на каком языке казаки писали письмо турецкому султану

«Запорожцы» Ильи Репина: почему на картине один казак без рубашки и полная доставерная версия «О чем писали запорожцы турецкому султану 330 лет назад»

Пожалуй, большинство видели картину Репина «Запорожцы» (также известную под названием «Запорожцы пишут письмо турецкому султану») много раз. Но мало кто задумывался, почему человек на переднем плане изображён без рубашки. На самом деле ответ на этот вопрос кроется в самой картине.

Художник Илья Репин известен удивительно тщательным подходом к созданию своих картин — на его полоднах всё выверено до мелочек и каждая деталь имеет значение. Идеи свои будущих творений он вынашивал подолгу. Так, над картиной «Запорожцы» Репин работал 13 лет. И результат стоит того! Об истории создания этой картины можно было бы написать книгу, а рассматривать ей можно часами. Но сегодня мы сосредоточимся всего на одной весьма занимательной детали.

Глядя на картину сложно не заметить сидящего слева от писаря казака с обнажённым торсом. Почему же один он из всей братии, изображённой на картине, не одет. Чтобы правильно ответить на вопрос, достаточно внимательно рассмотреть увеличенный фрагмент картины.

Заметили колоду карт? В ней и кроется правильный ответ.

Человек, изображённый обнажённым, никто другой, как банкомет — тот, кто раздаёт карты. Поэтому игральная колода рядом с ним нарисована неслучайно. Такие люди во времена Запорожской Сечи традиционно снимали верхнюю одежду, чтобы не было сомнений в их честности — ведь в этом случае не было возможности спрятать карту в рукав.

Когда-то нашел историю этого письма…

«О чем писали запорожцы турецкому султану 330 лет назад»
В начале лета 1673 года повелитель огромной империи, раздраженный постоянными набегами на его владения, продиктовал своему секретарю текст послания:

«Султан Мохаммед IV — запорожским казакам. Я, султан и владыка Блистательной Порты, брат Солнца и Луны, наместник Аллаха на Земле, властелин царств — Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Большого и Малого Египта, царь над царями, властелин над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться. Султан Мохаммед IV».

Следует отметить необычную мягкость и осторожность грозного султана, который против обыкновения не угрожал казакам страшными карами, а всего лишь предлагал им замириться. Обычный стиль и тон посланий османских владык — как предшественников, так и наследников Мохаммеда IV — был не таков. Вот, например, как автор послания запорожцам написал в Вену императору Священной Римской империи Леопольду I:

«Я объявляю тебе, что стану твоим господином. Я решил, не теряя времени, сделать с Германской империей то, что мне угодно, и оставить в этой империи память о моем ужасном мече. Мне будет угодно установить мою религию и преследовать твоего распятого бога. В соответствии со своей волей и удовольствием я запашу твоих священников и обнажу груди твоих женщин для пастей собак и других зверей. Довольно сказано тебе, чтобы ты понял, что я сделаю с тобой, — если у тебя хватит разума понять все это. Султан Мохаммед IV».

Совершенно очевидно, что походных куреней Запорожской Сечи султан опасался куда более регулярной армии Священной Римской империи. И поделом. Кошевой атаман Иван Сирко собрал ближний войсковой круг, и ветераны многих сражений «з бiсурменами» составили текст, который должен был подтвердить в глазах султана их реноме. Мы приводим его на языке оригинала, поскольку он особенно хорош “бэз перекладу”:

«Отвiт запорожцiв Магомету IV. Ти, султан, чорт турецкий, i проклятого чорта брат i товарищ, самого Люцеперя секретарь. Якiй ты в черта лыцарь, коли голою сракою ежака не вбъешь. Чорт высирае, а твое вiйско пожирае. Не будешь ты, сукiн ты сыну, сынiв христiянських пiд собой маты, твойого вiйска мы не боiмось, землею i водою будем биться з тобою, распро… твою мать. Вавилоньский ты кухарь, Макидоньский колесник, Iерусалимський бравирник, Александрiйський козолуп, Великого и Малого Египта свинарь, Армянська злодиюка, Татарський сагайдак, Каменецкий кат, у всего свiту i пiдсвiту блазень, самого гаспида внук и нашего х… крюк. Свиняча ты морда, кобыляча срака, рiзницька собака, нехрещений лоб, мать твою… От так тобi запорожцi виcказали, плюгавче. Не будешь ти i свиней христiанских пасти. Теперь кончаемо, бо числа не знаемо i календаря не маемо, мiсяц у небi, год у книзя, а день такий у нас, якиi i у Вас, за це поцелуй в сраку нас! Пiдписали: кошевой атаман Иван Сирко зо всiм кошем Запорiжськiм».

Содержание письма было доложено султану на турецком языке, поэтому он вряд ли смог оценить его метафоричность, внутренние рифмы и утонченность особого эпистолярного стиля «поцелуй в сраку нас».»

Источник

Письмо запорожцев турецкому султану

Историю письма запорожцев турецкому султану очень живописно изобразил Репин, она стала легендой и прообразом множества подобных посланий. Но вот историчность подобного опуса кажется сомнительным.

Существует несколько версий как самого письма, так и времени написания. Дело в том, что казаки представляли для Османской империи достаточно сильную проблему. Они активно сталкивались на сопредельных территориях, казаки делали успешные рейды вглубь империи. И естественным было желание султана не столько искоренить подобное образование, сколько подчинить, сделать своими вассалами.

Войско Запорожское, казаки Чигирина представляли собой прекрасно организованную, очень мобильную армию. Потому и считается, что казаки не просто писали письмо султану, а отвечали на его послание – очень вежливое и дипломатичное для того времени от Магомета IV. Оно действительно было непривычно мягким. Так что тут налицо желание присоединить казацкое войско к своему.

Текст письма Магомета IV следующий:

«Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем непобедимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться.» Султан турецкий Мухаммед IV

Ответ получился несколько менее цивилизованным. Это даже скорее хулиганская выходка, чем дипломатическое послание, но все же один из вариантов текста письма запорожцев турецкому султану таков:

«Запорожские казаки турецкому султану!

Підписали: Кошевой атаман Иван Сірко Зо всім кошем Запорожськім»

Перевод на русский

Подписали: Кошевой атаман Иван Сирко со всем войском Запорожским»

Оригинала именно этого текста не осталось, но были рукописи «переписки турецкого султана с казаками» и немецкие листовые издания XVII в., в которых содержалась версия данного письма в урезанном варианте. К 1870 году версию списка XVIII века находит этнограф-любитель Я. П. Новицкий, который передает ее историку Д. И. Яворницкому. Вот как раз Яворницкий и прочитал эту копию письма 1676 года своим гостям, тогда эту историю услышал Репин.

Сюжет настолько «зацепил» художника, что в 1880 году он начинает делать зарисовки и пишет свое знаменитое полотно, которое заканчивает в 1891. Интересно, что в 1889 году он начинает вторую версию картины – несколько меньшую, но более достоверную исторически.

Источник

Другое письмо запорожцев турецкому султану. Как Богдан Хмельницкий строил отношения с Османской империей

Если казаки с картины Репина называли правителя Высокой порты «Люцифера секретарь» и «чёрт турецкий», а также многократно указывали на факт наличия сексуальных контактов с уважаемой родительницей адресата, то в письме 1655 года султана называли «могущественным и великолепным турецким императором» и признавали своим господином. День в истории. 16 мая: Богдан Хмельницкий одержал первую крупную победу

Себя же автор письма именовал скромно — «гетман армии Жёлтых Вод» (так в Османской империи называли военных лидеров Запорожской Сечи). Этим автором был не кто иной, как Богдан Хмельницкий, лидер восстания казаков против Речи Посполитой.

Эта годовщина — хороший повод поговорить о связях Хмельницкого с турками. В конце концов, на Переяславской раде среди монархов, в подданство которым могли перейти запорожские казаки, на полном серьёзе в качестве кандидата был упомянут и османский султан.

Братцы по оружию

Один из самых удивительных фактов восстания Хмельницкого является активное участие в нём Крымского ханства, исторического врага почти всех держав региона. Этот момент никем не скрывается (всё-таки шила в мешке не утаишь), но в популярной репрезентации событий того времени ему точно не уделяется того внимания, которого оно заслуживает.

Причины этого, конечно, понятны: ломается привычный нарратив про «народное восстание на религиозно-языковой почве» — налётчики-мусульмане в него укладываются примерно никак. День в истории. 30 января: Поляки разгромили будущего союзника Богдана Хмельницкого

Само ханство было административном плане было частью Османской империи, и более-менее серьёзные действия, вроде участия в чужом военном конфликте, нужно было согласовывать с султаном в Константинополе. Более того, сам Хмельницкий, чтобы не терять военную поддержку османских подданных из Крыма, поклялся в верности султану.

Последний факт точно не способствовал укреплению популярности Хмельницкого в Москве, что стало причиной провала дипломатической миссии Сечи под руководством патриарха Паисия Иерусалимского и полковника Силуяна Мужиловского в Москве в 1649-м году: запорожцы старались вовлечь русского царя в войну на своей стороне, но тогда поляки на полном серьёзе предложили Москве совместными силами завоевать Крым, уже больше ста лет доставлявший обеим державам огромные проблемы (а русские дипломаты прорабатывали возможность избрания Алексея Михайловича польским королём).

В этой картине мира Хмельницкий воспринимался отнюдь не как лидер братского народа, а скорее как «османский кандидат». Нужно сказать, лидер казаков давал немало поводов так считать.

Хмельницкий — пограничник султана

Как известно, Запорожская Сечь была аналогом карибской Республики Нассау — настоящим пиратским гнездом, в котором претензии сюзерена на реальное управление уважали только на словах.

Запорожцы давно и активно грабили богатые земли Османской империи безо всякого согласования с поляками (а иногда и вопреки воле поляков, которые в периоды перемирий с турками никак не могли угомонить своих вассалов). Так что масштабный конфликт казаков с польским «федеральным центром» был на руку Османам: запорожские налётчики вместо разорения османских земель нашли себе добычу поближе. День в истории. 23 октября: казаки в первый раз прогневили турецкого султана

Однако, восстание запорожцев не решало проблемы атак со стороны донских казаков на службе русского царя — последние грабили османских подданных с неослабевающим энтузиазмом. Поэтому султан потребовал от Хмельницкого поучаствовать в решении этой проблемы. Что гетман и сделал, отослав на реку Миус контингент из 5-6 тыс. казаков, которые должны были в случае чего перехватить донских казаков направлявшихся грабить османские земли. В случае необходимости воины Хмельницкого должны были вступить в бой с донскими казаками.

Русскому царю даже доносили о планах Порты укрепить этот контингент крымскими войсками с целью нанесения превентивного удара по донским казакам в Черкасске с целью упредить возможные атаки.

Сейчас такой вариант развития событий кажется невероятным, но с перспективы того времени это не был настолько уже невероятный план: на тот момент Порта была более деятельным союзником Хмельницкого и учитывать интересы султана для гетмана было крайне важным.

Хорошие друзья становятся добрыми приятелями

Блестящее будущее казацко-османского союза испортили польские дипломаты.

В 1649 году, несмотря на понесенные поляками тяжелые потери, перспективы восставшего Запорожья были далеко не идеальными, и Хмельницкий решил, что лучше будет удержать полученные завоевания в рамках автономии внутри Речи Посполитой, и заключил с поляками мир. Кондрат Бурляй. Дипломат, который смог уговорить царя присоединить Украину

Тем временем поляки вели переговоры с крымским ханом в обход гетмана и обещали ему совместную войну против Московского государства. Никакой войны, конечно, поляки устраивать не думали, но в стратегическом плане переговоры имели успех — казацко-татарский альянс начал разваливаться из-за взаимного недоверия между гетманом и ханом, вызванного тем, что поляки вели отдельные переговоры с гетманом и отдельные с ханом (из-за чего обе стороны подозревали друг друга в предательстве).

Тем временем внутри самой Речи Посполитой местные «ястребы» отказались утверждать договор с Хмельницким, и война возобновилась.

Для обеих сторон конфликт оказался очень тяжёлым, и в итоге главным победителем в нём оказалась Москва: в обстоятельствах затяжной тяжёлой войны без каких-бы то ни было перспектив утверждения своих завоеваний в правовом пространстве польского королевства, как в сфере прав казачества, так и своей личной власти Хмельницкий имел куда меньшую свободу действий. Так русский царь из «одного из вероятных союзников» вскоре стал единственной надеждой на политическое будущее.

Таким образом, Москва смогла навязать запорожцам присоединение к России вместо абстрактного «военного союза», на котором первоначально настаивали казаки. В этих обстоятельствах Хмельницкий начал дрейфовать в сторону от своих османско-крымских союзников, которые даже если бы и захотели, то не смогли бы оказать ему поддержку в требуемом масштабе.

Но полного разрыва отношений не произошло — связи между Запорожьем и Портой оставались крепкими ещё довольно долгое время, что можно видеть из письма 1655 года, в котором Хмельницкий называет себя «верным рабом его величества нашего господина, нашего могущественного и великолепного падишаха». Чей Крым? Татарские войска и дипломаты в борьбе за Украину времён Руины

Известным другом Османской империи был соратник Хмельницкого Петр Дорошенко, активно воевавший против Польши и России на стороне Османов; в период Руины (запорожской гражданской войны 1657-1687). Османы активно воевали на Украине, как силами армии самого султана, так и опосредованно через крымцев; на османской службе проявил себя (и там же был казнён самими турками) Юрий Хмельницкий, сын и преемник Богдана. Османскими подданными стали запорожцы, последовавшие за Мазепой.

Но после вхождения Запорожского Войска в состав России влияние Османов в регионе начало убывать. Уже к 1730-м было значительно меньшим, по результатам нескольких параллельных процессов.

Во-первых, после истории с Мазепой и европейских реформ Петра русские власти медленно и неумолимо урезали запорожскую вольницу, что сильно сокращало потенциал выступления казацкой «фронды»

Во-вторых, сама Порта терпела тяжёлые поражения на всех фронтах от Габсбургов и Романовых и объективно уже не могла участвовать в запорожской политике в прежних масштабах, поскольку ей пришлось уйти в оборону ради выживания.

Секрет привлекательности

Причиной столь долгоиграющей популярности Османов среди казаков является политика в чистом виде (т.е. борьба индивидуумов за власть и положение). Запорожье было удаленным регионом с очень высоким процентом вооруженных людей, привыкших жить без оглядки на столицу и очень чувствительных в том, что касалось их привилегий, как официальных, так и неофициальных.

Политический союз с Москвой, закончившийся вхождением войска в состав России, был вынужденной мерой, на которую Хмельницкий и его соратники пошли ради выживания. По мере интеграции войска в состав России, количество недовольных начало возрастать и дальнейшие конфликты с целью пересмотра условий распределения власти и благ были неизбежны ровно по той же причине, по которой был неизбежен конфликт шляхты и короля Польши с запорожцами. В основе своей это была борьба местных элит со столичной вертикалью власти. Исламское государство Украины и Подолии. Как Каменец-Подольский был турецким городом

Для автономистов и сепаратистов Запорожья Османская империя представлялась идеальным геополитическим ориентиром: это был достаточно заметный на международной арене игрок, ресурсы и протекция которого давали заметные бонусы; но в то же время Порта оставалась весьма децентрализованным государством, в котором унификация и построение властной вертикали вообще не стояли на повестке дня.

Определённые движения в этом направлении в империи начались только очень поздно, в XIX веке и даже после всех реформ этого характера фактически Османская империя оставалась куда менее централизованным и жёстко управляемым государством по сравнению даже с Австро-Венгрией.

В XVII-XVIII веках у казацких атаманов перед глазами стоял вполне релевантный пример Крымского ханства — де-юре провинции империи и де-факто независимого государства со своей внутренней и внешней политикой, жившего с разбоя и основывавшегося на политическом консенсусе между не очень сильным ханом и местными аристократией полевых командиров-налётчиков. «Русский националист» или «украинский автономист»? Два образа Богдана Хмельницкого

Для Хмельницкого и его последователей Порта была идеальным сюзереном — находившимся достаточно далеко, чтобы можно было игнорировать любые приказы, которые не хочется исполнять.

Понятно, что с Россией и даже Польшей подобный трюк бы не прошёл, — оба государства стремились к унификации и централизации (пусть и с разными целями и успехами). Что характерно, много позднее, в XVIII веке, и Польша, и Крымское ханство столкнулись с той же проблемой, когда столичные власти тоже попытались провести централизацию управления, и это привело к вооружённым восстаниям местной аристократии, возмущённой наступлением на свои привычные привилегии.

Но что точно можно сказать — «проосманская» ориентация запорожской оппозиции была продиктована только и исключительно политическими мотивами, ни о какой идеологии и речи не идёт: тот же Дорошенко, отметившись в войнах Порты против России, закончил свою жизнь на русской государственной службе.

Это очень важный урок, актуальный и сегодня: элиты поддерживают и прекращают вооружённое выступление только ради защиты (или увеличения) своих личных активов и власти. За примерами из новейшей истории Украины далеко ходить не нужно.

Источник

masterok

Мастерок.жж.рф

Хочу все знать /наука, история, политика, творчество/

Илья Репин, «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», 1880—1891, Кликабельно 2200 рх

Вот какая популярная версия ходит давно уже по интернету, которая называется каноническим вариантом :

Ультиматум МЕХМЕДА IV.казакам

Я, султан, сын Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога, владелец царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, необыкновенный рыцарь, никем непобедимый воин, неотступный хранитель гроба Господня, попечитель самого Бога, надежда и утешение мусульман, смущение и великий защитник христиан — повелеваю Вам, запорожским казакам, сдаться мне добровольно безо всякого сопротивления и меня Вашим нападками не заставлять беспокоиться.
Султан турецкий Мухаммед IV.

Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Ибрагима I, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться.
Султан турецкий Мехмед IV.

А вот какие версии есть ответного письма. Вот очень популярная версия, ну нравится она людям 🙂

ОТВЕТ ЗАПОРОЖЦЕВ МЕХМЕДУ IV.

Ну вот как то так можно его перевести:

Как говорится не мудрствовали лукаво, а просто обложили матом.

Однако вот еще один вариант, уже без особо крепких словечек :

По легенде копия письма была найдена в 18 веке одним любителем украинской старины, скорее всего это был какой-то коллекционер. Предпочитая не называть своего имени, он передал письмо в руки этнографа Якова Павловича Новицкого, а тот в свою очередь поделился им со своим другом Яворницким. По старым русским традициям по вечерам у Яворницкого часто собирались гости, в один из таких вечеров он и зачитал это письмо своим гостям в качестве курьеза. Среди гостей был художник Илья Репин, которого после прочтения письма вдохновило на создание картины «Запорожцы».

В VI томе «Русской старины» опубликован список, принадле­ жавший Н. И. Костомарову, однако в существующих обзорах костома­ ровского собрания он не отмечен. О каких-то копиях письма запорожцев, хранящихся «у многих любителей южнорусской старины», упоминает исследователь истории и знаток быта запорожских казаков Д. И. Эвар ницкий. Дважды приводя один из вариантой этой переписки в своих ра­ ботах, он так и не называет конкретного источника текста.

Но все это без какой-либо характеристики рукописей и без шифров. Наконец, среди существующих изданий можно встретить перепечатки уже опубликованных текстов без указания на источники заимствования. В публикациях XIX—начала X X в. осталась совершенно невыяснен­ной рукописная традиция этого интересного памятника. Мы не знаем, как правило, времени списков, по которым изданы тексты.

Существует только одна ссылка — на список из «объемистого сборника прошлого (т. е. XVIII) столетия», сообщенный редакции «Русской старины» А. А. Шишковым. Возможно, что рукопись не ранее XVIII в. была в распоряжении Н. Н. Оглоблина — список в ней датирован 1733 г., и, кроме того, в архиве «Русской старины» имеется очень близкий текст в списке 1792 г.12
И это, по сути дела, все, что известно о списках XVIII в. Что же касается списков переписки запорожцев с турецким султаном более ранних — XVII в., то их пока не обнаружено ни одного.
Однако, каков бы ни был характер существующих публикаций, они вводят в научный оборот ряд очевидно разных вариантов письма, вы­шедшего несомненно из казачьей среды Запорожья, на что указывает и содержание, и украинский язык, и характерный юмор произведения.

Большинство издателей (Н. Маркевич, Н. И. Костомаров, Д. И. Эварницкий, Я. Новицкий), сомневаясь, что подобное письмо могло быть реальным дипломатическим документом, называют его вымыслом, но старым, вполне отвечающим духу буйного запорожского казачества.

В середине X I X в. стали известны и списки еще одного подобного памятника. В 1845 г. журнал «Маяк», опять-таки без указания рукописи, опубликовал еще одно казачье послание, которое удобнее называть «Пись­мом Чигиринских казаков турецкому султану», как бы от лица которых оно составлено.

Оба письма — это два разных, но очень близких произведения, и письмо чигиринцев сопоставимо с письмом запорожцев. Написанное на ту же тему, но на русском языке, оно более сжато и лишено ряда ярких деталей украинского текста. Но если письмо запорожцев известно пока лишь в списках не ранее XVIII в., то письмо чигиринцев встречается (и это очень важно) в спи­
сках второй половины—конца XVII в. Так, в 1869 г. А. Попов обна­ружил и опубликовал один из основных вариантов письма чигиринцев по Хронографу 1696 г., а затем Д. И. Прозоровским был указан список письма чигиринцев, который датируется 70-ми годами XVII в. (в Архео­логическом собр. ГПБ, № 43).

К тому же времени относится список, вывезенный из России среди других рукописей в 80-х годах XVII в. шведским ученым и путешественником Спарвенфельдом, находящийся
сейчас в собрании гимназии г. Вестероса (Швеция). На двух списках XVII в. (А. Попова и Д. Прозоровского) и третьем, «Анатолийском», оставшемся нам неизвестным, основывался
акад. К. В. Харлампович, впервые подошедший к изучению легендарной казачьей переписки с турецким султаном как текстолог. Он считал, что следует говорить о двух изводах произведения — кратком, на русском языке, упоминающем Чигирин, и распространенном, украинском, усна­щенном перлами украинского юмора, написанном под разными датами и
от лица различных кошевых атаманов. Украинский извод делится Харламповичем на две редакции.

Краткий иэвод Харлампович считал первичным, однако возникшим не в Москве, а пришедшим из Польши, на что указывало, по мнению Харламповича, и оглавление послания: «Перевод с польского письма, список с листа салтана турского, писанного в Чигирин к казаком июля в 7 день 1678-го» (ГПБ, собр. Археологическое, № 43). Доводом в пользу польского происхождения письма чигиринцев послужило посла­ние турецкого султана польскому королю, с титулами, в курантах 1621 г., а также переписка Сигизмунда III с Османом II, находящаяся в Переяславской казачьей хронике 1636 г.

Возникновением письма в Польше, как объясняет Харлампович, вызваны и фактические несоот­ветствия — почему вместо резиденции запорожских кошевых атаманов был назван Чигирин, столица украинских гетманов. Это вымышленное послание, по мнению Харламповича, тем легче могло привиться в Москве, что здесь уже имелись оригинальные произ­ведения подобного рода — переписка Курбского с Грозным, вымышлен­ные послания Александра Македонского русским князьям, переписка Грозного с турецким султаном, посольство Ищеина и Сугорского.
И только уже из Москвы этот памятник попал на Украину, где исправили неточности и внесли подробности.

Считая и русский, и украинский изводы несомненной выдумкой, Харлампович, однако, признает, что это произведение представляет интерес­ное историко-филологическое явление.
О польском происхождении письма чигиринцев в XVII в. и письма запорожцев в XVIII в. говорит французский исследователь Илья Борщак.

Однако доказать польское происхождение казачьей переписки можнобыло бы только обнаружив какие-либо реальные ее источники в Польше либо столь же определенные польские следы в русском и украинском текстах. Сопоставление же наших текстов заставляет, в отличие от Харламповича, считать русский извод — письмо чигиринцев — вторичным по отношению к украинскому.

Извод этот скорее всего возник в 70-х годах XVII в. в Москве, в среде Посольского приказа, по образцу ставшего там известным украинского текста. Наличие письма чигиринцев в списках XVII в. позволяет вслед за А. Поповым приурочить его к событиям рус­ско-турецкой войны 1677—1678 гг. Но, конечно, предположение о более раннем украинском протографе письма чигиринцев остается все же гипо­тезой до тщательного изучения уже известных текстов и разыскания но­вых списков. Пока такого разыскания не сделано. Попытка собрать весь мате­риал, относящийся к этим памятникам (публикации, аналогии в других текстах, переводы на польский и французский языки и пр.), предпринята в недавних работах украинского исследователя Г. А. Нудьги.
Однако научная основательность ряда его утверждений и сама достоверность их вызывают сомнения. Ничем не подтверждено заявление о том, что в архивах до сих пор хранятся неизвестные списки и варианты переписки, составленные («складені») в XVII—XVIII вв. «Кілька таких варіантів, — пишет Нудьга, — нам пощастило відшукати в архіві колишньоі Кшвськоі’ духов-
HOÏ академі’і».

Однако в последующей работе в качестве «неизвестного варианта» письма запорожцев им представлен только один текст из сбор­ника XVII в. Кирилло-Белозерского монастыря, ныне хранящийся в Го­сударственной публичной библиотеке АН УССР (№ 533) и являющийся, судя по публикации, всего лишь списком письма чигиринцев. Еще большие недоумения вызывает утверждение Г. А. Нудьги, что теперь уже опубликовано по спискам XVII и XVIII—X IX вв. несколько десятков вариантов этого оригинального произведения, хотя, как уже отмечалось, в действительности нет ни одной публикации (а все они известны Нудьге), в которой была бы указана дата рукописи.

Сама методика работ Г. А. Нудьги вызывает в ряде случаев возра­жения. Так, Нудьга, отрицает совершенно очевидное деление памятника на два извода, считая, вопреки Харламповичу, и письмо запорожцев, и письмо чигиринцев одним произведением, и в силу этого вносит пута­ницу в датировку, говоря о списках письма запорожцев, относящихся к XVII в., а их-то пока и не найдено.

Нельзя, по-видимому, считать письмо запорожцев составленным до 1620 г. на Украине только на основании того, что под этим годом в Ка­зачьей хронике 1636 г. зафиксирована переписка турецкого султана с польским королем, содержащая аналогичные пародийные титулы. Во-первых, переписка эта сильно отличается от письма запорожцев, имеет
самостоятельное содержание, не перекликающееся с содержанием казачь­его послания. Во-вторых, дошедшая до нас в составе более позднего па­мятника— Летописи Самоила Велички XVIII в., — она требует еще изу­чения истории и времени своего возникновения. Едва ли можно, как делает это Г. А. Нудьга, класть письмо запорож­цев в основу всех произведений, имеющих пародийные титулы, начиная с поэтической повести об Азове и кончая уже упомянутой перепиской польского короля с турецким султаном. Скорее всего оно представляет собой один из фактов довольно распространенной традиции, существо­вавшей, может быть, с X VI в. и на Украине, и на Руси, и в Польше. Наконец, неоднократные перепечатки уже известных по более ранним изданиям текстов и вариантов письма запорожцев, хотя и собирают их вместе, но, не сопровождаемые никаким текстологическим исследованием, не вносят ничего нового в изучение памятника. Таким образом, за последнее время не было обнаружено и опубликовано ни одного нового списка письма запорожцев турецкому султану. Возможно, распространение казачьего послания в списках сдерживалось крайней энергичностью его выражений, более свободно и широко живших в изустной передаче.

Обострение русско-турецких отношений в XVIII в., войны 70—90-х го­дов, в результате которых Россия получила выход к Черному морю и присоединила Крым, откуда до того совершались постоянно набеги татар на украинские земли, — вот та благоприятная обстановка, в которой могло распространяться такое антитурецкое произведение, каким явля­ется переписка запорожцев с турецким султаном. Один из вариантов этого произведения, находящийся в сборнике XVIII в. (БАН, 26.2.359; скоропись, бумага 80-х годов XVIII в.), мог возникнуть во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг., может быть, уже тогда, когда были одер­жаны победы при Ларге и Кагуле, а турецкий флот сожжен в заливе Чесма.

Говоря о появлении антитурецких произведений на Руси в XVII в., А. Попов связывает традиционные взгляды на турок как на исконных врагов «христианства и самой Руси» с определенной литературной тради­цией: «В людях книжных этот взгляд укреплялся и литературными па­мятниками, разнообразными повестями о взятии Царьграда турками и разрушении православных славянских государств, разными предвеща­ниями, распространенными в наших сборниках и цветниках XVII в.г какнапример предсказания Мефодия, Льва Премудрого или надпись на крыше гробницы царя Константина, в которых открывалось, что „русский род вместе с прежними обладателями возьмет Седмихолмный (т. е. Царьград) и в нем воцарится»».

Именно эта традиция сохранена в отношении к варианту письма запо­рожцев в сборнике БАН 26.2.359. Письмо это, написанное на русском языке, является частью «триптиха»,

Первая часть — пророчества о гибели турецкой империи — излагает тол­кование десяти небесных знамений, изображающих месяц с человеческим лицом, звезды, крест, змея, саблю, трубленные головы и кровавыйдождь, гроб, песочные часы, пушку на станке. Под влиянием Повести о взятии Царьграда турками упомянуты толкования Мефодия Патарского и Льва премудрого.

Автор вспоминает знамение орла и змея, явившееся при основании Константинополя. Два последних текста взяты из Повести о взятии Царьграда Нестора Искандера, причем не
из старшей ее редакции, а из позднейших переработок Степенной книги или Хронографа 1512 г.

Перед текстом об орле и змее сказано: «яко же Степенная изъявляет» (л. 11 об.); текст надписи на гробе царя Констан­тина взят скорее всего из издания Повести Нестора Искандера в петров­ское время, в 1723 г. В этой же части есть датирующие весь «триптих» места — это начало, сделанное в виде известий курантов: «Таково подлинное явление напеча­тано на листах в лицах, яко же зде описание изъявляет. 1768 году явле­ние было на небеси в турецкой земли» (лл. 10 об.—11). После надписи на гробе царя Константина дано объяснение летосчисления по индиктам:

Упомянуто в этой части и о начале войны:
«О вероломный неприя­тель турецкой салтан. с прошлого 768 году по своему месту в войну вступил, коя ныне происходит, какою гордостию своего бусорманства пи­сал, как из манифеста видно есть» (л. 13). Далее следует вторая часть —«Манифест», в котором описание силы турецкого султана походит натекст «большой» грамоты султана польскому королю из Легендарного цикла посланий султана европейским государям.

Манифест
Мы, Мустафа, султан великий и мощный государь, и сын и пле­мянник божий, царь турецкой и греческой, персицкой, римской, астинской, македонской, тарфинской, Великаго и Малаго Египта, армянский, чабык Африки, освященной глава махометанскаго соб рания, хранитель гроба Мекиева, великий владетель света, страх и бич христиан, неоцененная надежда и атаманов драгий камень света и вещи и веема страшной царь, множеством на них многочисленных галер и караблей. Солнце, месяц и в звездах чудо им знамены будут, тех производит стрелбы наших пушек и звери на земли от страху и внутр лугов свободных местах спасения сыскивать станут, древеса от трясения ужасного зыку, при которых необходимым дымом действа нашей силы все христиане тихости гнева нашего почюветвуют (л. 13 об.).

Сразу же после «Манифеста» следует третья часть — переписка сул­тана с запорожскими казаками.Писмо от турки к запорожским казакам

Я, султан, сын царя турецкаго, Великаго и Малаго Египта ко­роль Александрийский и король над королями, князь над князь­ями, натраштамент над патентами, император, внук божий, король, первый искоренитель христианом, защититель Христа распятаго, по­велеваю вам всем запорожским казакам, дабы болше вы меня не беспокоили во всех предприятиях.

В ответ на султанское письмо пишут:

Я, славный запорожских воинств атаман, подчиненных мною на порогах храбрыми молотцами в совете и тебе, султану, пишу, и вели­кой твой титул превозношу:
Ты, султан, проклятаго врага враг, великой диаволской друг, надежной товарищ, антихристов сенатор, любцыферов адьютант, бесовский полковник, сатанинский генерал, бесовский король, над дъяволами император, российское подножие, греческий кухми­стер, вавилонский кузнец, иерусалимской каменщик, египецкой купец, македонский коваль, сурманский букур, антихристов понент, страж горба отца своего, страж гроба господня, — и не похваляйся защит­ником божиим, и не называйся искоренитель христианом, известно твоему величеству будет, что мы от тебя никогда помощи не про­сили и просити не будем, — у нас своих много против твоих брю­хатых турок, ежели тебе угодно, то мы с ними переведаемся, а ты нас к себе неотменно ожидай, да и впредь своим титулом не угро­жай.
В Запороце, 1769 года (лл. 13об.—14 об.).

Текст этого письма запорожцев отличается от известных до сих пор вариантов. В нем отсутствуют типичные для украинского извода детали: «землею и водою будем биться с тобою» и «года не знаем, бо календаря не маем». Тем не менее этот текст испытал на себе влияние украинских вариантов. Сохранено обращение от имени кошевого атамана, чего нет,
например, в письме чигиринцев. Встречаются украинизмы и полонизмы: коваль, натраштамент, потент, понент. Отдельные части послания компо­зиционно расчленяются рифмованными концовками.

Несомненно, что этот русский вариант письма запорожцев более позд­него происхождения. В нем изменены и сами титулы, что указывает на вторичное использование памятника. Если такие слова, как «сенатор», «адьютант», «полковник», могли бытовать и в последней четверти XVII в., то «генерал» и «кухмистер» скорее тяготеют к XVIII в. Самый текст мог возникнуть и независимо от «триптиха», а, допустим, несколько раньше, однако в составе «триптиха» он определенно связан с событиями войны 1768—1774 гг. Возможно, что и использование его
в этом антитурецком произведении вызвано тем, что непосредственным поводом для войны явилось разграбление казаками пограничных турец­ких городов — Балты и Дубосар.
Письмо Чигиринских казаков менее подвижно в своем тексте и не на­считывает большого количества вариантов, хотя встречается в списках чаще, чем письмо запорожцев. Кроме расширенного текста, опубликован­ ного в журнале «Маяк» по неизвестному списку, можно указать только один случай появления нового послания на эту же тему. Список найден
И. Ф. Голубевым в рукописном собрании Государственного архива Ка­лининской области и любезно передан мне. Он находится в рукописи № 662, написанной скорописью второй половины XVIII в., на лл.18 об.—19.32

Список с переводнаго турецкаго писма, писанагоот турецкаго султана в Чигирин к казакам Салтан сын салтанский, салтана турскаго, цесарь турский и гре­ческий, македонский, вавилонский, иерусалимский, паша ассирий­ский, Великаго и Малаго Египта король Александрийский, армей­ский и всех на свете обитающих князь, внук божий, храбрый воин, навестник христианский, хранитель распятаго бога, государь и вели­кий дедич всеа земли, надежда и утверждение басурманское, христи­анская скорбь и падение, — повелеваю вам, чтоб своею волею под­
дались нам со всеми людми своими, в Чигирине обретающимися, иимати нас вам за великаго государя.Ис Чигирина

от казаков ответ Султан, сын проклятаго султана турскаго, внук сатанин, това­рищ диаволский, привидение демонское, наследник адскиа бездны, турское падение, татарская погибель, греческий повар, вавилонский бронник, иерусалимский харчевник, ассирийский винокур, Великаго и Малаго Египта свинопас, александрийский кат, армейский пес, слепец всего света, аспид вселютейший, скорпиа смертотворная, волк и хищник, шпынь и скаред всего света, всех живущих на земли извощик, наследник тартара преглубокаго, обладатель всего адскаго пространства, лстивого и лживаго Махомета гонец, распятаго бога противник, веры его гонитель, смех и игралище христианское, басур­манская погибель и скорбь. Мы тебя не боимся, имеем тебя вместо
поводилщика, а не государя. Мы тебе на здадимся, а битися с тобою готовы. А как нам в руки попадет, тогда мы тебя будем имети в такой чести, как имеет повадилщик медведя. Чтоб тебе ведомо было, того ради и пишем к тебе.

Если в ранних вариантах ответ чигиринцев строился на пародирова­нии самого титула султана, на очевидных антитезах и игре слов, то ответ казаков в варианте XVIII в. уже не столько отражает титулы послания султана (кстати, оставленного почти без изменений), сколько стремится варьировать и расцвечивать уже существовавшие в прежнем ответе изде­вательские титулы.

Например:
Текс т XVII в. Текс т XVIII в.
Салтан, сын проклятого салтана тур- Султан, сын проклятаго султана турского, товарыщь сатанин, бездны адовы скаго, внук сатанин, товарищ диаволский, салтан турский. привидение демонское, наследник адския бездны.

Вместе с тем в тексте письма чигиринцев XVIII в. заметно стремле­ние отойти от обычной формы этого послания, почти целиком заключаю­щегося в титулах, и ввести еще какое-то содержание оскорбительного характера по отношению к султану. Автор варианта XVIII в. обыгры­вает требование султана «имати нас вам за великого государя», на что
казаки отвечают: «имеем тебя вместо поводилщика», — а затем, перево­рачивая этот образ, обещают, что, попав в плен, султан будет в такой же чести, как медведь у поводильщика.

Послание запорожцев к турецкому султану интересно не только своим колоритом и юмором, но и подвижностью литературной формы, позво­ляющей вносить в нее все новые и новые мотивы, создавать на этой же основе, в сущности, новые произведения, применять их в разное время, в различных исторических условиях. Перед нами в новых вариантах про­
ходит не один памятник, а несколько самостоятельных по своему проис­хождению. Так, по-видимому, и следует их изучать. Вопрос же о перво­начальном тексте остается открытым впредь до нахождения новых списков и до полного текстологического изучения уже известных текстов.

Правда вот есть еще вот такая версия от sernep

В ответ на поганую резолюцию пендосского султана Барака Хуссейна Обамы II, славные лыцари Войска блоггерского ЗапороЖЖского по старой доброй традиции решились написать ему письмо.

А вот тут все наши РАЗОБЛАЧЕНИЯ на совершенно разные темы

Источник