На чем основаны произведения пушкина
В чем заключается историзм Пушкина: произведения на историческую тему
Содержание:
Историзм – устаревшее слово, название явления, предмета, не присутствующего в современном мире. Например: пищаль, светец, кольчуга. Они отличаются от архаизма отсутствием синонима в языке нашего времени. Данные слова не требуются людям, так как более не используются вещи, понятия, которые они называли. Существует множество историзмов из разных эпох, используемых в литературном языке. Они помогают определить концепцию произведения, век, год события.
В чем заключается историзм Пушкина – основные аспекты
Историзмы в произведениях Пушкина применяются для передачи атмосферы того времени, когда происходит действие. На принципе историзма основаны многие реалистические произведения писателя. Автор передает исторический образ героев, обеспечивает последовательность, закономерность ситуаций. Пушкин тщательно соблюдает хронологию событий в своем творчестве, сохраняется вся история происходящего. Достаточно прочитать произведение «История Петра», где главное действующее лицо – Петр Первый. Зачем применяется историзм:
Пушкин основывается на фактах при написании своих шедевров. Каждое произведение – гармоничное сочетание исторической действительности и художественного вымысла.
Историзмы в произведениях Пушкина – примеры
Ни один исторический роман Александра Сергеевича не содержит ложной информации касательно хронологических данных. Каждый герой максимально соответствует образам реальных персонажей из прошлых лет. Рассмотрим три известных произведения Пушкина.
«История Пугачевского бунта»
Изначально произведение должно было являться историческим предисловием. Автор планировал создать поэму, описывающую все нюансы периода. Это служит причиной характерного содержания. Ключевые аспекты: Пугачев – главный герой, восстание и его течение, исследование первопричины возникновения бунта.
Поэма посвящена военным действиям, внутренним настроениям народа. Александр Сергеевич играет роль историка, ученого, повествующего о давних событиях. Из историзмов можно отметить:
«Медный всадник»
Тематика произведения требует использования историзмов. Они помогают четко описать событие, указать на отличия того времени от современной действительности. Многие слова, принятые историзмами в наше время, в годы жизни Пушкина не относились к этой категории. Примеры:
«Капитанская дочка»
Повесть показывает жизнь простых людей на фоне драматических событий восстания. Она основана на реальных событиях из истории. С помощью архаизмов, историзмов поэт передает обстановку того времени, взгляды и принципы простых русских семей. Главные действующие лица – вымышленные персонажи, но сюжетная линия построена на исторических фактах. Современники приняли работу Александра Сергеевича как серьезный научный труд. Он точно описал противостояние между двумя непримиримыми лагерями. Автор использует историзмы:
«Земли родной минувшая судьба». Исторические произведения А. С. Пушкина
Тема исторического прошлого родины всегда волновала Пушкина, как поэта, так и прозаика. Им были созданы такие произведения, как «Песнь о вещем Олеге», «Бородинская годовщина», «Полтава», «Медный всадник», «Борис Годунов», «История Пугачевского бунта» и конечно же «Капитанская дочка». Все эти произведения описывают разные исторические события, разные исторические эпохи: начиная с полулегендарных событий, описанных в древнерусском памятнике «Повесть временных лет», заканчивая совсем еще свежими в памяти поэта и его современников событиями Отечественной войны 1812 года.
Одно из первых таких произведений — «Песнь о вещем Олеге», написанная в 1822 году, в котором дается поэтическая версия автора о кончине великого русского князя, прославившегося своими удачными военными походами и победами над сильными врагами, в частности, над Византией: «Твой щит на вратах Цареграда».
Последним счастьем упоенный,
С ключами старого Кремля;
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
В строках стихотворения «Воспоминания в Царском Селе» перед нами встают прославившиеся в боях «Перун кагульских берегов» Румянцев, «вождь полунощного флага» Орлов. Этой же теме посвящено стихотворение «Бородинская годовщина», написанное в 1831 году по поводу взятия предместья Варшавы.
Одно из центральных мест в творчестве Пушкина занимает образ Петра I. Пушкин видел в образе Петра I образцового правителя государства. Он пишет в поэме «Полтава»:
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Похожие мысли встречаются и в «Медном всаднике», где он говорит о славном правлении Петра, называя его «властелином судьбы», поднявшем «Россию на дыбы» и прорубившем «окно в Европу».
Неоконченное произведение «Арап Петра Великого» продолжает эту тему. В этом произведении поэт рассказывает нам о своем предке, прадеде Ибрагиме Ганнибале.
В драме «Борис Годунов» обращается Пушкин к иной эпохе, эпохе смутного времени. Это был период тяжелейших испытаний для России. Драма «Борис Годунов» — в определенном смысле новаторское произведение, в котором народ показан движущей силой истории. В этом произведении автор, предвосхищая Достоевского, развенчивает теорию, что якобы цель оправдывает средства. Оба — и царь Борис, и Раскольников – совершают преступления, оправдывая себя «благими намерениями», забывая, что именно ими вымощена дорога в ад.
«Капитанская дочка» — наиболее значительное историческое произведение Пушкина по объему исследовательской работы, которую проделал автор. «Капитанскую дочку» автор написал, работая над «Историей Пугачевского бунта» — документальным произведением с массой свидетельств, характеризующих ожесточение противоборствующих сторон. Но «Капитанская дочка» — это романтическое произведение. На разницу этих двух произведений указывала Марина Цветаева в эссе «Мой Пушкин», по своему оригинально проведя границу между понятием реализма и романтизма. Пушкин исследователь знает кровавую цену восстания со всеми ужасающими подробностями. Пушкин — поэт помнит о ней, устами Швабрина пугая Машу участью Елизаветы Харловой. Помним о ней и мы, думая о возможности Гринева отправиться, как и его прототип, сержант Кармицкий, с камнем на шее «вниз по Яику». Эту поэтизацию, этот романтический ореол вокруг Пугачева, созданный Пушкиным, Марина Цветаева назвала словом «чара».
В повести «Капитанская дочка» Пушкин впервые разработал новый эпический жанр — жанр исторической повести, исторического романа. Отдавая дань поэту, наш современник Давид Самойлов так напишет об этом удивительном произведении:
Начало русской прозы,
Не вертеровы слезы,
А заячий тулупчик Пугача,
Насильно снятый с барского плеча.
«Капитанская дочка» является началом русской исторической прозы. Без него не было бы «Тараса Бульбы» Н.В. Гоголя, «Войны и мира» Л.Н. Толстого, «Петра I» А.Н. Толстого.
История сказок А. С. Пушкина. Загадки и тайны
Многие из нас, наверное, слышали и читали прекрасные сказки великого сына России Александра Сергеевича Пушкина, основанные на русском фольклоре. Но немногие, наверное, знают, что эти самые сказки в большинстве своем имеют западное происхождение и попали в русский фольклор в пересказе русских сказителей. Большим собирателем русского фольклора был В.И. Даль, который по всей видимости был основным источником, откуда черпал Пушкин сюжеты и мотивы для своих сказок, и хотя сюжет «Сказки о попе и о работнике его Балде» взят из народной сказки «Батрак Шабарша», сюжет «Сказки о рыбаке и рыбке» был дан Пушкину в дар непосредственно Далем. Скорее всего источниками для сказок «Руслан и Людмила» и «Сказка о царе Салтане» служили какие-то материалы Даля, хотя наверняка сказать ничего невозможно. Из официальной версии мы знаем, что основным поставщиком сказок для Пушкина служила легендарная небезызвестная Арина Родионовна, любимая няня Александра Сергеевича, но вполне возможно, что этот источник был придуман последним, несмотря на несомненную реальность персоны няни поэта. Но так ли это было на самом деле? — ведь сюжеты и мотивы многих сказок имеют параллели в западных сказках и нашли свое отражение в сказках самого Пушкина. Так, например, сюжет «Сказки о царе Салтане» являлся якобы переработкой народной сказки, записанной Пушкиным в двух версиях, однако сюжет ее имеет известные параллели с «Рассказом о Констанце» из сборника «Кентерберийских рассказов» Чосера. Об этом недвусмысленно с цепью приведенных доказательств говорится в работе Е. Аничковой «Опыт критического разбора происхождения пушкинской «Сказки о царе Салтане» в кн.: «Язык и литература», т. II, 2. Л., 1927 г., а также в работах ряда других исследователей. Говоря о подаренном Далем сюжете Пушкину «Сказки о рыбаке и рыбке» (основываясь на упоминании П.И. Мельникова касательно рукописи сказки с автографом Даля), можно сказать, что сия сказка имела аналог среди известных русских народных сказок, но по всей видимости возникшей на почве известной немецкой сказки братьев Гримм. Если копать в более глубокие времена, то подобная сказка несколько выпадает из рамок русской и вообще славянской традиции, так как не имеет близких аналогов в далеком прошлом. Оно, конечно, и понятно, ведь сюжеты этих сказок собраны или созданы гениальными немецкими лингвистами, одними из основоположников научной германистики. Если у кого-то еще возникают сомнения, то всегда можно сравнить, если обратиться за ссылками:
А.С. Пушкин, «Сказка о рыбаке и рыбке»
ru.wikisource.org/wiki/Сказка_о_рыбаке_и_рыбке_(Пушкин)
Братья Гримм, «Сказка о рыбаке и его жене»
http://e-skazki.narod.ru/skazki/avtor/grimm/grimm-022.html
Кто-то может быть возразит и скажет, что это простые совпадения, ибо сходные сюжеты некоторых сказок могут встречаться у совершенно разных народов. К примеру, всем известный миф о Прометее нашел свою четкую параллель в совершенно аналогичном чеченском мифе о Пхьармате. Любопытно, что и имена героев весьма созвучны. Однако можно ли тут говорить о случайном совпадении? Полагаю, что нет, ведь индоевропейские предки греков вполне могли жить на территории Кавказа и перенести этот миф во время переселения на Балканы. Известно также, что родственные грекам фригийцы жили на территории Малой Азии, что весьма соприкасалось с Кавказом, а они имели миф с аналогичным сюжетом.
Однако вернемся к теме известной сказки Пушкина. Было ли хоть какое-то документальное подтверждение, что сюжет «Сказки о рыбаке и рыбке» был взят Пушкиным из сказки братьев Гримм напрямую? Ну разумеется. В произведении Пушкина отсутствуют мотивы, характерные или типичные для земель, где католицизм как религия получил наибольшее распространение. К таковым, например, в случае сказки братьев Гримм относится заветное желание старухи стать Папой Римским и пожелание Божьей безграничной власти. В самом произведении Пушкина мы ничего подобного не видим, но в Государственной Публичной библиотеке СССР им. Ленина в Москве хранится черновой текст рукописи Александра Сергеевича, в котором этот мотив присутствует. Отрывок из чернового текста с приведенным мотивом мы можем увидеть в книге С.М. Бонди «Новые страницы Пушкина» (Москва, 1931 г.). Итак, вот, собственно он:
«Говорит старику старуха:
Не хочу
А
Старик не осмелился перечить.»
———
Добро будет она Римскою папой
———
Воротился старик к старухе
Перед ним монастырь латинский
На стенах [латинские] монахи
Поют латынскую обедню.
———
Перед ним вавилонская башня
На самой верхней на макушке
Сидит его старая старуха
На старухе сарочинская шапка
На шапке венец латынский
На венце [не разб.] спица2
На спице [Строфилус] птица
Поклонился старик старухе,
Закричал он голосом громким:
Здравствуй ты старая баба
Я чай твоя душенька довольна
Отвечает глупая старуха:
Врешь ты пустое городишь,
Совсем душенька моя не довольна
Не хочу я быть Рим » (А.С. Пушкин)
Данный черновой текст Александра Сергеевича можно видеть в довольно обширной работе М.К. Азадовского «Источники сказок Пушкина»:
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/vr1/vr12134-.htm
Аналогичным образом дело обстояло и с известным произведением Пушкина «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», сюжет которой якобы был почерпнут из русской народной сказки «Волшебное зеркальце». Однако это мнение не выдерживает никакой критики, поскольку связь сказки Пушкина с сюжетом народной сказки довольно отдаленная и больше соответствий находит в сюжете сказки братьев Гримм «Белоснежка». Схема сюжета передана полностью, и перенесена, и интегрирована Пушкиным с использованием чисто славянских мотивов. Что до легенды о переложении Пушкиным сказок, рассказанных ему якобы его няней Ариной Родионовной, то эта легенда понадобилась последнему, чтобы создать убедительную атмосферу того, что эти сказки имеют чисто славянское, национальное происхождение. Хочу сказать, что подобного рода случаи были далеко неединичны. Именно подобным образом в 18 веке создавалась другими, не менее известными авторами, так называемая «славянская мифология», причем среди этих авторов не все даже были русскими. Тут уместно было бы еще упомянуть, что А.С. Пушкин по происхождению был эфиопом. Позволю себе предположить, что если бы Пушкину был привит в детстве интерес к национальным корням его эфиопских предков, то не было бы ничего удивительного в том, что эфиопские сказки были бы успешно интегрированы и внедрены на славянскую почву. Фантазия русского гения безгранична. Однако пострадал ли после такого обогащения мотивами западной культуры русский народ? Я полагаю, что нет. Смею утверждать, что усилиями Пушкина и многих других талантливых людей русский народ смог лучше вписаться в общую модель европейского общества и стать одним из ведущих элементов западной цивилизации.
в качестве иллюстрации к материалу произведения
представлена картина художника Б. В. Щербакова
«Пушкин в Петербурге», ссылка на веб-источник:
http://s09.radikal.ru/i182/1612/5b/7b3069c88b82.jpg
© Copyright: Валентин Валевский, 2012, Стихи.ру
Свидетельство о публикации №112071608699
О сказках Пушкина и их происхождении
Ко дню рождения А.С.Пушкина
«Что за прелесть эти сказки!» – писал Пушкин брату Лёвушке осенью 1824 года из Михайловского. Вечерами постаревшая Арина Родионовна восполняла, по словам поэта, недостатки его воспитания, но преувеличивать роль няни в творчестве поэта не стоит. Интерес к сказкам усилился у него на фоне обращения к народному творчеству многих представителей западной и русской культуры. Первопроходцами в области фольклористики были немецкие романтики и братья Гримм. В России первым собирателем древнерусских песен стал Кирша Данилов, Пушкин их знал. Но при его жизни сборников русских народных сказок не было, и думать, что он пригоршнями черпал оттуда, не стоит.
Пушкинское Лукоморье
У лукоморья дуб зелёный;/ Златая цепь на дубе том:/ И днём и ночью кот учёный/ Всё ходит по цепи кругом;/ Идёт направо – песнь заводит,/ Налево – сказку говорит. Сколько поколений в детстве «с выражением» декламировали эти волшебные стихи?! Я не исключение. И где это неведомое Лукоморье? Там всё шиворот навыворот: «русалка на ветвях сидит», а «тридцать витязей прекрасных/ Чредой из вод выходят ясных». Но главное там обитают герои знакомых русских народных сказок: «В темнице там царевна тужит,/ А бурый волк ей верно служит;/ Там ступа с Бабою Ягой/ Идёт, бредёт сама собой;/ Там царь Кащей над златом чахнет…» И попасть туда страсть как хочется, и страшновато.
Стихотворение написано как предисловие к «Руслану и Людмиле» (1820) спустя 8 лет после публикации этой богатырско-сказочной поэмы. А начал писать он её ещё лицеистом. В начале 1830-х в голове у него роились новые сюжеты для сказок.
Расцвет русской литературной сказки
Знакомые нам с младенчества сказки Пушкина создавались в 1830-34 гг. В эти же годы на фольклорном материале Гоголь писал «Вечера на хуторе близ Диканьки». Жуковский, вступив в состязание с Пушкиным, в августе 1831 года написал «Сказку о царе Берендее» и «Сказку о спящей царевне», в которых творчески пересоздал фольклорный материал, включая иноязычные образцы. Ершов пишет своего «Конька-горбунка». В 1832 году выходит сборник Владимира Даля «Русские сказки…», небольшой тираж которого был арестован «за насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдата и за простой слог, вполне приспособленный для низших классов». Один из уцелевших экземпляров Даль подарил Пушкину.
Автор Грета Ионкис
Первая сказка Пушкина
В сентябре 1830-го в Болдино написана народная в своей основе «Сказка о попе и его работнике Балде». Сказку о поповом работнике Пушкин услышал на ярмарке, запись сохранилась в тетради 1824 года. Но публиковать её, памятуя о последствиях своей «Гавриилиады» и зная, что приключилось с Далем, поэт не решился. Да и то сказать, уже первые строки: «Жил да был поп/ Толоконный лоб» – оскорбительны для служителя культа. Главный герой – Балда. Имя подчёркивает недюжинную силу: в ту пору балдой называли дубину, кувалду (см. Словарь Даля). В песне волжских бурлаков не зря поётся: «Эх, дубинушка, ухнем!» Вскоре слово приобрело иной смысл – «дурак». Язык изменяется. Сегодня в молодёжном сленге «балдеть» («тащиться») означает высшую степень восхищения. Но вернёмся к сказке.
Поп искал работника ценою подешевле. Балда подрядился «служить усердно и очень исправно» за мизерную, как посчитал поп, плату: «В год за три щелчка тебе по лбу,/ Есть же мне давай варёную полбу». (Полба – каша из пшеницы). Поп согласился, понадеявшись на русский «авось».
Время шло, Балда ел за четверых, а работал за семерых. Все были довольны. Но к концу года поп стал с тревогой почёсывать лоб и по совету попадьи дал Балде невыполнимое задание: взыскать с чертей оброк за три года. И как это водится в сказках про Иванушку-дурачка, Балда оказался на редкость сметливым. Трижды, как положено в сказках, сумел обвести вокруг пальца самого чёрта и воротился к попу с оброком. А далее – согласно пословице: уговор дороже денег. Наступает час расплаты, а сила у Балды богатырская: «С первого щелчка/ Прыгнул поп до потолка;/ Со второго щелчка/ Лишился поп языка;/ А с третьего щелчка/ Вышибло ум у старика». И под занавес – мораль: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!» По мнению пушкиниста В.Непомнящего, сказка напоминает басню.
Когда Жуковский в 1840 году её опубликовал, из цензурных соображений он заменил попа купцом: «Жил-был купец Кузьма Остолоп/ По прозванию Осиновый Лоб». Лишь в 1882 году сказка появилась в авторской редакции.
«Сказка о царе Салтане» – итог состязания с Жуковским
Большая, со многими повторами сказка, в длинном названии которой «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди» имитируется заглавие хорошо известных поэту лубочных (народных) книжек, была написана в 1831 году. Из «Бовы королевича» заимствованы имена Салтана, Гвидона и Дадона.
Краткая запись сюжета этой сказки найдена исследователями в Кишинёвских тетрадях и относится к 1822 г. В Михайловском, наслушавшись сказок Арины Родионовны, которые он – заметьте! – записывал, он в 1824-м снова излагает сюжет, но более подробно. В 1828 году появляются первые 14 стихов зачина: «Три девицы под окном/ Пряли поздно вечерком».
Вторая тема чисто авторская – рассказ об идеальном островном государстве, которым правит князь Гвидон. «Все в том острове богаты,/ Изоб нет, везде палаты». Такова народная мечта. Имя Гвидона и, возможно, Салтана Пушкин нашёл в лубочной книге о Бове Королевиче. В сказке мечта реализуется благодаря чуду, волшебству. Творит его спасённая Лебедь, превратив пустынный остров в большой город: «Стены с частыми зубцами,/ И за белыми стенами/ Блещут маковки церквей/ И святых монастырей».
Рассказ корабельщиков-купцов о дивах дивных повторяется трижды, каждый раз поражая царя Салтана новыми чудесами при дворе князя Гвидона. Там «Белка песенки поёт/ Да орешки всё грызёт,/ А орешки не простые,/ Всё скорлупки золотые,/ Ядра – чистый изумруд». Кстати, какую песенку поёт чудо-белка? Русскую народную: Во саду ли, в огороде. Второе чудо – удивительная стража, надёжно охраняющая остров. Это выходящие из моря «В чешуе, как жар горя,/ Тридцать три богатыря,/ Все красавцы молодые,/ Великаны удалые,/ Все равны, как на подбор,/ С ними дядька Черномор». И наконец, царевна, о красе которой идёт молва, «Что не можно глаз отвесть:/ Днём свет божий затмевает,/ Ночью землю освещает,/ Месяц под косой блестит,/ А во лбу звезда горит», становится женой Гвидона. В народных сказках доминируют образы-штампы: Царевна-Несмеяна, Василиса Премудрая (или Прекрасная). А у Пушкина портрет развёрнут: «А сама то величава,/ Выплывает, будто пава;/ А как речь-то говорит,/ Словно реченька журчит». Такой она предстаёт на картине Врубеля «Царевна Лебедь».
Чудес в сказке не счесть. Трижды Гвидон, благодаря волшебству Лебеди обращается в комара, муху и шмеля, и в таком виде посещает своего отца, пребывающего в грусти и печали, при этом убеждается в зломыслии своих тёток и бабки. Чародей принимает облик коршуна. Сама Лебедь оборачивается Царь-девицей. Мотив оборотничества – один из древнейших в мировом фольклоре.
«Сказка о царе Салтане» легла в основу самой солнечной русской оперы, сочинённой Римским-Корсаковым.
В союзе с братьями Гримм
Долго считалось, что золотую рыбку Пушкину подарил Даль, тем более что рукопись «Сказки о рыбаке и рыбке» Пушкин вручил Далю в 1833 г. с надписью «Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому» (литературный псевдоним Даля). И всё же источником оказалась померанская сказка «О рыбаке и его жене» из сборника братьев Гримм. Это установил пушкинист С. Бонди. Разбирая в 1920-е гг. черновые рукописи Пушкина, он натолкнулся на отрывок, где старуха, уже получившая новое корыто, новую избу, ставшая столбовой дворянкой, царицей, выражает желание стать «римской Папою», и рыбка прихоть взбесившейся дуры удовлетворяет. Но в итоге Пушкин отказался от мысли ввести этот гротескный эпизод в серьёзную сказку. Отрывок навёл Бонди на мысль о западном источнике, и он его нашёл.
Пушкин иноязычную сказку превратил и по слогу, и по духу в чисто русскую. У бр. Гримм жена рыбака требовала у пойманной камбалы (рыба оказалась заколдованным принцем) новый дом, замок, затем взяла выше: стала царицей, римским Папой, но когда возжелала стать самим Богом, вернулась вместе с мужем к в ветхий домишко.
У Пушкина в невод рыбака попала золотая рыбка, владычица морская. Старик сжалился (она ведь человеческим голосом просила) и отпустил её в синее море. Он у Пушкина отделён от старухи: он как был, так и остался простым рыбаком-бессеребренником. Неблагодарная старуха поначалу зовёт его не иначе как: «Дурачина ты, простофиля», вновь и вновь гонит к морю. Пушкин вводит мотив раздора, распада семьи. Само море, по мере того как растут аппетиты старухи, меняется. Поначалу «слегка разыгралось», затем «помутилось», далее – «не спокойно синее море». Наконец «почернело синее море», «так и вздулись сердитые волны». Но главное различие – старуха по мере возвышения становится всё более злобной и жестокой: мужа бьёт по щекам, а слуг, «за чупрун таскает», смиренного старика «на конюшне служить послала». Новая Салтычиха и только! А уж войдя в роль царицы, она и вовсе его «с очей прогнать велела». «Старика взашеи затолкали», а стража «топорами чуть не зарубила». Усиливая покорность старика, Пушкин показывает растущую гордыню и ненасытность старухи-самодурки. Желание стать царицею морскою, чтобы золотая рыбка служила у ней на посылках, оборачивается наказанием: поднявшаяся из грязи в князи вчерашняя «царица» оказывается у разбитого корыта. Выражение стало идиомой. Сказка напоминает притчу.
«Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях» была создана в Болдино в 1833 году. Вначале о заимствовании у братьев Гримм никто не подумал, поскольку Пушкин не знал немецкого, но в 1830-м их сказки вышли на французском, и в библиотеке Пушкина перевод был. Её связь с «Белоснежкой» бр. Гримм очевидна, хотя мотив злой мачехи и её ревности к падчерице часто встречается и в русских сказках. Кстати, образ говорящего зеркальца взят из записанной Пушкиным сказки «Самоглядное зеркало». Народные сказки лаконичны, экономны, а поэт вводит яркие подробности, детализируя образ царицы-мачехи, владевшей волшебным зеркальцем: «С ним одним она была/ Добродушна, весела,/ С ним приветливо шутила». Дождавшись от зеркальца признания своей несравненной красоты, тут «царица хохотать,/ И плечами пожимать, И подмигивать глазами,/ И прищёлкивать перстами,/ И вертеться, подбочась,/ Гордо в зеркальце глядясь». В народных сказках таких подробностей не найти.
Имя Белоснежки само указывает на белизну кожи, а у Пушкина дано тому объяснение в реплике мачехи: «Мать беремена сидела,/ Да на снег лишь и глядела». Между тем, царевна молодая «поднялась и расцвела,, белолица, черноброва,/ Нраву кроткого такого./ И жених сыскался ей,/ Королевич Елисей». Елисей и мотив поисков пропавшей возлюбленной придуман Пушкиным. Именно королевич трижды обращается за помощью к солнцу, месяцу и ветру (а у бр. Гримм – сама Белоснежка). Белоснежка встречает 7 гномов, а у Пушкина 7 братьев-богатырей. Они, полюбив свою нежданную гостью, обратились к ней с просьбой стать женой одного из них. Каков же был ответ? «Братцы вы мои родные,-/ … Как мне быть? Ведь я невеста./… Всех я вас люблю сердечно;/ Но другому я навечно/ Отдана…» Вы, конечно, узнали отголосок отповеди Татьяны Онегину. Вроде бы совсем иной жанр, а как всё связано!
Анна Ахматова о последней сказке Пушкина
Заслуга открытия источника «Сказки о Золотом петушке» (написана в сентябре 1834-го) принадлежит не филологам, а поэту. Анна Ахматова определила, что в основе сюжета – «Легенда об арабском звездочёте» Вашингтона Ирвинга из его книги «Альгамбра» (1832). В библиотеке Пушкина имелся её французский перевод. О своём открытии Ахматова рассказала в объёмистой статье в 1933 г. Полагая, что читатель не бросится тотчас на её поиски, остановлюсь на главном.
Сюжет Ирвинга сложен и запутан, со всеми атрибутами псевдоарабской фантастики. Суть же такова: на старого мавританского короля со всех сторон нападают враги. Старый звездочёт вручает ему талисман – медную фигурку всадника, предупреждающего об опасности. С его помощью войско короля упреждает врагов и наголову разбивает. Однажды разведчики находят в горах готскую принцессу, в которую король влюбляется. Звездочёт неожиданно требует отдать ему красавицу. Король отказывается, нарущив обещание наградить благодетеля. Происходит ссора. Звездочёт с принцессой исчезают. Медный всадник утрачивает волшебную силу, превращается в простой флюгер.
У Пушкина зачин нароминает народную сказку: «Негде, в тридевятом царстве,/ В тридесятом государстве/ Жил-был славный царь Дадон./ Смолоду был грозен он/ И соседям то и дело/ Наносил обиды смело». Но постарел царь, и житья ему не стало: соседи то и дело нападали, «страшный вред ему творя». «Инда плакал царь Дадон,/ Инда забывал и сон».
«Вот он с просьбой о помоге/ Обратился к мудрецу, звездочёту и скопцу». И тот вручил ему золотого петушка, который, воссев на высокой спице, стал верным стражем, предупреждал об опасности, но при этом покрикивая с насмешкой: «Кири-ку-ку./ Царствуй, лёжа на боку!» За такую услугу царь обещал звездочёту: «Волю первую твою/ Я исполню как мою».
Требование звездочёта подарить ему девицу, Шамаханскую царицу стоило ему жизни: «Царь хватил его жезлом по лбу». В черновике стояло нечто очень личное: «Но с царями плохо вздорить». Ведь лето 1834-го прошло под знаком ссоры Пушкина с Николаем 1. Но сработала автоцензура и появилось: «Но с иным накладно вздорить».
Когда-то, работая над «Евгением Онегиным», Пушкин жаловался Вяземскому: «Пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница». Между народными сказками и авторскими сказками Пушкина в стихах тоже разница огромная. Он создал особый жанр. Заимствуя у чужих, он творил своё, национальное. Воистину «там русский лух, там Русью пахнет»!