на каком языке говорили скандинавы
На каком языке говорили викинги?
На каком языке говорили викинги? Практически всем известно, что скандинавы в эпоху существования викингов являлись группой германских племен, а, следовательно, прародителями древнескандинавского языка. Именно поэтому в скандинавских языках имеется большое количество слов, которые были заимствованы из немецкого языка.
Скандинавский алфавит
Скандинавский алфавит имел наименование «футарк» и включал в себя рунические буквы. Различали два футарка – младший и старший.
Старший футарк был самым древним алфавитом скандинавов. В его состав было включено 24 руны, а первые письменные находки были обнаружены археологами в Дании. Именно с этого государство произошло распространение старших рун по территории Скандинавии. В результате многие исследователи сходятся на мысли, что датское руническое письма выступает в качестве прародителя всей существующей письменности на территории Скандинавского полуострова.
Младший футарк был основан несколько позже. В его составе содержалось 16 рун. Иными словами, он являлся основой письменности скандинавских завоевателей – викингов.
Подобное сокращение количества букв в алфавите произошло в результате временной обособленности викингов от остального мира, в частности от германских, англосаксонских и славянских племен.
Многие викинги могли разъясняться в письменном виде, а также читать и говорить. Правда, многие знали руны только в силу своего рода деятельности.
Какие диалекты повлияли на язык
В зарождении и развитии языков викингов сыграла группа индоевропейских диалектов, которая называлась «кентум». Сюда входили прагерманский, пра скандинавский языки. В основе восточно-скандинавского диалекта лежали датский и шведский языки, а в основе западно-скандинавского языка – норвежский, фарерский и исландский языки.
Конечно, если бы современный человек столкнулся с викингом, то вряд ли им удалось бы найти общий язык. Дело в том, что язык викингов преобразовался в современные скандинавские языки и претерпел существенные изменения.
Поэтому, поговорить с викингом не удалось бы даже несмотря на то, что вы бы знали руническую письменность. Кроме того, руническую письменность невозможно выучить в настоящее время, так как она была заменена, после проведения христианизации скандинавских стран, на латиницу. Вместо рун стали появляться латинские символы, а старинные и тайные знания перестали быть общедоступными для будущих поколений.
Если вы хотите прочитать, как понять на каком языке говорят незнакомцы, переходите по ссылке.
Скандинавские языки.
Интересная, на мой взгляд, статья с определенной долей юмора о соседстве скандинавских языков. Вдруг кому понравится. (Мой перевод)
Датчанин в Швеции может прочитать большинство знаков: Vlkommen по-шведски означает то же, что и Velkommen по-датски. И датчанин поймет большинство коротких шведских слов, похожих на датские. Приветствие, которое в обоих языках пишется «hej», произносится как «hi» в датском и как «hey» в шведском, и никто не путается. «Спасибо» звучит как «tak» с одной стороны Эресуннского моста и произносится «tack» с другой. Даже не беря в расчет любезности, многое из лексики и грамматики схоже.
Датчане, шведы и норвежцы (и в меньшей степени исландцы и фарерцы) любят говорить, что их языки не «разные, но родственные друг другу», а «соседние» языки. Некоторые местные и лингвисты даже задумываются о том, что они могут оказаться диалектами одного языка. Когда скандинавы из разных стран встречаются, каждый пытается говорить на своем языке, возможно в результате слегка похожие слова из разных языков смешались. Прибегать к английскому там считается стыдным.
Конечно, он мог научиться. Статья профессора датского языка из шведского Уппсальского Университета обещает, что швед может научиться понимать датский всего за 16 часов обучения. А учитывая, что Копенгаген и Мальмё по своей натуре почти близнецы (а в Швеции и цены ниже), многие датчане захотят отплатить услугой за услугу и выучить шведский. Датская газета Politiken к летнему фестивалю культуры в Мальмё опубликовала нахальный мини-словарь для датчан. (Фраза «Where did you get your mullet haircut?» (Где тебе сделали эту стрижку маллет?) на датском – «Where did you get your Swede-neck?» (Где тебе сделали эту шведскую шею? [букв.]), а на шведском «Where did you get your hockey haircut?» (Где тебе сделали эту хоккейную стрижку?).
Несмотря на все шутки и недопонимания, шведы, датчане и норвежцы неплохо взаимодействуют со своими «соседними языками». У большинства нет времени учить языки друг друга в деталях, но они стараются, как только могут, из чувства солидарности. (В словаре газеты Politiken также есть фраза на шведском, чтоб сказать «Почему ты отвечаешь на английском? Мы же скандинавы, в конце концов»). Помогает то, что все три страны одинаково важны и весомы: Швеция – самая большая и густонаселенная, Норвегия – самая богатая, а Дания – бывший колониальный тяжеловес и нынешний культурный фаворит. Ни одна не ставит себя выше других.
Многие другие языки на лингвистических условиях могут считаться «соседними», это категория, которая избегает выбора между «разные языки» и «диалекты», подчеркивая при этом близость и сходства. Но на пути часто встает политика. Когда один язык больше или престижнее другого, его носителям трудно устоять и не принизить язык поскромнее. Последняя статья Джонсона о Каталанском и Испанском инициировала появление сотен страдальческих комментариев из-за катастрофической политической ситуации. Подобный разгром можно наблюдать и в южнославянских языках среди бывших Югославии, Македонии и Болгарии, где националистические трения делают сходство (и часто почти полную идентичность) языков предметом разногласий, а не дружбы.
Легко забыть, но Швеция и Норвегия чуть не начали войну в 1905 из-за объявленной Норвегией независимости. И еще до этого Дания изрядно повоевала со Швецией (и правила Норвегией из Копенгагена до 1814). Но сегодня все довольно спокойно, а война разворачивается только между словами вроде «Swede-neck». На что шведы могут ответить (как это сделал один комик), что они в отличие от датчан хоть не говорят, как «Чубакка с кровоизлиянием в мозг». И все это – безвредные шутки. Если бы только другие языковые группы могли так же найти свое внутреннее родство.
На каком языке говорили викинги
Язык викингов – уникальное явление. Об этом свидетельствуют его отличительные особенности, самой главной из которых считается доступность широкому кругу пользователей. Стоит также отметить необычность и простоту символов, порядок их написания, особенности чтения, а также широкие возможности в выборе материалов для их вырезания и начертания. Благодаря руническим записям, относящимся к эпохе викингов, современным ученым удалось многое узнать о жизни древних скандинавов, об их миграции, а также о происхождении и значении их имен.
«Датский язык» – прародитель языка викингов
Под понятием «датский язык» на протяжении всей эпохи викингов и в течение нескольких веков после ее окончания объединялись все скандинавские языки. Согласно одной из версий, это определение появилось за рубежом, а позже было принято и жителями полуострова. Данный факт свидетельствует о том, что древние скандинавские языки мало отличались между собой, но не имели сходства с другими европейскими языками.
До наших дней практически не дошло сведений о том, как звучал датский язык. Скудные сведения историки берут из слов, позаимствованных другими народами. Также в изучении языка викингов им помогают скальдическая поэзия и надписи на старинных монетах. Благодаря этим артефактам ученым удалось определить, что речь древних жителей из различных мест Скандинавии не являлась полностью идентичной. Так, на западноскандинавском языке говорили поселенцы территорий, на которых находятся современные Норвегия и Исландия, а на восточноскандинавском – древние обитатели Швеции и Дании. Древнеисландский язык менее остальных изменился к сегодняшнему дню, поэтому ученые черпают знания именно в современной речи исландцев.
О происхождении рунической письменности
Несмотря на отличия в языках, любой скандинав и сейчас самостоятельно, без словаря и переводчика, может понять большинство слов из рунических надписей. Изначально данная письменность возникла у германских народов спустя несколько веков после Рождества Христова. Она включала 24 знака, составленных из вертикальных и косых линий. Именно их было удобнее всего вырезать на поверхности из дерева. Поскольку горизонтальные линии выглядели смазано из-за того, что они как бы терялись в волокнах древесины, то их не использовали.
Рунический алфавит викингов
С началом эпохи викингов количество рун уменьшилось до 16 знаков. Параллельно изменилось и написание некоторых из них. Руны были упрощены с целью удобства их нанесения на различные поверхности. При этом чтение знаков усложнилось, так как многие из них приобрели дополнительные значения. Кроме того, одна руна может обозначать несколько звуков. Так, руну «к» можно прочитать в четырех вариантах: «к», «г», «нг» и «пк». Одновременно с этим была создано множество знаков, разделяющих слова и фразы.
О причинах появления 16-значного рунического алфавита доподлинно неизвестно. Согласно одному предположению, эти изменения произошли не в силу естественных причин, а из-за «повеления сверху». Данную версию подтверждает тот факт, что в те времена центральная власть произвела множество глобальных изменений в обществе.
Новый алфавит получил название «fupark» – именно эти 6 знаков находились в его начале. Он существовал в 2-х видах: датском и шведско-норвежском. Первый вариант включал обычные руны, а второй – «короткосучковые», отличающиеся меньшим количеством ответвлений и их незначительной длиной. Оба вида рун нашли свое применение. Так, с помощью обычных чаще вырезались торжественные и памятные надписи, а более простые «короткосучковые» широко использовались торговцами и простыми людьми.
Рунические знаки писались не слева направо, а сверху вниз. Они не подходили для написания писем на пергаменте. Для этого использовался латинский алфавит, известный в то время в основном церковнослужителям.
Применение рунических надписей и артефакты
Чтением новых знаков владело большинство представителей знати. Ведь рунические надписи наносились на памятные камни с той целью, чтобы их читали. Скандинавы вырезали руны на бортах кораблей, конской сбруе, гребнях, на изделиях из кожи и кости и пр. В одних случаях это было имя хозяина вещи, в других – мудрое изречение, в третьих – магические письмена. К самым ценным находкам можно отнести надпись на фрагменте человеческого черепа, который был найден на месте торгового центра Рибе. Артефакт датируется VIII веком. На нем четко просматривается имя Одина – верховного языческого божества, которому поклонялись викинги. А кто-то, используя древнескандинавский язык рун, удовлетворился тем, что просто вырезал на обычном гребне слово, обозначающее название этого предмета. Попадались археологам и «любовные записки». К примеру, найден обломок кости животного с надписью «поцелуй меня». Но встречались и серьезные письма, которые вырезались на деревянных дощечках. Так, сообщение с просьбой что-то сделать (что именно – не удалось прочитать) относится к IX веку и адресовано мужчине по имени Оддульв.
Вытеснение рунических знаков латинскими буквами
После христианизации Скандинавии, которая пришлась на последний век первого тысячелетия, на этих землях стал вводиться латинский алфавит. Это подтверждено надписями на монетах, относящимися к X столетию, а также письмом одной высокопоставленной особы, которое датируется XI столетием. Но для лаконичных повседневных записок руны считались более удобными, и их продолжали применять до позднего Средневековья. Ведь начертать послание гораздо проще с помощью ножа и кости, оставшейся от обеда, чем с помощью чернильницы и пергамента, которые в те времена были доступны далеко не всем.
Имена скандинавов
Надписи на рунических камнях содержат много сведений, в том числе и о распространенных в Скандинавии именах. Многие имена использовались по всей ее территории (например, Ульф и Торстейн), но были и такие, которые встречались лишь конкретных регионах. Так, к западноскандинавским относятся Оддкетиль и Эйульф, а из восточноскандинавских распространенными являются Токе, Манне и Асвед. Благодаря «региональным» именам историки имеют возможность определить происхождение представителей той или иной колонии. К примеру, по географическим названиям в Нормандии можно прийти к выводу, что основную часть скандинавских переселенцев составляли датчане. Так, название города Окевиль происходит от датского имени Оге.
Времена викингов примечательны тем, что именно в эту эпоху появилось немало имен, включающих имя языческого божества Тора (Торкиль, Торстейн, Токе и пр.). Многие из них не перестали использоваться и после христианизации Скандинавии. Не забывали викинги и о «братьях меньших», давая людям имена, включающие названия животных (Гунульф, Стигбьерн) и даже присваивая им полные названия того или иного вида живности (Урм – змея, Бьерн – медведь).
Традицией некоторых знатных родов было нарекать своих отпрысков лишь определенным минимумом имен. К примеру, норвежские короли чаще всего давали своим потомкам имена Улав и Харольд. Некоторым скандинавам присваивали дополнительные имена. С их помощью подчеркивалась принадлежность к определенному роду либо к региону. Так, мигранта из Дании, который осел в Норвегии, могли называть Ульф-Датчанин. Кроме того, в имена закладывались основные характеристики человека, его профессия, статус и пр. Например, имя «Горм Клана» обозначало «Горм растяпа». До наших дней дошло много прозвищ известных личностей эпохи викингов: Ивар Бескостный, Харальд Прекрасноволосый, Рагнар Кожаные Штаны и пр.
Большое количество имен собственных, появившихся еще в эпоху викингов, существуют и в наши дни. Из обихода скандинавов (и не только их) до сих пор не вышли такие древние мужские имена, как Ульф, Ивар, Аслак, Кнуд, Эрик и множество других. Из женских имен, относящихся к эпохе викингов, следует выделить такие: Ингрид, Сигрид, Тора, Осе, Туве и т.д. После введения христианства эти имена несколько «разбавились» библейскими именами. Многие из дошедших до наших дней имен прекрасно «уживаются» между собой и сейчас, несмотря на то, что их корни восходят к различным религиям.
Что такое Скандинавия?
Где Скандинавия?
Этот вопрос достаточно часто поднимается в обсуждениях. На самом деле на этот вопрос существует не такой уж и простой ответ. Ответ на то, что представляет собой Скандинавия, меняется в зависимости от контекста вопроса и от того, кому вы его задаете. Если говорить о географии, культуре или языке, то тут варианты могут быть совершенно разными. Если добавить ко всему прочему слово «нордический», вещи обретают и того более непонятную картину. Некоторые используют слова «нордический» и «скандинавский» как взаимозаменяемые, в то время как другие приписывают определенное значение каждому слову.
Естественно, я вижу, что что не все согласны с определениями и понятием Скандинавия, поэтому, я собрала различные термины и аспекты, в которых они используются, чтобы попробовать разобраться в этом хаосе.
И наконец-то понять, что это за Скандинавия такая?
Что означает слово «Скандинавия»?
Термин «Скандинавия» возник в начале 18-го века в результате того, что датские и шведские университеты начали отстаивать общую историю, мифологию, искусство и культуру Дании, Швеции и Норвегии. Напомню, что до 1814 года Швеция и Норвегия фактически были объединены в одно королевство. Скания — исторический регион на юге Швеции, состоящий из трёх бывших датских провинций Сконе, Халланда и Блекинге, приблизительно совпадающих на данный момент с тремя современными ленами: Сконе, Халланд и Блекинге. До 1658 года Скания входила в состав Дании под названием Восточных провинций. Остров Борнхольм, тогда же отошедший к Швеции, но позднее возвращённый Дании, также иногда включается в состав Скании. Вот что по итогу породило термин «Скандинавия».
Скандинавская география
Финляндия и Исландия не являются частью Скандинавии географически.
Скандинавский язык
Если вы когда-либо изучали сравнительную лингвистику, вы, вероятно, слышали об северогерманских языках. Они относятся к ветви германских языков, подгруппе индоевропейских языков. Северогерманские языки включают в себя такие языки как, датский, шведский, норвежский, фарерский и исландский.
Так на каком языке говорят в Скандинавии? Термин «скандинавские языки» относится исключительно к трем языкам, которые взаимно понимаются (в теории) носителями каждого языка, а это: датский, шведский и норвежский языки.
Финский язык является частью группы уральской языковой семьи, в которую также входят эстонский и венгерский языки. Шведский язык является одним из официальных языков Финляндии, и шведоязычные финны составляют 5% населения. Такой диалект называется финский шведский (suomenruotsi).
Скандинавская культура
Это, вероятно, наиболее широко используемый контекст для бесед о Скандинавии, а также наименее понятный. Когда мы ссылаемся на скандинавскую культуру, больше всего мы имеем в виду общую историю, традиции, литературу и дизайн. Поскольку скандинавский дизайн стал популярным во всем мире, этот термин часто используется, когда речь идет о минималистических традициях дизайна mid-century modern`а.
Поскольку истории и традиции Дании, Швеции, Норвегии, Исландии и Финляндии между собой так переплетены, эту группу из пяти стран часто называют культурно-Скандинавской. Политические системы во всех этих странах, особенно модели устройства, похожи, но не идентичны. Когда речь идет о «нордической» или «скандинавской» модели общества, то обычно имеется в виду все пять стран (Швеция, Дания, Финляндия, Исландия и Норвегия).
История дизайна и архитектуры Финляндии тесно связана и переплетается с культурой других регионов Скандинавии, и было бы ошибкой исключать Финляндию из этого списка (например, такого архитектора, как Алвар Аалто) при обсуждении скандинавского дизайна. Поэтому считается разумно включать как Исландию, так и Финляндию в обсуждение Скандинавии в контексте культурного региона. Скорее всего было бы логичнее сослаться на «нордическую культуру».
Дополнительные вопросы по теме
Это зависит от политического и географического отношения. Финляндия является частью стран Северной Европы, но не относится к Скандинавскому региону. С лингвистической точки зрения Финляндия причисляется к особой категории, так как официальный язык большинства населения не имеет отношения к скандинавским языкам. Тем не менее, в Финляндии есть значительное использование скандинавских (в частности шведского) языков, причем, шведский язык является официальным языком.
В культурном отношении Финляндию, безусловно, можно считать Скандинавией. От истории, модели общества до традиций дизайна, Финляндия тесно связана с другими скандинавскими странами. С точки зрения дизайна, знаменитые финские бренды, такие как Artek, Marimekko и Friends of Industry, попали в наследие дизайна Скандинавии.
Исландия не причисляется к Скандинавии при обсуждении в ключе политики и географии. Однако, Исландия входит в состав Северной Европы. С лингвистической точки зрения исландский язык входит в северогерманскую подгруппу языков и является самым близким к древнескандинавскому языку, поэтому носители исландского языка могут без особого труда читать древнескандинавские саги в оригинале.
Определенно да! Фарерские острова являются автономным регионом, но он принадлежит Дании, поэтому по любому определению считается частью Скандинавии. Однако, Фарерские культуру и язык можно рассматривать отдельно от скандинавской культуры и языка. Но во всяком случае, фарерский язык принадлежит языковой группе северогерманских языков. Поэтому дважды да.
О чем говорит слово «нордический»?
Датский писатель Ганс Кристиан Андерсен, сторонник панскандинавизма, написал поэму в 1839 году «Я-скандинав», он отметил то, что хочет передать «красоту северного духа». По сути слова «скандинавский» и «нордический» являлись синонимами.
Слово «нордический» может быть использовано для обозначения географии и политики северного региона, в который входят: Дания, Швеция, Норвегия, Исландия и Финляндия.
Варяжский язык. Часть первая
Варяжский язык
Часть первая
Единственная известная истории и миру Восточно-
Европейская Нормандия – это истребительная эскадрилья
(позднее – истребительный полк) “Нормандия”
(“Нормандия-Неман”)
Несмотря на прямое свидетельство Шамсутдина ад-Димашки: “Варяги же есть непонятно говорящий народ и не понимающий ни слова, если им говорят другие (т. е., имеющие свой особенный язык). Они суть Славяне славян (т. е., знаменитийшие из славян)”[1], – в литературе, написанной с позиций норманнской “теории”, содержится, по сути аксиома (то есть утверждение, не требующее ни, доказательств, ни доказывания), по которой происходит отождествление варягов и скандинавов (именуемых викингами). Норманизм стоял и стоит на том, что варягами “называли на Руси выходцев из Скандинавии.”[2]
Принято считать, что скандинавы, в какой-то исторический промежуток времени, попросту заполонили Русь. И если какая-то часть норманистов всё же придерживалась хоть каких-то рамок в оценке количества скандинавов, якобы колонизовавших Русь, то некоторые просто не видели берегов в скандинавском море разливанном, которым они пытались затопить Русь. Так, например, С. Сабинин писал, что масса скандинавов, переселившихся (или, хотя бы, эпизодически наезжавших на Русь), превосходила массу славян[3]. Это, конечно, крайняя точка, но от неё мало отличаются точки зрения, так сказать, умеренных оценщиков численности скандинавов на Руси.
Так, в 1914 г. (в год начала Первой Мировой – империалистической –войны) в монографии «La Su;de et ;Orient» («Швеция и Восток») шведский археолог-норманист Т. Ю. Арне, совершенно произвольно трактуя некоторые археологические данные, попытался выдвинуть гипотезу о норманской колонизации Руси и утверждал, что в Х в. якобы в ней повсюду (в позднейших губерниях Петербургской, Новгородской, Владимирской, Ярославской, Смоленской, Черниговской, Киевской) пышным цветом расцвели колонии шведских переселенцев[4].
Свои мысли (домыслы) шведский норманист повторил в 1917 г. (в год крушения Российской империи)в сборнике статей «Det stora Svitjod» («Великая Швеция»), именуя Великой Швецией крупнейшее государство раннего Средневековья – восточнославянскую Древнюю Русь, затем несколько десятилетий убеждая, что в Гнездове под Смоленском, Киеве и Чернигове якобы находились “колонии скандинавов”[5].
Cо шведским норманистом согласился крупный историк и филолог (а по совместительству – и протоиерей) белоэмигрант В. А. Мошин (09.10.1894 г., Санкт-Петербург – 03.02.1987 г., Скопье, Югославия), который утверждал, что благодаря археологии были, якобы, открыты многочисленные скандинавские поселения, рассеянные “по территории России вблизи её великих речных путей”, а остатки чистоскандинавских поселений IX – X вв. якобы “густой сетью покрывают целый край к югу от Ладожского озера. до Ильменя”, а к югу от него “целая область кишит скандинавскими поселениями, рассеянным по всем важнейшим водным путям, идущим от Ильменя”[6].
И вот уже датский норманист А. Стендер-Петерсен видит как идут колонисты “с незапамятных времён [незапамятные времена – пассаж, уместный в устах сказочника, мифотворца и т. п., кем здесь и выступает Стендер-Петерсен, но никак не учёного. – В. К.] беспрерывно из Швеции на восток…”[7] на Русь.
Современный норманист Р. Г. Скрынников утверждает, что якобы “во второй половине IX – начале X в. на Восточно-Европейской равнине утвердились десятки конунгов”[8]. Правда, автор не может их назвать, но, тем не менее, уверен, что именно так оно и было[9]. А если допустить, что этих конунгов были десятки, и у каждого были дружины от нескольких сотен, до нескольких тысяч человек, то количество только военных скандинавов должно было достигать число в многие сотни тысяч носителей скандинавского языка от которого необходимо должны были остаться многочисленные следы в виде заимствований в восточнославянские языки… Такой наплыв выходцев их Скандинавии необходимо бы вёл к массовому притоку крестьян и ремесленников… С жёнами и детьми…
Он, также, утверждает, что якобы “на обширном пространстве от Ладоги до днепровских порогов множество мест и пунктов носили скандинавские названия”[10]. Этот тезис Скрынников подкрепляет ссылкой на работу польского историка Х. Ловмяньского[11]. И здесь не обходится без некоторого маленького подлога. Так, Х. Ловмяньский, вопреки утверждению Скрынникова, говорит отнюдь не о массовости скандинавов на Руси, а как раз об обратном: “ сравнение с английскими цифрами [топонимов скандинавского происхождения. – В. К.] не оставляет сомнений, что о крестьянской колонизации на Руси не может быть и речи”[12]. Если же говорить о самих топонимах Руси, которым приписывается скандинавское происхождение, то Х. Ловмяньский особо подчеркнул, что“этимология многих из них не бесспорна”[13].Собственно, большинство этих топонимов, как можно убедиться, посмотрев М. Фасмера, на которого ссылается Х. Ловмяньский – это топонимы: Варяжское море[14], Буряги (Буреги, Бурези)[15], Колбяги[16].Нужно ли говорть, что скандинавство варягов апологеты норманнской “теории” объясняют наличием “многочисленных” топонимов якобы скандинавского происхождения, аих “скандинавскость” объясняется из наличия самой норманнской “теории”.
Что же до Х. Ловмяньского, то он счёл нужным подкрепить своё утверждение о небесспорности всех этих “скандинавских” этимологий примечанием: “Ср. сомнения, которые высказывал С. Б. Веселовский об этимологии названий, происходящих якобы от скандинавского имени Бьёрн, а в действительности – от русского слова берно или бревно. То же относится к другим многочисленным (56, кроме Польши и Галиции) псевдоскандинавским названиям”[17].
“Таким образом, – делает вывод Х. Ловмяньский, – сравнительно-топонимические исследования убедительно свидетельствуют не о широте, а о незначительности скандинавской колонизации в Восточной Европе”[18].
Однако, взявший себе в “союзники” Х. Ловмяньского, С. Г. Скрынников живописует, что якобы киевским князьям в Xв. “приходилось действовать в условиях непрерывно возобновлявшихся вторжений из Скандинавии”, а на Руси находилось “множество норманнских отрядов”, создавших большое число “норманнских каганатов [sic! – В. К.]”, слившихся затем в никогда не существовавшую и никому неведомую (кроме самого Скрынникова) “Восточно-Европейскую Нормандию”[19].
К сведению заинтересованных лиц: единственная известная и действительно существовавшая Восточно-Европейская Нормандия – это сформированная 04.12.1942 г. в г. Иваново французская истребительная эскадрилья “Нормандия”, 05.07.1943 г. преобразованная в полк, которому 28.11.1944 г. за боевые заслуги и проявленное мужество во время воздушных сражений в период боёв по освобождению Литовской ССР и при форсировании реки Неманприказом Верховного Главнокомандующего советскими Вооружёнными Силами Маршала Советского Союза И. В. Сталина было присвоено почётное наименование «Неманский», и с тех пор он стал называться полком “Нормандия-Неман”. Можем ли мы надеяться, что факт наличия этой “Нормандии” не будет истолкован норманистами в привычном им ключе – как “доказательство” долгосрочного (более, чем тысячелетнего) влияния норманнов (культурного, военного, политического) на восточных славян? Можем ли мы надеяться, что нашу Великую Победу, на основании факта бытования у нас названия “Нормандия” (“Нормандия-Неман”), не припишут норманнам?
Историки, в том числе и археологи (отечественные и зарубежные), которые “населяют” Русь многочисленными скандинавами постоянно множат свои ряды: В. В. Мурашова[20] (которая вопрос “Была ли Древняя Русь частью Великой Швеции? ” вынесла в название одной из своих статей, в которой содержится вывод, что… А зачем бы было спрашивать это, если бы автор не была бы уверена, что Русь – это всего лишь часть Великой Швеции, эдакое бесплатное приложение к истории Швеции?), Е. А. Мельникова[21], А. С. Кан[22], шведский археолог И. Янссон[23]…
Из всех этих утверждений должен следовать один категоричный вывод: если от более чем десяти процентов населения Швеции (И. Янссон)[24] до более чем пятидесяти процентов населения Руси (С. Сабинин)[25] составляли выходцы из Скандинавии, то русский язык необходимо должен иметь многочисленные заимствования из скандинавского языка (из шведского его диалекта).
Мы знаем, что русские летописи утверждают: новгородцы – это варяги (потомки варягов). Под 862 г. мынаходим свидетельство: Новугородьци ти суть людьє Нооугородьци ; рода Вар;жьска.[26] Следовательно, новгородцы должны были говорить на варяжском языке. Если это скандинавский, то мы найдём в общерусском языке множество слов скандинавского происхождения, а древненовгородский диалект древнерусского языка, открытый во второй половине XX в., явит нам пример почти чистого (если не вовсе чистого) скандинавского языка.
Увы (для норманистов и норманской “теории”), но даже И. И. Срезневский (крупнейший филолог XIX в.), веривший, что варяги – скандинавы, смог в древнерусском языке найти не более десятка слов действительно немецкого, либо предположительно немецкого происхождения (немецкого, но не скандинавского), отмечая при этом, что эти слова могли проникнуть в русский язык без непосредственных связей с носителями языка, а от соседей.[27] Эти подсчёты И. И. Срезневского, в дальнейшем, подверглись уточнениям со стороны других норманистов и С. Н. Сыромятников, в 1912 г., указал на восемь заимствований из шведского.[28] Дальнейший анализ, проведённый В. А. Мошиным, сократил этот список до шести слов.[29]
В Англии есть целый исторический регион –область датского права (Дейнло, Данелаг, др.-англ. Dena lagu, датск. Danelagen, англ. Danelaw), существующий с середины IX в., где “английский язык пополнили по крайней мере 600 датских заимствований (такие слова как «happy» – «счастливый», «ugly» – «уродливый», «fellow» – «парень», «ill» – «больной»), а многие тысячи [многие. Тысячи. – В. К.] других слов попали в местные диалекты, которые с тех пор вышли из употребления.”[31]
Но и в топонимике Англии (области Дейнло, Данелаг, др.-англ. Dena lagu, датск.Danelagen, англ. Danelaw)вклад одного только датского языка огромен, так как “в восточном графстве Линкольншир, например, более половины современных названий деревень имеют скандинавское происхождение. В большинстве случаев имеет место один из трёх вариантов: сочетание скандинавского имени собственного со староанглийским суффиксом «-tun», то есть «деревня», или «хутор» [очевидно, что «-tun», то есть «деревня», или «хутор»– это, всё же, не суффикс, а второй корень сложносоставного слова. – В. К.]; скандинавское имя собственное с суффиксом «-by» [очевидно, что «-by», то есть «поселение» – это, всё же, не суффикс, а второй корень сложносоставного слова. – В. К.], скандинавским эквивалентом «-tun»; наконец, скандинавское имя собственное с суффиксом «-thorp», то есть «деревушка», или «выселки» [очевидно, что «-thorp» – это тоже не суффикс, а вторая часть сложносоставного слова. – В. К.]” [32].
Совершенно иная картина отмечена в Восточной Европе, не просто иная – странная, – если полагать, что варяги – это скандинавы-викинги. Так, отмечает Е. А. Мельникова, если завоевание датчанами Восточной Англии привело к тому, что до 10 % лексического фонда современного английского языка, а также ряд морфологических инноваций имеют скандинавское происхождение, то в древнерусском языке не отмечено ни одного случая фонетических, морфологических или синтаксических инноваций, которые имели бы скандинавское происхождение, но даже и в лексике, являющейся наиболее проницаемой областью языка, “взаимообмен не был интенсивным и широким”[35]. Такое же положение и в топонимике. Так, норманист Е. А. Рыдзевская подчёркивала, “что ни один из больших древнерусских городов не носит названия, объясняющегося из скандинавского”[36]. Польский лингвист С. Роспонд также отметил полное отсутствие среди названий древнерусских городов IX – X вв. названий скандинавского происхождения.[37]
Но ведь из летописей известно, что варяги активно занимались градостроительством: в 862 г. они срубиша Новгород, Белоозеро и Изборск в Северо-Западной Руси. Нам известно, что варяг Рюрик, правил, раздая волости и городы рубити. Под 882 г. Лаврентьевская летопись сообщает, что Олег, после захвата Киева, нача городы ставити, под 988 г., что Владимир (тот самый, которого норманисты отождествляют с конунгом Вальдемаром), нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугие.[38] И всем этим городам варяги дают славянские имена, но скандинавским источникам ничего не известно о градостроительной деятельности скандинавов – только о разбоях. Понятно, что существует норманистское объяснение этим фактам: дескать, скандинавы, потакая славянским туземцам, проявляли филологическую чуткость и создаваемым городам давали славянские имена, чтобы, не дай Бог, никак не задеть славянское чувство ложно понятого патриотизма.
Получается, что к славянам скандинавы были беспрецедентно толерантны, а вот с западными народами, как видно, нет. Но вот А. Г. Кузьмин тонко и едко отметил, что “варяги строят «Новгород», «Белоозеро», «Изборск», то есть дают славянские названия городам, даже расположенным на неславянской территории (Белоозеро, например)”[39]. Но как это возможно: неславянские находники в неславянских местах создают города со славянскими именами?! И ведь русские летописи подчёркивают, что варяги – не просто пришельцы среди моря местного славянского населения, Новгородская первая летопись свидетельствует, что новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска.[40] А. Н. Сахаров заметил, что от рода варяжска происходит не верхушка, не дружина, а население, то есть все новгородцы (людие) – потомки варягов, варяги.
И они – не скандинавы, а славяне.
Именно такой вывод следует из летописи, именно это сподвигло С. А. Гедеонова на лингвистический анализ русских летописей, что и привело к выводу, отмеченному особо М. О. Кояловичем, что языком варягов несомненно был язык славянский, имеющий черты генетического сходства с языками западных славян.
Исследования русских летописей продолжалось, и Б. М. Ляпунов, в своих разысканиях пришёл к выводу о языковой близости новгородских славян (словян) и славян полабских.[41]
В первой половине 20-х гг., первым после Октябрьской революции, к вопросу о языке варягов обратился Н. М. Петровский. Он в 1922-м г. опубликовал работу, основанную на лингвистическом разборе новгородских летописей, в которой привёл веские, так никогда и неопровергнутые адептами норманнской “теории”, доводы в пользу мнения, что в составе населения Новгородской земли несомненно присутствовал балтийско-славянский элемент.[42] Но, как отметил В. Б. Вилинбахов, на работу Н. М. Петровского, советские историки, формально антинорманисты, но стоявшие на позициях фактического норманизма [то есть норманисты, по меткому замечанию В. В. Фомина, прикрывающие наготу норманнской “теории” формальным марксизмом, использованным ими как фиговый листок. – В. К.], не обратили внимание и не учитывали в своих работах.[43] И лишь в 1954 г. Д. К. Зеленин вновь обратил внимание на то, что балтийские славяне принимали участие в этногенезе новгородцев.[44]
Работы некоторых учёных, так или иначе затрагивавших интересующую нас тему: А. В. Арциховского,[45] Л. А. Динцеса,[46] Я. В. Станкевича, –[47] позволили знатоку новгородских древностей Н. Г. Порфиридову утверждать: “Между балтийскими славянами и новгородцами[а Новугородьци ти суть людьє Нооугородьци ; рода Вар;жьска.– В. К.] тянуться какие-то нити совпадения географических названий, личных имён, черт народной жизни.”[48]
Но самое поразительное то, что сами варяги, вернее новгородцы, те самые, что Новугородьци ти суть людьє Нооугородьци ; рода Вар;жьска,что бы там ни думали о них норманисты, смогли ответить за себя: открытие новгородских берестяных грамот позволило к середине 1980-х годов А. А. Зализняку констатировать, что разговорный язык новгородцев XI – XV в., так называемый новгородский диалект древнерусского языка, отличен от юго-западнорусских диалектов, но близок западнославянским, особенно – севернолехитскому.[49] В 2002 г. акад. В. Л. Янин отметил, что аналог новгородскому диалекту древнерусского языка, который имел около тридцати отличий от киевского, найден на территории современной Польши, а западные славяне шли на восток под натиском немцев.[50] Некоторые польские учёные, в их числе и Х. Ловмяньский, склонны были считать, что славяне Поморья принимали участие в формировании древнерусской народности.[51]
Таким образом, высмеиваемый норманистами как дилетант, Ю. Венелин оказался прав, когда писал, что славяне Южнобалтийского Поморья приняли участие в этногенезе древнерусской народности[52].
Коль скоро нет ни одного источника, который бы прямо говорил, что варяги – это скандинавы (или, хотя бы, неславяне), и есть свидетельство независимого – арабского – источника о славянстве варягов, то спор о национальной принадлежности варягов теряет всякий смысл, а разного рода исследования, направленные на одно – хоть каким-то образом создать видимость, что норманская “теория” верна, –носят очевидно пристрастный и конъюнктурный характер (далёкий и от ненавистной норманистам политики, и от собственно науки). Но тем норманская “теория” и её адепты и славятся – коль есть факты, опровергающие “теорию”, то тем хуже для фактов.
Ю. И. Венелин так и отмечает: “Вот наконец! Слава Богу! Наконец дождались буквального, именного, категорического, свидетельства Аравитян, что Варяги не только Славяне, но суть самые Славяне Славян, т.е., славянейшие из всех Славян!”[54]
Но не тут-то было. Х. Д. Френ, несмотря на то, что текст ад-Димашки не даёт повода усомнится, в том, что же именно сказал автор (а сказал он одно – варяги – это славяне)[55] тем не менее не может допустить, чтобы варяги были не просто не скандинавы, а именно славяне.
Ю. И. Венелин задаётся вопросом и даёт на него ответ: “Но от чего это так? Дело в том что Френу хотелось уличить Араба во лжи, т.е., не хотелось почтенному ориенталисту поверить Арабу, утверждающему, что: «Варяги суть один из главнейших Славянских народов», т.е., хотелось ему Варягов пересадить в Скандинавию: «eben desswegen wage auch nicht die sonst sehr leichte Conjectur», т.е., «по тому именно и не смею я» говорить он про себя, «делать догадку, впрочем, очень лёгкую и удобную: «они (Варяги) суть злее всех Славян», вместо: «они Славяне Славян», т.е., изыскатель сам признаётся, что не смеет коснуться ни какой догадки, хотя бы и самой удобной и вероятной, которая бы показывала Славянизм Варягов и удерживала их на южных берегах (в Померании) Балтийского моря. А! Если так, то это дело другое; тогда перекрестись, и прощай историческая истина!”[56]
Но историческая истина норманистов никогда и не интересовала: варяги, по их “теории” должны быть скандинавами, а славяне – завоёванным народом. И вот на наших глазах стараниями (догадками) Френа рождается новый, нигде доселе невиданный арабский (вернее – “арабский”) язык, из которого можно толковать уже что угодно (вспомним здесь филологическую дыбу Шлёцера): “Но посмотрим до конца. «Мне пришло в голову», продолжает он (пришло в голову!), что не надо ли искать в «Славяне» глагола «завоевали» (тут он составил от себя два Арабские слова, долженствующие значит «завоеватели»); но это не согласуется с Арабским словосочинением» (к чему все эти крючки?); ибо тогда вышло бы, что они «завладели господством над Славянами»; по сему мне остаётся ещё догадываться (догадываться!), что, вместо «Славяне», должно стоять, может быть (может быть!).» Тут опять выдумает два Арабские слова: «жили насупротив»; и так вышло бы значение» (вышло бы!), «что они живут насупротив Славян!» Какая счастливая высадка! И так, Френ, основываясь на своём толковании, в переводе Арабского текста Димешкиева, вместо настоящего его значения («они суть Славяне Славян»), выставил: «они живут насупротив Славян» (Sie wohnen den Slawen gegen;ber; его слова см. стр.191).”[57]
Вписывая сочинённые приписки в аутентичные тексты и выдавая их за оригиналы, конечно, можно “доказать” что угодно… Но на таком зыбком фундаменте построить научную теорию, конечно, нельзя.
Можно утверждать, со всеми нужными оговорками, что центром расселения варягов на Руси является Новгород (на Волхове). Напомним ещё раз, что русские летописи утверждают: новгородцы – это варяги (потомки варягов). Под 862 г. мынаходим свидетельство: Новугородьци ти суть людьє Нооугородьци ; рода Вар;жьска.[58] И в том факте, что варяги здесь находники, а первые – словяне (слов;не), нет никакого противоречия.
Конечно, мы можем иметь разные точки зрения на то, на каком языке говорили варяги, но лучше всего дать слово им самим. Пока, начиная с Петра Петреяиз Ерлезунда (Пётр Петре;й де Ерлезу;нда, швед. Peer Persson de Erlesunda), норманисты баснословили о скандинавстве варягов, они, варяги, молчали, что давало норманистам повод для безудержного полёта фантазии.
Варяги молчали. Но вот они заговорили.
Дело в том, что в середине XX в., а, точнее, 26 июля 1951 г. в руки Нины Фёдоровны Акуловой попала первая из открытых новгородских берестяных грамот. И с этого времени начинается история открытия древненовгородского диалекта древнерусского языка, на котором, как позже выяснилось, эти грамоты и были написаны. К этому диалекту примыкает древнепсковский диалект, который объединяют с древненовгородским и тогда под древненовгородским диалектом понимают совокупность этих двух диалектов (древненовгородский диалект в широком смысле).[60]
Если Новгород и примыкающие к нему территории были заселены варягами, то берестяные грамоты должны донести до нас особенности этого языка. Если варяги – действительно скандинавы, то, вопреки доводам антинорманистов, берестяные грамоты будут содержать явные следы скандинавского языка, а частично – и вовсе быть написаны не нём. И тогда станет ясно: антинорманизм является реакцией нравственно ущербных людей с чувством ложно понятого патриотизма (как пишут о них норманисты). Если же нет, то слова о нравственной ущербности норманистам следует адресовать не исследователям, отвергающим норманистские домыслы, а совсем по другому адресу.
Древненовгородский диалект (Д. д.) древнерусского языка по праву можно назвать варяжским языком. Так, как к собственно древненовгородскому диалекту(Д. д.) древнерусского языка примыкает древнепсковский диалект (Д. п. д.) древнерусского языка, документированный значительно слабее, чем Д. д., причём более поздними источниками; и иногда под Д. д. понимают совокупность всех говоров древнерусского языка, распространённого в древней Новгородской земле, включая и псковскую землю: совокупность этих говоров называют «Д. д. в широком смысле»[61], то совершенно оправданным, по нашему мнению, будет предложить древненовгородским диалектом древнерусского языка (Д. д.) называть только этот диалект (Д. д. в узком смысле слова), то есть без древнепсковского диалекта (Д. п. д.), а совокупность собственно древненовгородского диалекта (Д. д. в узком смысле слова) и древнепсковского (Д. п. д.) диалекта называть варяжским языком (варяжским диалектом древнерусского языка).
P. S. В Избе-читальне и на Литпричале этот текст имеется с сохранением оригинального форматирования.
[1] Венелин Ю. И. Известия о варягах арабских писателей и злоупотребление в истолковании оных // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. Кн. 4. М., 1871. С. 10. [2] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. М., 2004. Т. 1. С. 276. [3] См.: Сабинин С. О происхождении наименований боярин и болярин // Журнал министерства народного просвещения. Ч. XVI. СПб., 1837. С. 78. [4]Arne T. J. La Su;de et ;Orient. ;tudes arch;ologiques sur les relations de la Su;de et de ;Orient pendant ;;ge des vikings. Upsala, 1914. Р. 225, 229. [5]Idem. Det stora Svitjod. Essauer om g;ngna tiders svensk-ruska kulturf;bindelser. Stockholm, 1917. S. 37 – 63. [6] См.: Мошин В. А. Начало Руси. Норманны в Восточной Европе // Byzantinoslavika. Rocnik III. Svarek 1. Praha, 1931. С. 42, 44, 57; то же. Svarek 2. Praha, 1931. С. 291; Он же: Варяго-русский вопрос // Slavia. C;asopis pro slovanskou filologii. Roc;nik X. Ses;it 3. Praze, 1931. P. 535; см. также: Фомин В. В. Комментарии к книге С. А. Гедеонова // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-хчастях. М., 2004. С. 487. [7]Stender-Petersen A. Varangica. Aarhus, 1953. S. 245, 256. [8] Скрынников Р. Г. История Российская. IХ – XVIIвв. М., 1997. С. 14. [9] См.: Там же. [10] Там же. С. 13. [11] См.: Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 99. [12] Там же. [13] Там же. [14] См.: Фасмер М. Цит. раб. Т. 1. С. 276. [15] См.: Там же. Т. 1. С. 250. [16] См.: Там же. Т. 2. С. 287. [17]Ловмяньский Х. Цит. раб. Пр. № 3; см. также:ВеселовскийС. Б. Топонимика в службе истории // Исторические записки. 1945. Т. 17. С. 34; Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу. Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси //Известия Академии наук СССР. Отд. общ. наук. Серия VII. Л., 1934. №7. С. 505. [18] Ловмяньский Х. Цит. раб. С. 100. [19] Скрынников Р. Г. Войны Древней Руси // Вопросы истории (Далее – ВИ). 1995. № 11 – 12. С. 33; Он же: Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // ВИ.1997. № 8. С. 7; Он же: История Российская… С. 54 – 55, 67; Он же: Русь, IX – XVII века. СПб., 1999. С. 20 – 45, 49 – 50; Он же: Крест и корона: Церковь и государство на Руси IX – XVII вв. СПб., 2000. С. 10, 17, 22 – 23. [20] См.: Мурашова В. В. Предметный мир эпохи // Путь из варяг в греки и из грек… М., 1996. С. 33; Она же: Была ли Древняя Русь частью Великой Швеции? // Родина. 1997. № 10. С. 9, 11. [21] См.: Мельникова Е. А. Устная традиция в Повести временных лет: к вопросу о типах устных преданий // Восточная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию В. Т. Пашуто. М., 1999. С. 164. Прим. 19. [22] См.: Кан А. С. Швеция и Россия – в прошлом и настоящем. М., 1999. С. 39. [23] См.: Янссон И. Контакты между Русью и Скандинавией в эпоху викингов // Труды V Международного конгресса славянской археологии. Киев, 18 – 25 сентября 1985 г. Т. III. Вып. 16. М., 1987. С. 124 – 126; Он же: Русь и варяги // Викинги и славяне. Учёные, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. СПб., 1998. С. 25 – 27. [24] См.: Фомин В. В. Комментарии к книге С. А. Гедеонова. С. 488. [25] См.: Сабинин С. О происхождении наименований боярин и болярин. Ч. XVI. СПб., 1837. С. 78. [26] ПСРЛ. Т.1 [27] См.: Срезневский И. И. Мысли об истории русского языка. СПб., 1850. С. 130 – 131, 154. [28] См.: Сыромятников С. Н. Древлянский князь и варяжский вопрос // Журнал министерства народного просвещения. Новая серия. Ч. XL. Июль. СПб., 1912. С. 132 – 133. [29] См.: Мошин В. А. Начало Руси. Норманны в Восточной Европе // Byzantinoslavika. Ro;nikIII. Svarek 1. Praha. 1931. C. 43. [30] Викинги: набеги с севера. М., 1996. С. 101. [31] Там же. С. 107. [32] Там же. [33] Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 97 – 98. [34] Фомин В. В. Комментарии //Гедеонов С. А. Варяги и Русь. С. 467. [35] Мельникова Е. А. Древнерусские лексические заимствования в шведском языке // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1982 год. М., 1984. С. 66. [36] Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу. (Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросомо варягах на Руси) // Известия АН СССР. Отделение общественных наук. VII серия. № 7. Л., 1934. С. 504: Её же. Древняя Русь и Скандинавия в IX – XVI вв. //Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования 1978 год. М., 1978. С. 136. [37] См.: Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточно-славянская ономастика. М., 1972. С. 62. [38] ЛЛ. С. 19, 23, 119. [39] Кузьмин А. Г. «Варяги» и «русь» на балтийском море. С. 29. [40] НПЛ. С. 106. [41] См.: Ляпунов Б. М. Исследования о языке Синодального списка 1-ой Новгородской летописи. СПб., 1900. С. 238 – 240. [42] См.: Петровский Н. М. О новгородских «словенах» // ИОРЯС. Т. XXV. Птгр., 1922. С. 356 – 385. [43] См.: Вилинбахов В. Б. Об одном аспекте… С. 344. [44] См.: Зеленин Д. К. О происхождении северновеликоруссов Великого Новгорода. Доклады и сообщения института языкознания АН СССР. № 6. 1954. [45] См.: Арциховский А. В. Курганы вятичей. М., 1930; Он же: Городские концы древней Руси // Исторические записки. № 16. 1945. [46] См.: Динцес Л. А. Дохристианские храмы Руси // Советская этнография. 1947. № 2. С. 85. [47] См.: Станкевич Я. В. Керамика нижнего горизонта Ст. Ладоги // Советская археология. Т. XIV. 1950; Он же: Классификация керамики древнего культурного слоя Ст. Ладоги // Там же. Т. XV. 1951. [48] Порфиридов Н. Г. Древний Новгород. М., 1947. С. 297. [49] См.: Зализняк А. А. Наблюдения над берестяными грамотами // История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 151; Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977 – 1983 гг.). М., 1986. С. 217 – 218. [50] См.: Фомин В. В. Комментарии // Гедеонов С. А. Цит. раб. С. 466. [51] См.: Lowmianski H. Pocz;tki Polski. T. III. Warszawa, 1967. S. 95. [52] См.: Венелин Ю. И. О первом и втором нашествии завислянских славян на Русь до Рюриковых времен // Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете (ЧОИДР). 1847. № 5. Отд. I. С. I – II, 1– 45. [53] Венелин Ю. И. Известия о варягах арабских писателей … // Чтения в Обществе … Кн. 4. М., 1871. С. 10. [54] Там же. [55] См.: Там же. С. 11. [56] Там же. С. 12. [57] Там же. [58] ПСРЛ. Т.1 [59] Гедеонов С. А. Варяги и Русь. С. 259. [60] См.: Зализняк А. А., Шевелева М. Н. Древненовгородский диалект // Языки мира: Славянские языки. М., 2005. С. 438. [61] См.: Там же.