На чем основаны книги пушкина
История сказок А. С. Пушкина. Загадки и тайны
Многие из нас, наверное, слышали и читали прекрасные сказки великого сына России Александра Сергеевича Пушкина, основанные на русском фольклоре. Но немногие, наверное, знают, что эти самые сказки в большинстве своем имеют западное происхождение и попали в русский фольклор в пересказе русских сказителей. Большим собирателем русского фольклора был В.И. Даль, который по всей видимости был основным источником, откуда черпал Пушкин сюжеты и мотивы для своих сказок, и хотя сюжет «Сказки о попе и о работнике его Балде» взят из народной сказки «Батрак Шабарша», сюжет «Сказки о рыбаке и рыбке» был дан Пушкину в дар непосредственно Далем. Скорее всего источниками для сказок «Руслан и Людмила» и «Сказка о царе Салтане» служили какие-то материалы Даля, хотя наверняка сказать ничего невозможно. Из официальной версии мы знаем, что основным поставщиком сказок для Пушкина служила легендарная небезызвестная Арина Родионовна, любимая няня Александра Сергеевича, но вполне возможно, что этот источник был придуман последним, несмотря на несомненную реальность персоны няни поэта. Но так ли это было на самом деле? — ведь сюжеты и мотивы многих сказок имеют параллели в западных сказках и нашли свое отражение в сказках самого Пушкина. Так, например, сюжет «Сказки о царе Салтане» являлся якобы переработкой народной сказки, записанной Пушкиным в двух версиях, однако сюжет ее имеет известные параллели с «Рассказом о Констанце» из сборника «Кентерберийских рассказов» Чосера. Об этом недвусмысленно с цепью приведенных доказательств говорится в работе Е. Аничковой «Опыт критического разбора происхождения пушкинской «Сказки о царе Салтане» в кн.: «Язык и литература», т. II, 2. Л., 1927 г., а также в работах ряда других исследователей. Говоря о подаренном Далем сюжете Пушкину «Сказки о рыбаке и рыбке» (основываясь на упоминании П.И. Мельникова касательно рукописи сказки с автографом Даля), можно сказать, что сия сказка имела аналог среди известных русских народных сказок, но по всей видимости возникшей на почве известной немецкой сказки братьев Гримм. Если копать в более глубокие времена, то подобная сказка несколько выпадает из рамок русской и вообще славянской традиции, так как не имеет близких аналогов в далеком прошлом. Оно, конечно, и понятно, ведь сюжеты этих сказок собраны или созданы гениальными немецкими лингвистами, одними из основоположников научной германистики. Если у кого-то еще возникают сомнения, то всегда можно сравнить, если обратиться за ссылками:
А.С. Пушкин, «Сказка о рыбаке и рыбке»
ru.wikisource.org/wiki/Сказка_о_рыбаке_и_рыбке_(Пушкин)
Братья Гримм, «Сказка о рыбаке и его жене»
http://e-skazki.narod.ru/skazki/avtor/grimm/grimm-022.html
Кто-то может быть возразит и скажет, что это простые совпадения, ибо сходные сюжеты некоторых сказок могут встречаться у совершенно разных народов. К примеру, всем известный миф о Прометее нашел свою четкую параллель в совершенно аналогичном чеченском мифе о Пхьармате. Любопытно, что и имена героев весьма созвучны. Однако можно ли тут говорить о случайном совпадении? Полагаю, что нет, ведь индоевропейские предки греков вполне могли жить на территории Кавказа и перенести этот миф во время переселения на Балканы. Известно также, что родственные грекам фригийцы жили на территории Малой Азии, что весьма соприкасалось с Кавказом, а они имели миф с аналогичным сюжетом.
Однако вернемся к теме известной сказки Пушкина. Было ли хоть какое-то документальное подтверждение, что сюжет «Сказки о рыбаке и рыбке» был взят Пушкиным из сказки братьев Гримм напрямую? Ну разумеется. В произведении Пушкина отсутствуют мотивы, характерные или типичные для земель, где католицизм как религия получил наибольшее распространение. К таковым, например, в случае сказки братьев Гримм относится заветное желание старухи стать Папой Римским и пожелание Божьей безграничной власти. В самом произведении Пушкина мы ничего подобного не видим, но в Государственной Публичной библиотеке СССР им. Ленина в Москве хранится черновой текст рукописи Александра Сергеевича, в котором этот мотив присутствует. Отрывок из чернового текста с приведенным мотивом мы можем увидеть в книге С.М. Бонди «Новые страницы Пушкина» (Москва, 1931 г.). Итак, вот, собственно он:
«Говорит старику старуха:
Не хочу
А
Старик не осмелился перечить.»
———
Добро будет она Римскою папой
———
Воротился старик к старухе
Перед ним монастырь латинский
На стенах [латинские] монахи
Поют латынскую обедню.
———
Перед ним вавилонская башня
На самой верхней на макушке
Сидит его старая старуха
На старухе сарочинская шапка
На шапке венец латынский
На венце [не разб.] спица2
На спице [Строфилус] птица
Поклонился старик старухе,
Закричал он голосом громким:
Здравствуй ты старая баба
Я чай твоя душенька довольна
Отвечает глупая старуха:
Врешь ты пустое городишь,
Совсем душенька моя не довольна
Не хочу я быть Рим » (А.С. Пушкин)
Данный черновой текст Александра Сергеевича можно видеть в довольно обширной работе М.К. Азадовского «Источники сказок Пушкина»:
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/vr1/vr12134-.htm
Аналогичным образом дело обстояло и с известным произведением Пушкина «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», сюжет которой якобы был почерпнут из русской народной сказки «Волшебное зеркальце». Однако это мнение не выдерживает никакой критики, поскольку связь сказки Пушкина с сюжетом народной сказки довольно отдаленная и больше соответствий находит в сюжете сказки братьев Гримм «Белоснежка». Схема сюжета передана полностью, и перенесена, и интегрирована Пушкиным с использованием чисто славянских мотивов. Что до легенды о переложении Пушкиным сказок, рассказанных ему якобы его няней Ариной Родионовной, то эта легенда понадобилась последнему, чтобы создать убедительную атмосферу того, что эти сказки имеют чисто славянское, национальное происхождение. Хочу сказать, что подобного рода случаи были далеко неединичны. Именно подобным образом в 18 веке создавалась другими, не менее известными авторами, так называемая «славянская мифология», причем среди этих авторов не все даже были русскими. Тут уместно было бы еще упомянуть, что А.С. Пушкин по происхождению был эфиопом. Позволю себе предположить, что если бы Пушкину был привит в детстве интерес к национальным корням его эфиопских предков, то не было бы ничего удивительного в том, что эфиопские сказки были бы успешно интегрированы и внедрены на славянскую почву. Фантазия русского гения безгранична. Однако пострадал ли после такого обогащения мотивами западной культуры русский народ? Я полагаю, что нет. Смею утверждать, что усилиями Пушкина и многих других талантливых людей русский народ смог лучше вписаться в общую модель европейского общества и стать одним из ведущих элементов западной цивилизации.
в качестве иллюстрации к материалу произведения
представлена картина художника Б. В. Щербакова
«Пушкин в Петербурге», ссылка на веб-источник:
http://s09.radikal.ru/i182/1612/5b/7b3069c88b82.jpg
© Copyright: Валентин Валевский, 2012, Стихи.ру
Свидетельство о публикации №112071608699
Морская библиотека
им. адмирала М. П. Лазарева
Одна из старейших библиотек России.
Основана в 1822 году.
Морская библиотека им. М.П. Лазарева
Уникальная подборка изданий из коллекционного фонда Морской библиотеки имени адмирала М.П.Лазарева.
Анонсы
Новости
В перечне Б.Л. Модзалевского – 1522 названия, составляющих более 3,5 тысяч томов:
– художественная проза и поэзия – 517 названий.
– народная словесность – 27.
– критика и история литературы – 86,
– история – 412 – (почти треть библиотеки!);
– философия и религия – 47;
– юриспруденция – 20;
– география, статистика, путешествия – 125,
– естествознание и медицина – 16.
В библиотеке Пушкина собраны книги на 14 языках.
Пушкин шутя называл себя “министром иностранных дел” на Парнасе русской литературы.
Самая старая книга библиотеки – изящное парижское издание «Божественной комедии» Данте 1596 года. По сохранившимся счетам книгопродавцев можно узнать, какие издания попали на книжные полки поэта в числе последних. Среди них двухтомник А. Токвилля «О демократии в Америке», «Ключ к «Истории царства Российского» Н.М. Карамзина», составленный П. Строевым, и «Месяцеслов на 1837 год». На многих книгах – дружеские посвящения В. Жуковского, А. Дельвига, В. Кюхельбекера, И. Козлова, Н. Гнедича, А. Мицкевича, Е. Баратынского. На страницах более чем 50 томов сохранились пушкинские пометы: подчёркивания и вопросительные знаки, владельческие надписи, краткие реплики и развёрнутые замечания, записанные на отдельных листах. Среди этих документов оказался и обрывок листа, исписанный рукой Вольтера.
1820 год. Гурзуф. Пушкин прожил в Гурзуфе три недели и всегда считал их «счастливейшими минутами» своей жизни. В Гурзуфе Пушкин учил английский язык с помощью Н. Н. Раевского-сына. Для занятий была выбрана книга «Сочинения Байрона», которую в Крыму они читали «почти ежедневно», пользуясь, возможно, при необходимости консультациями Ек. Н. Раевской. Кажется, читали они «Корсара». (Летопись жизни и творчества А. С.Пушкина: В 4 т. М., 1999. Т. 1. (1799—1824) / Сост. М. А. Цявловский; С. 197.)
Поэт цитирует Вольтера во многих своих произведениях, характеризует личность самого Вольтера. Он называет его «фернейским старичком», «султаном французского Парнаса», а также «поседелым циником, смелым вождём умов и моды». Писатель для Пушкина выступает также певцом любви.
В 1831 г., предложив императору свое перо для политического журнала, Пушкин вместе с тем писал: «Осмеливаюсь также просить дозволения заняться историческими изысканиями в наших государственных архивах и библиотеках. Не смею и не хочу взять на себя звания историографа после незабвенного Карамзина, но могу со временем исполнить мое давнишнее желание написать историю Петра Великого и его наследников до государя Петра III».
24 февраля 1832 г. Пушкин обратился к Бенкендорфу с заявлением.
«Осмеливаюсь вновь беспокоить Вас покорнейшею просьбою о дозволении мне рассмотреть находящуюся в Ермитаже библиотеку Вольтера, пользовавшегося разными редкими книгами и рукописями доставленными ему Шуваловым для составления его Истории Петра Великого»
«После смерти писателя, когда августейшая императрица России (Екатерина II) приобрела у г-жи Дени (племянница Вольтера) библиотеку г. де Вольтера и все манускрипты. За 135.000 ливров приобретена Россией в 1779 г. эта библиотека. Общее количество книг библиотеки по старым подсчетам равнялось ок. 7000 томов и 37 томов рукописей и хранилась она в Эрмитаже
Чем был Вольтер для Пушкина-лицеиста, для Пушкина-юноши, для Пушкина-ссыльного. С детства «всех больше перечитан» «поэт в поэтах первый», для Пушкина-выученика французской литературы — Вольтер всегда был самым значительным литературным именем как в смысле огромного комплекса просветительных идей, так и в смысле чисто художественного воздействия. Понятен поэтому тот глубокий, волнующий интерес, с которым Пушкин должен был входить весной 1832 г. под своды Эрмитажа, подходя к шкафам, хранившим всю личную библиотеку фернейского патриарха — этот запыленный пороховой склад вольномыслия XVIII века.
В «Собрании Сочинений» Вольтера, поныне хранящемся в личной библиотеке Пушкина, в ряде томов имеются закладки Пушкина, с несомненностью говорящие о такого рода интересе Пушкина.
То, насколько глубоко вошёл этот писатель в жизнь Александра Сергеевича, свидетельствуют посвящённые ему рисунки. Их интересно сопоставить, ведь каждый из них отражает неповторимую духовную сущность этого выдающегося человека. На этом портрете Вольтер изображён совсем не в парадном виде – в ночном колпаке. Пушкин изображает крупным планом лицо мыслителя, не затрагивая детали его фигуры. На лице этого уже пожилого человека привлекает пристальный задумчивый взгляд. Он свидетельствует об уме и проницательности изображённого и, кажется, способен проникнуть в одному лишь ему ведомые тайны.
Работа в библиотеке Святогорского монастыря с церковными книгами, сам облик и дух древней обители, основанной Иваном Горозным, послужили Пушкину творческим материалом для создания блистательных и цельных образов русской истории в драме Борис Годунов, которую Пушкин называл в числе лучших своих произведений. 4 и 5 главы Евгения Онегина, написанные в ссылке, рисуют прекрасные и, в то же время, глубоко конкретные, полные не без иронии подмеченных жизненных деталей образы русской деревни, глубоко поэтичного ее усадебного строя.
Работая в библиотеке Святогорского монастыря, поэт тесно общался с игуменом Ионой и братией монастыря.
Работая над драмой, автор стремился к предельной исторической правдивости в изображении характеров своих героев. И достигал этого путем изучения: Летописей, «Истории Государства Российского» и местных источников. Пользовался архивом, библиотекой, которая находилась в светелке «братского» корпуса. В ней хранилась летопись монастыря, в которой имелась запись об участии первого настоятеля обители Зосимы на Земском соборе 1598 года избравшем на царство Бориса Годунова.
Пушкин любил книги карманного формата именно за удобство,за то,что они сопутствовали в дороге, на почтовых станциях в ожидании перекладных.В библиотеке Пушкина было много книг такого формата – «Божественная комедия»Данте, изданная в Париже в 1596 г., карманный сборник стихов, миниатюрные книги, книги в дорогу маленького формата «Подражание Корану» 1824г.
Нащокин в своих воспоминаниях писал, что Пушкин был не только образованнейший, но и начитанный человек. Так, он очень хорошо помнит, как «он почти постоянно держал при себе в карманах одну или две книги и в свободное время, затихнет ли разговор, разойдется ли общество, после обеда принимался за чтение. Читая Шекспира, он пленился его драмой «Мера за меру», хотел сперва перевести ее, но оставил это намерение, не надеясь, чтобы наши актеры, которыми он не был вообще доволен, умели разыграть ее.» Вместо перевода, подобно своему «Фаусту», он передал произведение Шекспира в своем «Анджело». Пушкин говорил Нащокину: «Наши критики не обратили внимания на эту пьесу и думают, что это одно из слабых моих сочинений, тогда как ничего лучше я не написал».
23-24 августа 1833 г. по пути в Поволжье и Оренбург Пушкин заехал к матери Н.Н. Пушкиной, Натальи Ивановны Гончаровой в гости. В письме к жене он писал: » В Ярополец приехал я в среду: Наталья Ивановна встретила, как нельзя лучше. «. Пушкин пробыл у тещи немногим более суток. Он с интересом осматривал дом и разбирал в библиотеке книги. Он писал: » Я нашел в доме старую библиотеку, и Наталья Ивановна позволила выбрать нужные книги. Я отобрал их десятка три. «.
Поэт радостно сообщал жене в письмах о новых пополнениях: «Моя библиотека растет и теснится!»
«Я разоряюсь на книги, как стекольщик на алмазы», — смеясь, говаривал Пушкин своим друзьям. При своих обычно стеснённых материальных обстоятельствах Пушкин тратил на покупку книг большие деньги. В течение всего одного только месяца 1836 года, когда поэт как никогда испытывал материальные затруднения, он истратил на книги:
16 июня – 58 руб.
18 июня – 199 руб.
20 июня-73 руб.
А всего за месяц – 758 руб.50 коп.
Привязанность Пушкина к книге, очерченная выше несколькими собственными его показаниями и свидетельством лиц, его знавших, интересна, конечно, и сама по себе, как все, что содействует выяснению черт многогранной души поэта; но она представляется достойной изучения в особенности по тому специальному значению, которое имеет в глазах исследователя, пытающегося по тому или иному поводу проникнуть в тайники творчества поэта.
Исследователю подчас прямо необходимо бывает знать, для правильности вывода, что именно читал он, имел ли он в своих руках то или другое сочинение, в какой мере был он знаком с ним, какие места книги остановили на себе его внимание и т.п.
Пушкин в каждом из нас.
«Что в имени тебе моем?
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я. »
Виктор Конецкий писал, что «любой русский, даже не читая Пушкина, за него умрет».
Пушкин в его глазах был явлением настолько особенным, настолько недосягаемым и грандиозным, что имя его не подлежало обсуждению или каким-либо оценкам. Оно было для него вне законов, вне сравнений, вне каких-либо сопоставлений. Все, что было как-нибудь связано с Пушкиным, было священно — все, что непосредственно относилось к Пушкину-человеку, не только к поэту.
«Пушкин,— говорил Конецкий,— существует в нас почти с рождения и до смерти».
Пушкинская поэзия всегда любима и современна, а книги о Пушкине всегда востребованы в нашей библиотеке.
В Севастопольской Морской библиотеке имени адмирала М.П. Лазарева хранится огромное количество изданий, связанных с именем А.С. Пушкина. Это и собрания сочинений, и отдельные произведения великого поэта, книги, изучающие творчество и рассказывающие о жизни Александра Сергеевича. Но есть в этом огромном мире книг, называемом «пушкинианой, две, которые можно назвать жемчужинами. Речь идет о двух книгах, выпущенных при жизни Пушкина. Если не наш экземпляр, то точно такой же держал в руках сам Александр Пушкин.
Первая книга – это «Борис Годунов» (1831 года издания) и пятый номер журнала «Современник» (1837 года выпуска).
Библиотека приглашает любителей творчества Пушкина познакомиться с нашей Пушкинианой, которая постоянно пополняется.
Пророческими оказались строки А.С. Пушкина:
«Ах! Ведает мой добрый гений,
Что предпочел бы я скорей
Бессмертию души моей
Бессмертие своих творений»
Читайте и перечитывайте Пушкина и помните заветы Пушкина:
“Чтение – вот лучшее учение!”, “в просвещенье стать с веком наравне!”
Что было у Пушкина в книжном шкафу?
Приблизительное время чтения: 10 мин.
Наверняка у каждого из нас дома есть хотя бы одна книга Пушкина. А у кого-то даже целое собрание сочинений! Представить домашнюю библиотеку без томика Александра Сергеевича просто невозможно. Но что же было в книжном шкафу у самого гения русской поэзии? «Фома» рассказывает о 7 книгах с книжной полки поэта!
Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта»
«У меня кружится голова после чтения «Шекспира. Я как будто смотрю в бездну», — признавался Пушкин. Имя английского драматурга русский поэт начинает упоминать уже в 1820-х годах. Впервые шекспировская цитата появляется во второй главе «Евгения Онегина» (1823): это слова «Poor Yorick!» «Бедный Иорик!» — восклицание Гамлета над черепом шута (примечание Пушкина) из трагедии «Гамлет». Владимир Ленский вспоминает эти слова при посещении сельского кладбища.
Шекспир оказал большое влияние на творчество Пушкина. Свою драму «Борис Годунов» Пушкин создавал под несомненным влиянием Шекспира. Отсылки к автору «Макбета» и «Бури» есть во многих пушкинских стихотворениях. Например, шекспировские образы есть в «Кинжале» (1821), а в позднем поэтическом тексте «Не дорого ценю я громкие права» (1836) Пушкин снова цитирует Гамлета: «Слова, слова, слова».
«Читайте Шекспира» — советует поэт в одном из своих писем. Сохранился подробный отзыв Пушкина о трагедии «Ромео и Джульетта». Он с восхищением пишет, что в этой пьесе «отразилась Италия, с ее климатом, страстями, праздниками, негой, сонетами, с ее роскошным языком, исполненным блеска». Помимо итальянского драматического колорита, Пушкин отмечал очаровательных главных героев, однако среди действующих лиц особенно симпатизировал Меркуцио, которого считал «образцом молодого кавалера того времени. Изысканный, привязчивый, благородный Меркутио есть замечательнейшее лицо из всей трагедии».
Вальтер Скотт. «Роб Рой»
В 1820-1830-х годах произведения Вальтера Скотта пользовались огромным успехом у читателей во всем мире. Пушкин не стал исключением и признавался, что романы «шотландского чародея» — «это моя пища души». Историческая правдивость, жизненность, широкая и объективная народность текстов Скотта привлекала Пушкина больше всего:
«Главная прелесть его романов состоит в том, что мы знакомимся с прошедшим временем не с напыщенностью французских трагедий, — не с чопорностию чувствительных романов — не с достоинством истории, но современно, но домашним образом. Тут наоборот что нас очаровывает в историческом романе — это то, что историческое в них есть подлинно то, что мы видим. »
Так, Пушкин очень ценил исторический роман «Роб Рой» (1817) о национальном герое Шотландии Роберте Рое, разбойнике, которого именуют «шотландским Робин Гудом».
В «Капитанской дочке», где Пушкин поднимает тему крестьянского восстания, хорошо заметно увлечение русского поэта этой книгой Скотта. Оба романа — социальные с сильным авантюрно-семейным сюжетным элементом, сконцентрированы на «смутных» моментах истории XVIII века. Оба представляют собой «рукописи»-отчеты об «ошибках, доблестях и увлечениях молодости», в которых довольно много схожих сюжетных поворотов (например, картина набега на крепость). А образ вождя Роба Роя, симпатизирующего главному герою-молодому человеку, очень напоминает Пугачева. Также стоит заметить, что в «Капитанской дочке» пушкинисты видят переклички не только с романом «Роб Рой», но и с другими текстами Скотта: «Эдинбургской темницей», «Уэверли» и т.д.
Жан де Лафонтен. «Басни»
«Певец любезный, мудрец простосердечный, Ванюша Лафонтен!» — так ласково в своем «Городке» Пушкин вспоминал французского баснописца Жана де Лафонтена, с произведениями которого он познакомился еще в детстве. Еще ребенком Пушкин сам пробовал сочинять басни. Также Лафонтен входил в обязательную программу обучения в Царскосельском лицее. В 1815 году, описывая свое уединение в Захарове, Пушкин пишет: «Вот здесь под дубом наклоненным с Горацием и Лафонтеном в приятных погружен мечтах».
Лафонтен писал не только басни: Пушкин высоко ценил его сказки, повести и поэмы. Русского поэта особенно привлекал необычный стиль Лафонтена: не назидательный, как, например, в баснях Эзопа, а очень непосредственный, легкий, близкий каждому человеку. Французский автор учил трезвому и ясному взгляду на жизнь, изящно затрагивал темы уединения человека и любви. След текстов Лафонтена заметен в сказочной поэме Пушкина «Руслан и Людмила», где описание волшебного сада Черномора, как считают многие исследователи-пушкинисты, является красноречивой отсылкой к одному из текстов Лафонтена «Любовь Психеи и Купидона». Также, например, в стихотворении Пушкина «Аквилон» (аквилон — «северный ветер») встречаются басенные мотивы Лафонтена.
Недавно черных туч грядой
Свод неба глухо облекался,
Недавно дуб над высотой
В красе надменной величался.
Но ты поднялся, ты взыграл,
Ты прошумел грозой и славой —
И бурны тучи разогнал,
И дуб низвергнул величавый.
Пускай же солнца ясный лик
Отныне радостью блистает,
И облачком зефир играет,
И тихо зыблется тростник.
Хорас Уолпол. «Замок Отранто»
В 1834 году библиотека Пушкина пополнилась одним примечательным лондонским изданием (поэт неплохо знал английский язык и читал оригинальную литературу). Это был популярнейший в Англии роман под названием «Замок Отранто». Это был первый в истории литературы готический роман, а его автор, Хорас Уолпол, родоначальник этого жанра, был одним из самых известных европейских авторов XVIII века. В 1750 году он начал строить маленький готический замок в небольшом поместье в окрестностях Лондона. Уолпол писал: «мой дом похож на монастырь»: там были арочные окна с фигурами святых, зал, в котором можно было молиться, арки, стены с готическими узорами, витражные окна с фигурами святых. Именно сюда писатель поместил место действия своего романа «Замка Отранто» (1764) о всевозможных сверхъестественных явлениях и чудесах на территории старинного замка.
Помимо романа Уолпола, в пушкинской библиотеке были другие классические готические романы: «Старый английский барон» Клары Рив, «Ватек» Уильяма Бекфорда и «Венецианский разбойник» Мэтью Грегори Льюиса. Увлечение Пушкина готикой отразилось в некоторых его известных текстах. Например, в «Гробовщике» и в «Пиковой даме», в которой он использует не только устойчивые мистические готические образы (например, призрака или загадочной тайны, которую необходимо узнать герою), но и пародирует штампы готического романа.
Николай Гоголь. «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Пушкин и Гоголь были хорошо знакомы, вели переписку и нередко встречались. Например, летом 1831 года Гоголь, совсем молодой и начинающий автор, жил в Павловске и почти каждый вечер уезжал в гости в Царское Село, где жили Пушкин и Василий Жуковский. Гоголь нередко обращался к Пушкину за советом, просил помочь ему устроиться на службу в университет, подсказать сюжеты для произведений.
Первая книга Гоголя — сборник повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1829-1832), куда входит знаменитая «Ночь перед Рождеством», произвела на Пушкина глубокое впечатление. Он писал: «Сейчас прочел «Вечера близ Диканьки». Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился. Мне сказывали, что когда издатель вошел в типографию, где печатались «Вечера», то наборщики начали прыскать и фыркать, зажимая рот рукою». Книга Гоголя была такая смешная и веселая, что наборщики «помирали со смеху». Пушкин также назвал гоголевские «Вечера. » «изумительной русской книгой». Пушкин отмечал впоследствии эволюцию и совершенствование стиля Гоголя. «Невский проспект» поэт особенно любил, а «шутливая, трогательная идиллия» повесть «Старосветские помещики» заставила Пушкина смеяться «сквозь слезы грусти и умиления». Гоголевского же «Тараса Бульбу» Пушкин и вовсе сравнивал с текстами одного из своих любимых писателей — Вальтера Скотта.
Джордж Гордон Байрон. «Корсар»
Влияние Байрона на Пушкина было очень велико: русский поэт сам признавался, что «сходил с ума» от чтения английского поэта-романтика. Байрон «подарил» европейской лирической романтической поэме центрального сильного («байронического») героя и описание его внутренних переживаний, которые доминируют над действием поэмы. Именно Байрон создал в поэмах особую атмосферу действия — экзотические картины Востока, его природу, обитателей и соответствующие этой обстановке сюжетные ходы — битвы, похищения, переодевания, проделки разбойников и т. д.
В 1813—1816 годах Байрон создал цикл поэм, подсказанных его путешествием на Восток. Это так называемые «восточные поэмы»: «Гяур», «Абидосская невеста», «Корсар», «Осада Коринфа», «Лара» и «Паризина». «Восточные поэмы» повторяют одну и ту же сюжетную схему. В них присутствуют три основных действующих лица: герой, его возлюбленная и его противник. Под непосредственным влиянием этих «восточных поэм» возникли так называемые «южные поэмы» Пушкина (1820—1824). Под этим названием объединяются «Кавказский пленник», «Братья-разбойники», повествовательный отрывок «Вадима», «Бахчисарайский фонтан» и «Цыганы». Название «южные поэмы» имеет двоякий смысл: во-первых, поэмы написаны в ссылке, на юге России (за исключением «Цыган», законченных в селе Михайловском); во-вторых, они в основном описывают экзотический Юг.
Пушкин, как и его английский «коллега», показывает нам в «южных поэмах» необычную, романтическую, приключенческую обстановку: есть и лагерь разбойников, и кочующие цыгане, и дикие племена свободных черкесов, и гарем крымского султана. Особенное сходство литературоведы замечают между поэмами «Кавказский пленник» Пушкина и «Корсар» Байрона. Образы поэм действительно очень похожи, вплоть до развитий отношений главного героя-пленника и влюбленной в него красавицы: девушка открывает герою свою любовь и узнает о том, что он любит другую.
Библия
Венчает список главная книга человечества — Библия. Известно, что в библиотеке Пушкина хранилась Библия в переводе на французский язык, изданная Российским Библейским обществом в Петербурге в 1817 году. То есть русский поэт, превосходно знавший французский, прочитал Библию в современном переводе до того, как появился её перевод с церковно-славянского и греческого на русский: Новый Завет с Псалтырью были впервые переведены на русский в 1820 году. Новый Завет 1824 года также хранился в библиотеке поэта. Ветхозаветные же книги (кроме Псалтири) так и не были переведены на русский язык при жизни Пушкина и могли быть читаемы либо на церковнославянском, либо в переводах на другие европейские языки.
На протяжении всей жизни в личных письмах поэт нередко сообщал, что читает Священное Писание. С самого детства Пушкин был знаком с православными традициями, посещал церковные службы, был внимательным читателем православной богословской литературы и часто использовал библейские сюжеты, мотивы и цитаты в своем творчестве. Достаточно вспомнить стихотворение «Пророк» (1826), в основу которого положен библейский сюжет о видении пророку Исайи Господа Саваофа, окруженного серафимами, или стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны» (1836) — переложение покаянной молитвы преподобного Ефрема Сирина.
Известно следущее высказывание Пушкина о Библии: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, — и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие». Друг Пушкина, поэт Василий Жуковский, замечал изменения, произошедшие в Пушкине в последние годы его жизни: «Как Пушкин созрел, и как развилось его религиозное чувство! Он несравненно более верующий, чем я. »
Использованная литература: В. Жирмунский «Байрон и Пушкин», Н. Захаров «Шекспир в творческой эволюции Пушкина», Н. Захаров «Ромео и Джульетта Шекспира в критике и поэтике А. С. Пушкина», В. Вацуро «Готический роман в России», Г. Лукач «Пушкин и Вальтер Скотт», Д. Якубович «„Капитанская дочка“ и романы Вальтер Скотта», Б. Томашевский «Пушкин и Лафонтен», «Переписка А. С. Пушкина. В 2-х т. Т. 2», К. Дубровина «Библейские образы и библеизмы в произведениях А.С. Пушкина», Ф. Кичатов «Христианские мотивы в творчестве А.С. Пушкина», Н. Саяпина «Кавказский пленник» А.С. Пушкина и «Корсар» Дж. Г. Байрона: к проблеме жанра и романтического героя».