проявление непреднамеренного психического процесса, который выполняет компенсирующую функцию по отношению к сознанию человека. Сны кажутся нам странными, потому что мы не можем понять их истинные намерения. Сны не бессмысленны, скорее это текст, который мы не можем прочесть. Чтобы научиться понимать сновидения, нам требуется сначала выучить их язык Юнг считал абсурдность сновидений одним из свойств их языка — преувеличения привлекают внимание. Так Юнг ответил на фундаментальные вопросы о сновидении и тем самым вступил в разногласие с Фрейдом.
Излишне говорить, что последствия их разногласий были весьма серьезными. Хотя Юнг и отдавал должное Фрейду, он не захотел подчиниться фрейдистской догме. Юнг не желал приписывать исключительную важность детским сексуальным травмам и не считал сексуальность универсальной основой психологии. Первые трудности возникли в связи со спорным заявлением Фрейда о том, что большинство символов — это скрытые представления о гениталиях или сексуальном акте. Юнг считал сексуальный компонент одним из выразительных средств, а не смыслом или целью всего сновидения. Точно так же сексуальный сленг («prick», «motherfucker») не означает гениталии или сексуальное действие как таковые, а выражает различные степени агрессии по отношению к обидчику.
Юнг хотел найти смысл, который соответствует всему контексту сновидения. Например, дерево во сне нельзя считать только фаллическим объектом, символизирующим сильное либидо, которое спящий испытал в подростковом возрасте, когда отдыхал под деревом. Тенистая крона дерева может означать защиту и поддержку. На более глубоком уровне деревья могут быть символом равновесия, потому что растительное изобилие означает, что человек живет в согласии с природой. А на трансцендентальном уровне дерево может быть Древом Жизни, как в каббале, и представлять основу космологии и мириады взаимосвязей, пронизывающих все сущее.
Как классифицировал сны по смыслу Юнг?
Юнг рассматривал сексуальные символы, возникающие в сновидении, как указание на более глубокий уровень смысла, где нет сексуальности. Эти уровни сновидения заинтересовали Юнга еще в молодости. Ему приснилось, что на приходском лугу (его отец был пастором) он случайно обнаружил подземную пещеру, а в ней массивное «бревно» из кожи и обнаженной плоти, с круглой головой без волос. Было очевидно, что это фаллос, который к тому же стоит на необыкновенно богатом золотом троне. Мальчика сковал ужас, и многие годы этот сон преследовал его. Только много позже он осознал, что увидел во сне фаллос. Ему потребовалось еще много лет, чтобы понять, что это был ритуальный фаллос, который нельзя путать с пенисом; что это была не сексуальная аллюзия, а иконоборческий образ, величественный языческий символ, бросающий вызов сыну христианского священника.
Для Юнга осуществление желаний было слишком узким понятием и не вмещало все представления о сновидениях. Он полагал, что наша психика гораздо глубже и, следовательно, сновидения следует понимать гораздо шире. Возьмем, например, сон/видение Юнга о Зевсе и Гере, занимающихся любовью. По Фрейду это был пример «первичной сцены», возникшей из раннего детского ощущения, что родители всемогущи и всезнающи, и потому во сне они предстают в виде могущественных мифологических существ. Для Юнга эти мифологические существа были только символическим связующим звеном между человеком и тем абстрактным и мистическим, что окружает его и что невозможно описать словами. Он воспринял свой сон как видение священного хиерос гамос, в котором слились две психические противоположности.
Две интерпретации — это два противоположных полюса. Фрейд считал, что грандиозные мифологические образы возникали как следствие искажения первоначального образа и что их непропорциональная мощь говорит о болезни. Юнг увидел в тех же образах единство противоположностей. Сновидение стало для Юнга единой универсальной метафорой развития индивидуальности (личностного роста), а для Фрейда — нестройной чередой личных воспоминаний и текущих конфликтов. Юнг расширил наши представления о сновидении, освободил сон из оков и вернул ему заслуженный статус.
Что означают сны в юнгианской теории?
Абсолютно иной способ интерпретации сновидений стал возможным, потому что для Юнга сон — это сознательный и яркий субъективный опыт, а не туманный эпизод, временный компромисс между противоречивыми и по сути примитивными личными стремлениями. Юнг верил, что сновидения приходят из глубин психики, они изначально упорядочены и по природе созидательны, в противоположность фрейдистскому бессознательному, где господствуют противоборствующие влечения. Во сне человек находит нс только психологическое удовлетворение, но и обретает целостность, поскольку его личность обогащается, возвращаясь к истокам бессознательного. Поэтому сновидение — это не автоматическая реакция, а необходимое связующее звено между психикой и личностью.
Еще недавно сны были в плену страстей и воспоминаний о прошлом. Теперь они получили свободу и могли черпать образы из огромного резервуара коллективной памяти, наполненного не только личными воспоминаниями. Интерпретации Фрейда были однообразны. Их сексуальный подтекст складывался из болезненных детских воспоминаний. То, как психика преображает инстинктивные импульсы, ускользало от внимания интерпретатора.
Для Юнга сновидения не являются отдельным событием, не связанным с другими аспектами жизни человека. Сны могут стать частью непрерывного диалога между человеком и его психической субстанцией, в этом диалоге предыдущие сны дополняют образы и содержание последующих снов. Сновидения каждой следующей ночи становятся проверкой, и предыдущая интерпретация подтверждается или корректируется. Сон как серия сообщений становится более важным, чем отдельный эпизод. Юнг утверждал: «Я не придаю особенного значения интерпретации одного единственного сна».
Концепция снов по Юнгу
По мнению Юнга, сновидение — это творческое послание, которое стремится проявить, а не скрыть объективно независимую природу человеческой психики. Цель сновидения — достижение целостности, а его предназначение — поддерживать личность человека в порядке и равновесии.
Новая концепция требует от нас новой формулировки сновидения — источника снов, их форм и свойств. Для этого необходимо пересмотреть фрейдистскую концепцию бессознательного, ее содержание и взаимосвязи. Возможно, нам следует немного отклониться от темы и рассмотреть ключевые понятия юнгианской психологии, относящиеся к личности. Все теории Юнга посвящены тому, как работает психика человека. Большинство из них тесно связано со сновидением. Возможно, концепция Юнга поможет нам взглянуть на сновидение с абсолютно неожиданной стороны.
Три уровня «психе» в концепции Юнга
Юнг называл личность в полном ее понимании психе. На латыни это понятие означает «дух» или «душа», но в юнгианской психологии оно охватывает все сразу: мысль, чувство и поведение, сознание и бессознательное. Оно является руководящей силой, которая управляет индивидом и помогает ему приспосабливаться к социальному и психическому окружению. Юнг сказал: «Только психология, а не биология, или физиология, или какая–то другая наука может дать представление о том, что такое психе».
Понятие психе утверждает основную идею Юнга, что человек — это единое целое. Фрейд пришел к выводу, что личность состоит из элементов, которые слой за слоем добавляются в процессе взросления. Юнг решительно отказался от такой концепции личности. Людям не нужно стремиться к целостности, они уже обладают целостностью, они рождаются с нею. Опыт развивает то, что уже присуще психе в ее целостности, а не служит точкой опоры для организации разъятой личности. Юнг различал три уровня психе: сознание, личное бессознательное и коллективное бессознательное.
Сознание — это та часть разума, о которой известно самому индивиду. Оно возникает на ранних этапах жизни, возможно еще до рождения. Когда ребенок растет, его сознание постепенно развивается при участии четырех функций сознания, которые Юнг определил как мышление, чувство, ощущение и интуицию. С возрастом характер ребенка разовьет одну или некоторые из этих функций в ущерб другим, и тем самым сформируется преобладающий мыслящий или чувствующий тип. Процесс, при котором сознание человека индивидуализируется или становится отличным от сознания других людей, известен как индивидуация.
Индивидуация и эго
Индивидуация и сознание идут рука об руку в процессе развития личности. Чем сильнее индивидуация, тем больше она задействует сознание. Цель индивидуации в достижении целостности. В процессе индивидуации сознания рождается новый элемент, который Юнг назвал эго.
Эго состоит из сознательного восприятия, воспоминаний, мыслей и чувств. Эго играет решающую роль контролера сознания, и только оно может позволить идее, чувству, воспоминанию или ощущению проникнуть в сознание. Похоже, это объясняет, почему иногда предмет находится у нас перед глазами, но мы его не замечаем. Эго не позволяет нам его увидеть. (Как уже было сказано, зрение — это не только световые волны, которые отражаются от объекта и улавливаются глазом, это более сложный процесс.) Избирательное восприятие защищает сознание от перегрузки из–за массы ощущений, которые атакуют его каждое мгновение. Видимо, только так мы можем оставаться здоровыми и внимательными. Что управляет этим фильтрующим процессом? Частично он определяется доминирующей функцией личности. Например, думающая личность с большей легкостью воспринимает идеи, чем чувства.
Другой фильтрующий механизм задерживает идеи и воспоминания, которые вызывают беспокойство. Однако это ему не всегда удается. Иногда интенсивность опыта настолько сильна, чтобы может пробить защиту эго. Слабые ощущения обычно отбрасываются. Возможно, что главным фактором здесь является уровень индивидуации — прогрессивной интеграции бессознательного. Человек, отличающийся большей степенью индивидуации, обладает более восприимчивым сознанием. Опыт, не получивший доступ в сознание под влиянием эго, не потерян для психики, но сохраняется, как говорил нам Фрейд, в области бессознательного.
Как влияют комплексы на сны?
Юнг утверждал, что компоненты бессознательного объединяются в группы и создают то, что мы называем комплексами. Это слово и его общепринятый синоним «зациклиться» вошли в нашу повседневную речь. Но их происхождением мы обязаны Юнгу. Когда говорят, что у человека комплексы, подразумевают, что он сильно чем–то озабочен, и эта озабоченность проявляется в его мыслях и поступках. Часто упоминаемый и наиболее понятный пример, описанный Юнгом, — материнский комплекс.
Человек с таким комплексом во всем подчиняется матери и крайне чувствителен к тому, что она говорит и чувствует. Ее образ стоит на первом месте в его сознании. Все изменения в своей жизни он сравнивает с ее правилами, се идеями и предпочитает общество пожилых женщин времяпрепровождению с женщинами своего возраста. Эта тенденция, если взять ее крайние проявления, может привести к тому, что он будет видеть свою мать в каждой женщине. Он может так никогда и не вступить в любовные отношения с женщиной и в конце концов стать психологическим импотентом.
Как обнаружил Юнг, комплекс необязательно становится препятствием для развития личности. В действительности он играет противоположную роль. Возможно, что именно из–за фиксации на матери мужчина контролирует либидные желания и проявляет вежливость и уважение к женщине. Комплекс часто может вызвать порыв, энергию, что необходимо для достижения выдающейся цели. Если вы внимательно посмотрите на целеустремленных людей, то увидите, что их стремлениями движут комплексы. Естественно задать вопрос: как складываются комплексы?
Влияние бессознательного на сновидения
Сначала, под влиянием Фрейда, Юнг склонялся к убеждению, что комплексы возникают вследствие травмирующего опыта, полученного в раннем детстве. Это объяснение не удовлетворило любопытство Юнга. Бесспорно доказано, что наша анатомия — это результат эволюционного процесса. Жабры, проявляющиеся в процессе эмбрионального развития, достались нам в наследство от водоплавающих предков ваточный хвостик у зародыша роднит нас с другими млекопитающими. Поэтому Юнг утверждал, что «раз человеческое тело представляет собой музей органов, и за каждым стоит история эволюции, значит, мы можем сказать, что разум устроен похожим образом. Он может быть продуктом истории не больше, чем тело, в котором он существует».
Разум имеет вид врожденной программы, которая отпечатывается на психике при рождении. Такая предрасположенность заставляет человека воспринимать жизненный опыт особым образом. Фрейд связывал этого человека с его прошлым. Юнг протянул эту связь еще дальше от детства человека к прошлому всего вида и еще дальше, к длинной биологической эволюции. Следы прошлого в форме рациональной части сохраняются в коллективном бессознательном. Таким образом, определил место, которое психика занимает в эволюционном процесс вставив бессознательное в виде двух различных областей.
Раздел бессознательного на две части было величайшим вкладом Юнга в определение того, что индивидуально присуще каждому из нас, находится в личном бессознательном. Однако личное бессознательное накладывается на более глубокие уровни, которые уже не являются личными. Они ищут то, что приобрела человеческая раса вне зависимости от географии границ. Первооснова личного бессознательного в разных формах определяется у разных культур и пронизывает мифы и религиозные легенды. В разных обличиях она является нам в самых глубоких и значительных снах. Этот глубочайший уровень Юнг определил как коллективное бессознательное и его собственные сны, некоторые сновидения его пациентов описали образы, не относящиеся к личному опыту.
Коллективное бессознательное в снах
Коллективное бессознательное — это хранилище латентных образов, открывают доступ к опыту человечества с древнейших времен. Возьмем, например, боязнь змей или страх перед темнотой. Обычно страх не имеет ничего общего с индивидуальным опытом, связанным со змеями или темнотой, но это врожденная предрасположенность. Бесчисленные поколения наших первобытных предков переживали этот страх, и он запечатлелся в нашей психике. Иными словами, эти страхи не зависят от нашего личного опыта, они рождаются из коллективной памяти.
Юнг утверждал, что коллективное бессознательное складывается из двух составляющих — инстинктов и архетипов. Они формируют готовую модель личного поведения, которой человек следует с момента рождения. «Форма мира, в котором он рождается, уже существует в нем как виртуальный образ». Младенца не надо учить, как сосать материнское молоко. Матери достаточно предложить ему грудь, и ребенок откликается (инстинкт)».
«Инстинкты — это импульсы, которые вызывают действия в случае необходимости, они обладают биологическим качеством, как инстинкт возвращения у птиц. Инстинкты определяют наши действия. Именно в этом смысле Юнг предположил, что существуют врожденные, бессознательные способы понимания, которые управляют нашим восприятием». Это архетипы.
Архетипы человека и их влияние на сны
Юнг полагал, что люди при рождении обладают многочисленными предрасположенностями к восприятию и действию. Новорожденный — это не чистый лист, не tabula rasa. Врожденные способности составляют бессознательный потенциал, пока не приходят в соприкосновение с фактическим жизненным опытом. Возьмем, например, мать: виртуальный образ (архетип) матери существует в коллективном бессознательном. Он проявляется в детском восприятии, и ребенок реагирует на свою настоящую мать. Архетипы определяют наше восприятие, так же как инстинкты определяют наши действия. «То, как мы воспринимаем ситуацию (архетип), определяет наши импульсы. Бессознательное восприятие через архетипы определяет форму и направление инстинкта. С другой стороны, наши импульсы (инстинкты) определяют то, как мы воспринимаем ситуацию (архетип)».
Архетипы работают за порогом сознания, и потому их работу невозможно проследить. Но они руководят каждой областью нашей жизни — рождением, возникновением привязанностей, взрослением, зрелостью, ухаживанием, браком, рождением детей, заботами преклонного возраста, смертью, — внушая нам характерные модели поведения и идеи. Несмотря на очевидное разнообразие, устойчивые модели поведения, которые проявляются в выборе партнера, во время ухода за младенцами и маленькими детьми и в сильной привязанности детей к родителям, можно обнаружить у всех представителей человеческой расы. Это архетипическое поведение, которое, как инстинктивное поведение, является общим для всех людей.
Символы по Юнгу
Символы — это внешнее проявление архетипов. Архетипы могут быть выражены только через символы, поскольку сами они лежат в глубинах коллективного бессознательного, неведомые и непознаваемые. Понятия архетипа и символа являются определяющими для юнгианского сновидения и тесно с ним связаны. Анализируя и интерпретируя символы, будь то сновидение или искусство, миф или фантазия, мы замечаем в них отблеск коллективного бессознательного и работу архетипов.
Это действенный метод интерпретации, потому что он позволяет проанализировать любой аспект нашей жизни и понять глубочайшие предпосылки наших желаний и устремлений. Символы появляются не только в ночных сновидениях, но и в обычной жизни. Иногда даже неодушевленные объекты вступают в связь с бессознательным и обретают символическое значение. Существует много достоверных упоминаний о том, что часы останавливаются в момент смерти своего владельца; разбиваются зеркала, падают картины, когда кто–то умирает или переживает душевный кризис.
Юнг отказался от фрейдистской концепции о том, что символы имеют один и тот же устойчивый смысл. По мнению Юнга, смысл символа открывается аналитику слой за слоем, по мере того как он углубляется в исследование. Человеку может присниться, что он вставил ключ в замок, что разбил дверь тяжелой палкой или что он взломал дверь ломом. Все это можно трактовать как сексуальный символ. Юнг спрашивал: если во сне все образы символизируют одно и то же, почему один символ оказывается предпочтительнее другого? Тот факт, что бессознательное предпочитает именно такой конкретный образ, тоже может оказаться важным. Задача интерпретации понять, почему был выбран именно этот символ — почему был выбран ключ, а не палка или палка, а не лом. Это может привести нас к открытию, что символ не имеет сексуальной природы.
Для Фрейда символ мог быть только маскировкой неосуществленного желания. Юнг выбрал более целостный подход и трактовал символ двояко. На одном уровне — это попытка удовлетворить инстинктивное желание, которое было подавлено. Многие символы, которые мы встречаем во сне, можно соотнести с желаниями и влечениями, которые мы сдерживаем в обычной жизни. Юнг тем не менее утверждал, что символ — это больше чем маскировка. Это еще и трансформация инстинктивных влечений. Например, сексуальная энергия воплощается в танце и обретает форму искусства, или агрессия становится соревнованием. Однако Юнг говорил, что символ — это не только замена или перенос инстинктивной энергии с действительного объекта на другой объект. Танец не только замена сексуального действия, это нечто большее.
Основное отличие юнгианской теории символизма в том, что «символ — это не знак, который скрывает то, что известно каждому. Его значение не в этом. Напротив, он являет собой попытку объяснить посредством аналогии нечто, что всецело принадлежит области неизвестного, или то, чего еще не было. Так что же было «до сих пор абсолютно неизвестным и только еще создается»? Это архетип, скрытый в коллективном бессознательном. Символ, кроме всего прочего, это попытка представить архетип, по ее результат всегда далек от совершенства. В конечном счете, символы — это проявления психики. Они являются отражением всех аспектов нашей природы. В них заложены не только знания человечества, но и знание, приобретенное каждым человеком в отдельности. Они могут показать уровень развития человека в будущем. Однако знание, заложенное в символе, не воспринимается непосредственно. Символ нуждается в дешифровке.
Аспекты символов
Таким образом, у символа есть два аспекта. Первый — ретроспективный — руководствуется инстинктами, второй — проспективный — связан с конечными целями создания совершенной личности. Сон можно анализировать, используя любой из аспектов. Ретроспективный анализ покажет инстинктивную основу символизма, а проспективный анализ — тоску человека по завершенности, возрождению, гармонии и очищению. Для полного понимания символа или сновидения нужно учитывать оба аспекта, потому что они представляют движущую силу и силу притяжения, которые вовлечены в создание символа. Толчок дает энергия инстинкта, притяжение — трансцендентальные цели. Только одной силы недостаточно, чтобы создать символ.
Чем отличается интерпретация снов по Юнгу и Фрейду
Юнг, как было сказано ранее, не соглашался с фрейдистской концепцией сновидения. Для него бессознательное — это не котел, в котором хаотично бурлят вытесненные инфантильные желания или смутные первобытные инстинкты. Бессознательное — это кладезь коллективной мудрости вида. Он настаивал, что человеческая психика строится на изначально созидательном принципе, что явствует, в том числе, из сновидений.
Вслед за Фрейдом Юнг полагал, что сны — это продукт психической активности. Хотя некоторые образы несут отпечаток внутренних или внешних воздействий, по большей части образы определяются бессознательным. Точкой расхождения для Фрейда и Юнга стали их взгляды на бессознательное. Юнг говорил, что если бы бессознательное было таким, как его видит Фрейд, тогда снятие вытеснения посредством анализа сновидений (или любым другим способом) снижало бы бессознательную активность. То есть тот, кто уделяет много внимания своим снам, может их лишиться. Найдутся и те, кто в недалеком будущем сможет вообще обходиться без снов.
Однако исследования показывают, что в процессе взросления время, которое мы проводим в сновидении, не меняется, и только в старости оно незначительно сокращается. Следовательно, уменьшение количества снов больше связано с возрастом, чем с эмоциональной зрелостью или с ослаблением заряда бессознательного. Из того факта, что способность видеть сны сохраняется, Юнг сделал вывод, что некий основополагающий процесс постоянно воспроизводит сновидения, но только малая их часть осознается человеком.
Сновидение для Юнга не «остатки прожитого дня, крошки, которые падают в сумеречный мир с богато накрытого стола сознания». По фрейдистской теории, темные глубины ночи не более чем пустой мешок, откуда можно достать только то, что упало сверху — из мира сознательной действительности. Юнг представлял все иначе: «Дневное сознание хранит все, что ему посчастливится добыть из бессознательного». Это не значит, что сновидение не имеет сознательных предпосылок, но что вся психика человека корнями уходит в бессознательное. Именно оттуда в нашу жизнь проникает смысл. Юнг говорил: «Сон — это только удачная идея, которая приходит к нам из темноты, из всеобъемлющего мира психики. Так что же более естественно, потерять себя среди бесконечных мелочей и отдельных деталей этого мира или постучаться в дверь сновидений и попросить их указать нам путь, ведущий к основным фактам человеческого бытия».
Юнг признавал, что бессознательное обладает объективным интеллектом, который осознает, постигает, оценивает и судит как самостоятельная психическая сущность, чье знание простирается гораздо дальше, чем знание сознательной личности. В сновидении оно проявляет свою способность управлять сознанием. Наше эго ничего не знает об этой объективной способности бессознательного. Юнг назвал объективную мудрость бессознательного самостью. Это внутренний направляющий фактор, который отличается от сознательной личности, и составить представление о нем мы можем, только исследуя сновидения. Самость — это центр, управляющий психикой. Проявляясь в символах сновидения, самость стремится к постоянному развитию и совершенству личности через компенсацию ее недостатков. Как далеко сможет развиться личность, зависит от того, насколько человек способен внимать голосу самости.