на каком языке свободно говорил маяковский

На каком иностранном языке мог свободно говорить В. В. Маяковский?

На каком иностранном языке мог свободно говорить В. В. Маяковский: Армянский, Грузинский, Украинский?

5 бонусов в вопросе. На каком иностранном языке мог свободно говорить В. В. Маяковский? В статье можно узнать правильный вариант ответа на вопрос викторины «Вопрос дня» на сайте много.ру за сегодня. Этот «Вопрос дня» задан известным книжным интернет-магазином. В этой же рубрике можно найти и ответы на другие вопросы викторины клуба.

Сегодня был задан очередной интересный вопрос в этой занимательной викторине. Нам нужно выбрать верный вариант ответа о том, на каком иностранном языке мог свободно говорить В. В. Маяковский.

На каком иностранном языке мог свободно говорить В.В.Маяковский?

Владимир Владимирович Маяковский (19 июля 1893 — 14 апреля 1930) — русский поэт, один из основоположников футуризма в России.

Маяковский родился в Багдати (ныне часть Грузии). После смерти отца семья переехала в Москву. Там он присоединился к большевистской фракции Российской социал-демократической партии, РСДРП (б) в 1908 году. Через год он был арестован за подрывную деятельность. Он писал стихи в тюрьме.

Владимир Маяковский среди грузин всегда был русским, хоть и свободно говорит на грузинском, фамилия то русская, а здесь, в России, среди русских, — грузин, так как немного акцент есть твердоватый в шипящих, да перцем все посыпает, что еды не видно, все спрашивают, откуда приехал.

Грузия для него всегда была единственной, грузинский язык – незабвенным, а грузинские друзья – настоящими и любимыми.

Источник

Владимир Маяковский

Русский советский поэт. Родился в Грузии, в селе Багдади, в семье лесничего.
С 1902 г. учился в гимназии в Кутаиси, затем в Москве, куда после смерти отца переехал вместе со своей семьей.
В 1908 г. оставил гимназию, отдавшись подпольной революционной работе.
В пятнадцатилетнем возрасте вступил в РСДРП(б), выполнял пропагандистские задания. Трижды подвергался аресту, в 1909 г. сидел в Бутырской тюрьме в одиночке. Там и начал писать стихи.
С 1911 г. занимался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Примкнув к кубофутуристам, в 1912 г. опубликовал первое стихотворение — «Ночь» — в футуристическом сборнике «Пощечина общественному вкусу».
Тема трагичности существования человека при капитализме пронизывает крупнейшие вещи Маяковского предреволюционных лет — поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир». Уже тогда Маяковский стремился создать поэзию «площадей и улиц», обращенную к широким массам. Он верил в близость наступающей революции.
Эпос и лирика, разящая сатира и агитационные плакаты РОСТА — на всем этом многообразии жанров Маяковского лежит печать его самобытности. В лирико-эпических поэмах «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!» поэт воплотил мысли и чувства человека социалистического общества, черты эпохи.
Маяковский мощно влиял на прогрессивную поэзию мира — у него учились Иоганнес Бехер и Луи Арагон, Назым Хикмет и Пабло Неруда.
В поздних произведениях “Клоп” и “Баня” звучит мощная сатира с элементами антиутопии на советскую действительность.

ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ

* Однажды в кафе «Бродячая собака» состоялся творческий вечер, в котором участвовал и Маяковский. Как только В. В. принялся громовым басом отчеканивать строчки своих стихов, к нему подошел Осип Мандельштам и сказал: «Маяковский, перестаньте читать стихи, вы не румынский оркестр!» По воспоминанию присутствовавшей там же Ахматовой, Маяковский был настолько ошеломлен и подавлен, что не смог в ответ произнести ни слова.

* Одно из самых необычных обручальных колец было у Маяковского. Он заказал себе кольцо с инициалами своей возлюбленной (Л.Ю.Б.– Лия Юрьевна Брик) Если кольцо поворачивать, то можно было прочесть слово «люблю». Он не расставался с этим кольцом очень долго, придавая ему некий мистический смысл. Кстати, Лиля Брик пережила Маяковского чуть ли не на полвека.

* Однажды при Маяковском обсуждалась какая-то книга, и один из присутствующих сказал о ней:
«Жизнь как она есть».
Маяковский моментально отреагировал:
«А кому она такая нужна?»

* Маяковскому с женщинами и везло, и не везло одновременно. Он увлекался, влюблялся, однако полной взаимности чаще всего не встречал. Биографы поэта в один голос называют его самой большой любовью Лилю Брик. Именно ей поэт писал: «Я люблю, люблю, несмотря ни на что, и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь». Именно ее он называл «Солнышко Самое Светлое». А Лиля Юрьевна благополучно жила со своим мужем Осипом Бриком, называла Маяковского в письмах «Щенком» и «Щеником» и просила «привезти ей из-за границы автомобиль-чик». Брик ценила гений своего обожателя, но любила всю жизнь только мужа Осипа. После его смерти в 1945 году она скажет: «Когда застрелился Маяковский — умер великий поэт. А когда умер Осип — умерла я». Примечательно и другое высказывание Лили Юрьевны. Узнав о самоубийстве Маяковского, Брик произнесла: «Хорошо, что он застрелился из большого пистолета. А то некрасиво бы получилось: такой поэт — и стреляется из маленького браунинга».
Жил Маяковский в одной квартире с Бриками. Вся Москва с удовольствием обсуждала эту необычную «семью втроем». Однако «все сплетни о «любви втроем» совершенно непохожи на то, что было», — напишет Лиля Юрьевна. Незадолго до смерти, случившейся в 1978 году, она признается поэту Андрею Вознесенскому: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался к нам, царапался в дверь и плакал». Брик прекрасно сознавала, как мучается Маяковский. «Но ничего, — говорила она друзьям. — Страдать Володе полезно. Он помучается и напишет хорошие стихи».

* Политехнический институт, Владимир Маяковский выступает на диспуте о пролетарском интернационализме:
— Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин я чувствую себя грузином.
Вопрос из зала:
— А среди дураков?
Ответ:
— А среди дураков я впервые.

За два дня до смерти, 12 апреля 1930 года Маяковский написал прощальное письмо:

«Всем
В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сёстры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выхода нет
Лиля! Люби меня.
Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольевна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь, спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся

Как говорят –
«инцидент исперчен»,
Любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчёте
и не к чему перечень
Взаимных болей,
бед
и обид.

Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.
12.04.30.

Маяковский выстрелил в себя в 10.15 утра. В 10.16 станция скорой помощи приняла вызов. В 10.17 машина с врачами выехала. Когда Полонская спустилась во двор, машина уже подъезжала. Но врачи могли только констатировать летальный исход.
Современники поэта по-разному оценивали его гибель. Одни относили это к роковой случайности, другие указывали на строки его стихов, намекавшие на подобный исход, а Л.Ю. Брик написала, что причиной ухода Маяковского из жизни была «своего рода мания самоубийства и боязнь старости».
Похоронен Маяковский на Новодевичьем кладбище.

(Александр Лаврин. «Хроника Харона», 1993 г.)

Источник

Тест с ответами: » Жизнь и творчество В.В. Маяковского».

Ищем педагогов в команду «Инфоурок»

Тест с ответами: “Жизнь и творчество В.В.Маяковского”

1. В каком году родился Владимир Маяковский:
а) В 1893 +
б) В 1880
в) В 1905

2. Где родился Маяковский:
а) В Москве
б) В селе Багдати +
в) В Санкт – Петербурге

3. Каким языком свободно владел поэт:
а) Турецким
б) Испанским
в) Грузинским +

4. Редактором какого журнала был Маяковский:
а) “ЛЕФ” +
б) “Красное знамя”
в) “Прогресс”

5. По какому произведению Маяковским был написан сценарий для кинофильма, который в последствии получил название “Не для денег родившийся”:
а) “Приключения Оливера Твиста” Чарльза Диккенса
б) “Принц и нищий” Марка Твена
в) “Мартин Иден” Джека Лондона +

6. Сколько всего киносценариев написал Маяковский:
а) 8
б) 9 +
в) 5

8. Как называется одна из поэм Маяковского:
а) “Облако в штанах” +
б) “Облако с паспортом”
в) “Облако в шинели”

9. Что в стихах пота называют его “визитной карточкой”:
а) Неоординарность
б) Начало каждой второй строки с предлога
в) Графическая подача стиха в виде “лесенки” +

10. В чем состоит новаторство поэзии Маяковского:
а) Фольклорные образы
б) Экспрессивные неологизмы +
в) Использование гротеска

11. Что отличает лирического героя ранней поэзии Маяковского:
а) Одиночество, богоборчество +
б) Социальный бунт
в) Оптимизм

12. К какому поэтическому течению был близок ранний Маяковский:
а) Символизм
б) Футуризм +
в) Имажинизм

13. Какие произведения Маяковского раскрывают тему любви:
а) “Флейта – позвоночник”, “Облако в штанах” +
б) “Прозаседавшиеся”, “Гимн ученому”
в) “Хорошо!”, “Нате!”

14. Какое произведение Маяковского имеют сатирическую направленность:
а) “Послушайте!”
б) “Гимн ученому”
в) “Прозаседавшиеся” +

15. Какой основной прием используется Маяковским в стихотворении “Прозаседавшиеся”:
а) Гротеск +
б) Антитеза
в) Олицетворение

16. Какая библейская легенда лежит в основе сюжета “Мистерии – буфф”:
а) О Вавилонской башне
б) О всемирном потопе +
в) О Каине и Авеле

17. Из каких стихов взят поэтический девиз:
“Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить — и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
И солнца!”
а) “150 000 000”
б) “Про это”
в) “Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче” +

18. В какой комедии Маяковского сатира направлена против бюрократизма:
а) “Клоп”
б) “Баня” +
в) “Мистерия – буфф”

19. Какие из перечисленных персонажей являются действующими лицами пьесы Маяковского “Клоп”:
а) Эльзевира Ренессанс
б) Присыпкин
в) оба варианта верны +

20. В каких стихах Маяковский высмеивал мещанство:
а) “Ханжа”
б) “О дряни” +
в) “Подлиза”

21. С какой группировкой Серебряного века соотносится раннее творчество поэта:
а) Кубофутуристы +
б) Старшие символисты
в) Эгофутуристы

22. Какое из произведений не принадлежит Маяковскому:
а) “Кофта фата”
б) “Ночь, улица, фонарь, аптека…” +
в) “Адище города”

23. К какому жанру относятся произведения “Клоп”, “Баня”, “Мистерия-буфф”:
а) Лирическое стихотворение
б) Поэма
в) Пьеса +

24. Какая тема раскрывается в стихотворении “Левый марш”:
а) Тема родины
б) Тема революции +
в) Тема поэта и поэзии

25. Назовите стилистический прием, использованный Маяковским в следующих строках: “…Ненавижу / всяческую мертвечину! // Обожаю / всяческую жизнь!”:
а) Метафора
б) Ирония
в) Антитеза +

26. Назовите средство художественной изобразительности, использованное Маяковским в следующем фрагменте: “Мама! / Ваш сын прекрасно болен!”:
а) Гипербола
б) Метафора +
в) Троп

27. В каком произведении Маяковский подводит итог своему творчеству:
а) “Во весь голос” +
б) “Я сам”
в) “Владимир Маяковский”

28. В каких годах Маяковский работал над поэмой “Во весь голос”:
а) 1928 – 1929
б) 1927 – 1928
в) 1929 – 1930 +

29. Назовите основную тему произведения “Во весь голос”:
а) назначение творчества +
б) свобода любви
в) свобода слова

30. В каком году умер Владимир Маяковский:
а) В 1937 году
б) В 1930 году +
в) В 1925 году

Источник

Маяковский от А до Я

«Морковь», «таз», «собака», а также «непонятность» и «урбанизм» — 28 слов, по одному на букву алфавита, из которых вырисовывается портрет Маяковского

Азбука. Точнее, «Советская азбука» (1919), сочиненная Маяковским в соавтор­стве с известным лингвистом Романом Якобсоном и их общим приятелем Яковом Гурьяном, помимо прочего, замечательна тем, что построена по прин­ципу «делать неприличное приличным». Ее источник — непечатные, похабные азбуки, популярные в среде гимназистов. Маяковский и его соавторы не только вдохновлялись этим источником, но и не стеснялись заимствовать оттуда об­ра­зы и даже целые словесные формулы, например: «Шалит фантазия во сне. / Штаны мешают при …» — «Шумел Колчак, что пароход. / Шалишь, верховный! Задний ход»; «Юпитер был женат на Гере. / Юнцу нужна … на …» — «Юнцы охочи зря приврать. / Юденич хочет Питер брать». Эта генеалогия была настолько очевидна современникам, что маши­нистка в издательстве отказалась пере­печатывать текст «Советской азбуки».

Багдати. Малая родина поэта, ныне город, а в конце XIX века — село в западной части Грузии, в 1940–90-х годах называлось Маяковский. «Я — дедом казак, другим — сечевик, а по рождению — грузин», — говорил о себе поэт (его мать была родом с Украины). Хотя сам он прожил в Багдати лишь с рождения до 1900 года (то есть 7 лет), впоследствии сетовал в стихах, что «багдадские небеса» еще не воспеты им наряду с «бродвейской лампионией» и «вишнями Японии».

Венок. Во время похорон Маяковского процессию сопровождал единственный венок, сделанный из металлолома, болтов и гаек, на венке была лента с над­писью: «Железному поэту — железный венок». Эта леденящая душу идея (совре­менники вспоминали, как зловеще катафалк с железным венком громы­хал по московским мостовым) принадлежала знаменитому другу поэта — худож­нику Владимиру Татлину, одному из родоначальников конструктивизма в архитектуре.

Громила. 8 декабря 1920 года Маяковский написал несколько стихотворных экспромтов (которые, к слову, очень любил сочинять) в альбом Корнею Чу­ковскому. Первый из них такой:

Что ж ты в лекциях поешь,
будто бы громила я,
отношение мое ж
самое премилое.

Поставленное в рифменную пару (с характерной для поэта составной рифмой) противопоставление «„громила я“ — „премилое“» как нельзя лучше иллюстри­рует ключевое противоречие, начинающееся с «Облака в штанах»: с одной сто­роны, Маяковский — бронзовый, большой и даже грубый (именно таков его канонизированный образ), с другой — ранимый и сентиментальный (см. Облик).

Отрывок варианта стихотворения «А вы могли бы?». Автограф © Российский государственный архив литературы и искусства

Детские стихи. То, с чем Маяковский приходит к каждому из нас вслед за Пушкиным. «Крошка сын к отцу пришел…» и «…Я б в рабочие пошел, пусть меня научат» — такая же школьная хрестоматия, как «Сказка о рыбаке и рыб­ке». На самом деле к детской литературе обращались многие совре­менные Маяковскому литераторы, например Юрий Олеша, Алексей Толстой и Даниил Хармс, попадание же детских стихов Маяковского в канон связано не столько с литературными (хотя стихи сами по себе, конечно, замечатель­ные), сколько с политическими причинами (см. Эпоха).

Есенинщина. Так Маяковский называл упадочное настроение среди моло­дежи, распространившееся после самоубийства Есенина. Противостояние двух поэтов, нашедшее свое отражение не только в творчестве обоих, но и в город­ском фольклоре, парадоксальным образом оказалось завязанным на суици­дальной теме. О «точке пули в своем конце» Маяковский заговорил уже во «Флейте-позвоночнике» — одной из своих ранних поэм. Подробному разбору создания стихотворения «Сергею Есенину» посвящена важнейшая программная статья Маяковского «Как делать стихи?». Там, в частности, говорится о том, что «вырванное из сложной социальной и психологической обстановки самоубийство… угнетает фальшивостью». Впоследствии в соб­ственной предсмертной записке Маяковский скажет: «…это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет».

Жребий. Лиля Брик вспоминает, что известные строки из письма Онегина к Татьяне Я знаю: век уж мой измерен;
Но, чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я… всю жизнь соответствовали душевному состоянию Маяковского. Он любил повторять их вслух в таком виде:

Я знаю: жребий мой измерен;
Но, чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…

Маяковский часто переделывал чужие стихи: ему не нравилось, как звучит «век уж» [в’э́куш], поэтому он читал эти строки по-своему — неспроста именно они перефразированы в «Юбилейном»:

— Дескать,
муж у вас
дурак
и старый мерин,
я люблю вас,
будьте обязательно моя,
я сейчас же
утром должен быть уверен,
что с вами днем увижусь я.

Заграница. Хотя железный занавес в 1920-е годы еще только опускался, проблемы с выездом за рубеж у советских граждан начались практически с приходом новой власти: границы были закрыты, временный выезд из страны позволялся только лояльным лицам с разрешения органов государственной безопасности, а невозвращение рассматривалось как серьезное преступление. К этому стоит прибавить первую волну эмиграции, пришедшуюся на годы Гражданской войны и захватившую видных поэтов, философов и других деятелей культуры (многие из них были хорошими знакомыми Маяковского, как, например, Давид Бурлюк или Роман Якобсон). Маяковский практически всегда был выездным (что, несомненно, являлось привилегией) и путешествовал довольно много. Первая поездка за рубеж была предпринята поэтом в мае 1922 года в Ригу, где он должен был прочитать публичную лекцию, которую, однако, запретили. На случившееся Маяковский отреагировал сатирическим стихотворением «Как работает республика демократическая?».

Два главных для поэта заграничных топоса — Америка и Париж. Первому посвящен цикл стихов и очерк «Мое открытие Америки», интересные большим количеством ценных заметок, но, к сожалению, не избежавшие чрезмерной идеологизации (см. Урбанизм). В 1926 году у русской эмигрантки Элли Джонс в Нью-Йорке родилась дочь Маяковского — Элен-Патриция (с ней единствен­ный раз он увидится в 1928 году в Ницце). У всех на слуху знаменитые строки:

Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
если б не было
такой земли —
Москва.

Именно из Парижа Маяковский привез автомобиль «рено» в подарок Лиле Брик, сделав ее одной из первых женщин-москвичек за рулем. В один из клю­че­вых моментов романа Маяковского с русской эмигранткой Татьяной Яков­левой (поэт сам собирался приехать за своей возлюбленной, настаивая на ее переезде в Советскую Россию) ему неожиданно было отказано в визе.

Извозчик. В узком кругу Лиля Брик позволяла себе высказывания о Маяков­ском такого рода: «Какая разница между Володей и извозчиком? Один управ­ляет лошадью, другой — рифмой». Так, важный для Маяковского образ стихо­творца как полководца, управляющего словами и рифмами:

…застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
отточенные пики, —

помимо высокого литературного происхождения (достаточно вспомнить пушкинский «Домик в Коломне», автор которого не позволяет своим стихам брести в сторону, как «войску, в пух рассыпанному боем», см. Жребий), имеет более сниженное, домашне-бытовое.

Владимир Маяковский. Фотография Александра Родченко. 1924 год © Государственный музей В. В. Маяковского

Канарейка. По воспоминаниям матери поэта, «в окне комнаты, где занимался Володя, висела клетка с канарейкой. Володя с грустью посматривал на нее, так как до этого видел только свободно летающих птиц». Впоследствии канарейка появилась и в квартире Лили Брик в Водопьяном переулке: маленькая птичка была подарком Маяковского, примерно в то же время (конец 1920 — начало 1921 года) сочинившего стихотворение «О дряни», в финале которого гротеск­но оживший портрет Маркса призывает:

Скорее
головы канарейкам сверните —
чтоб коммунизм
канарейками не был побит!

Поэт в жизни, конечно, не равен поэту в поэзии, однако впоследствии в докла­де «Даешь изящную жизнь!» (14 января 1927 года) Маяковский постарался ней­трализовать это противопоставление: «Я за канареек… Старые канарейки были съедены в 19-м году, теперь канарейка приобретается не из-за „изящной жиз­ни“, она покупается за пение, покупается населением сознательно».

Лесенка. Ступенчатое расположение стихотворной строки стало настоящей визитной карточкой Маяковского. Прием, закрепляющий важное для автора ритмическое членение строки, встречается уже в таких классических вещах, как «Бахчисарайский фонтан», «Граф Нулин» и «Медный всадник» Пушкина, «Мцыри» Лермонтова, «Балет» и «Современники» Некрасова. Среди поэтов ХХ века первым, кто последовательно начал отказываться от записи стихов традиционными неделимыми строками и располагать их сначала столбиком, а затем и лесенкой, был, по всей видимости, Андрей Белый. Обращение Маяковского к лесенке (с которой он впоследствии так и не расстался) может быть датировано с точностью до месяца: сохранились две беловые рукописи поэмы «Про это»: в первой текст записан столбиком, большая часть второй (она датирована 11 февраля 1923 года) — лесенкой. Можно сказать, что если для Белого найденная им лесенка служила графическим приемом оформления текста, то у Маяковского она действительно превратилась в основополагающий поэтический принцип, сформулированный в статье «Как делать стихи?»:
«…ритм — основа всякой поэтической вещи, проходящая через нее гулом. Постепенно из этого гула начинаешь вытискивать отдельные слова».

Морковь. Одно из самых оригинальных поэтических переложений расхожей фразы «любовь-морковь» находим в лирической части поэмы «Хорошо!», по­вествующей о голоде во время Гражданской войны:

Не домой,
не на суп,
а к любимой
в гости,
две
морковинки
несу
за зеленый хвостик.
Я
много дарил
конфект да букетов,
но больше
всех
дорогих даров
я помню
морковь драгоценную эту
и пол-
полена
березовых дров.

Такая забота поэта о простом быте («надо, чтоб поэт и в жизни был мастак») интересно соотносится с другим «морковным» эпизодом истории русской литературы. Поэт Анатолий Найман, вспоминая о своем знакомстве с Ахма­товой, говорит, что обратил внимание на блюдечко, где «лежала одинокая вареная морковка, неаккуратно очищенная и уже немного подсохлая. Может быть, такова была диета, может быть, просто желание Ахматовой или след­ствие запущенного хозяйства, но для меня в этой морковке выразилось в ту минуту ее бесконечное равнодушие — к еде, к быту, чуть ли не аскетичность».

Владимир Маяковский. Фотография конца 1920-х годов © The New York Public Library

Непонятность. Одна из ключевых тем раннего Маяковского, можно сказать, его поэтическое кредо — непонятность другим. Ярким примером служит стихотворение, озаглавленное «Ничего не понимают» (см. Собака). По воспо­минаниям переводчика и литературоведа Владимира Ильича Нейштадта, 1 мая 1918 года на Кузнецком Мосту проходил поэтический вечер, где читался якоб­соновский перевод этого стихотворения на старославянский язык (см. Якобсон). Слушатели «кричали, свистели, топали», но тут перед ними выросла «надежная фигура Маяковского. Он поднял руку, и зал успокоился.

— Не понимаете? — спросил Маяковский.

— Не понимаем, — ответили в зале.

— Понятно? — спросил Маяковский.

— Понятно! (Ответили дружно.)

— А говорят, Маяковский непонятен. Есть вещи куда непонятнее».

Так поэту удалось перехитрить слушателя-обывателя. Надо сказать, такая поэтическая маска характерна только для раннего Маяковского — после революции он все чаще настаивал на широкой доступности своего творчества, желая «каплей литься с массами» и «быть понят моей страной» (см. Штык).

Облик. Высокорослый, большеглазый, с худыми скулами и большими руками, двигавшийся размашисто и в то же время элегантный до неуклюжести, но всегда в «свежевымытой сорочке», отутюженном костюме и гладко выбритый (максимум вольностей — дымить папиросой), Гулливер или даже былинный богатырь — таким запомнили Маяковского современники, таким же он изображал себя и на плакатах, и в стихах (и именно в таком образе был канонизирован как «первый советский поэт», см. Эпоха). Лишь некоторые из оставивших воспоминания о Маяковском людей под наружной монумен­тальностью подмечали, что улыбался он по-мальчишески застенчиво, подчас был способен на трогательные, даже сентиментальные поступки и, к примеру, не переносил вида крови (см. Громила).

Плакат «Окно сатиры РОСТА № 70». Рисунки и текст Владимира Маяковского. 1920 год © Российский государственный архив литературы и искусства

Пароход. Важный для Маяковского вид транспорта, неоднократно воспетый в его стихах — особенно в цикле об Америке, открывающемся стихотворением «Мелкая философия на глубоких местах», где плохая поэзия называется «водянистой». Вообще, Маяковский собирался в кругосветное путешествие, однако в Париже поэта обокрали — пришлось экономить деньги и ограничить­ся посещением Мексики и Соединенных Штатов (см. Заграница). Но самым известным пароходом из творчества Маяковского является не везший его через Атлантику «Эспань», а «Теодор Нетте», получивший имя советского диплома­тического курьера в Латвии, погибшего в 1926 году при защите дипломатичес­кой почты. После стихотворения Маяковского формула «человек и пароход» стала использоваться для именования успешных специалистов, известных, как правило, в узких кругах. Пароходные происшествия на этом не заканчиваются: 13 августа 1950 года в Риге, успевшей стать частью Советского Союза (см. За­граница), затонул прогулочный пароход «Маяковский» (см. Эпоха), эта траге­дия до сих пор является самой крупной водной катастрофой в Латвии.

Реклама. Можно сказать, что Маяковский стоял у истоков советской рекламы. Созданные им плакаты, сопровождаемые меткими стихотворными репликами и сегодня у всех на слуху, как, например, ставшее очень популярным «Нигде, кроме как в Моссельпроме» (Лиля Брик впоследствии писала, что Маяковский искренне «не только других агитировал, он и сам не хотел покупать у частни­ков»). Принадлежит Маяковскому многочисленная реклама папирос, макарон, печенья «Зебра» или такая формула: «Любую одежу заказывайте Москво­швею…», при этом одежду для себя и наряды для возлюбленной он сам пред­почитал привозить из-за границы (среди сохранившихся личных вещей поэ­та — австрийская шляпа, английская кепка, шотландское пальто, французская трость).

© Calmann & King Ltd / Bridgeman Images / Fotodom

Собака. Не только любимый зверь (см. Канарейка), но и одно из самых частых самоотождествлений Маяковского (в финале «Облака в штанах» образ пса приобретает просто-таки космические очертания). Выразительнее всего прояв­ляется в стихотворении «Вот так я сделался собакой», следом за которым в сбор­нике «Простое, как мычание» идут знаменитые строки: «Вошел к парик­махеру, сказал — спокойный: / „Будьте добры, причешите мне уши“» (см. Не­понятность»). Маяковский (в основном в письмах к Лиле Брик) часто рисовал собственные автопортреты в виде вислоухой собаки — как раз такой, которой должно причесать уши. Домашним прозвищем Маяковского, употреблявшимся при общении с Лилей Брик, было Щен (Щеник, Щенок). Брик писала, что собачьи клички перешли к Маяковскому от щенка, подобранного летом 1920 года:

«Они были очень похожи друг на друга. Оба — большелапые, больше­головые. Оба носились, задрав хвост. Оба скулили жалобно, когда просили о чем-нибудь, и не отставали до тех пор, пока не добьются своего. Иногда лаяли на первого встречного просто так, для красного словца».

Таз. Среди личных вещей Маяковского был большой складной таз. По воспоминаниям его антрепренера Павла Ильича Лавута, поселившись в Сочи в гостинице, поэт тотчас достал этот таз из чемодана и потребовал у горничной горячей воды. Девушка искренне удивилась: кругом море, а «они баню устраивают!». Маяковский ответил: «Не понимает девушка, что в море основательно помыться невозможно. Грязь может долипнуть еще». Другие мемуаристы указывают на то, что Маяковский мог попросить в ресторане, чтобы фрукты, овощи и даже бокалы были специально перемыты кипяченой водой, в компаниях ставил свой бокал повыше на шкаф, чтобы никто не мог до него дотянуться и отхлебнуть, а в кармане всегда носил маленькую мыльницу, чтобы быстро смывать последствия неприятных рукопожатий. Считается, что бактериофобия Маяковского была связана со смертью отца, умершего от инфекции после укола пальца булавкой при сшивании бумаг.

Владимир Маяковский с собакой Скотиком. Фотография Александра Родченко. Пушкино, 1924 год © Государственный музей В. В. Маяковского

Формальная школа. Научное объединение лингвистов и литературоведов, революционизировавшее всю мировую традицию гуманитарного мышления. Можно сказать, что русские формалисты — такое же детище эпохи конца 1910‑х — начала 1920-х годов, как и творчество Маяковского, тесно связанного как с петербургским (знаменитый ОПОЯЗ — Общество изучения поэтического языка — вообще во многом ориентировался на творчество футуристов), так и с московским крылом формалистов (Маяковский до такой степени увлекся лингвистическим подходом к поэзии, что посещал собрания Московского лингвистического кружка и принимал активное участие в дискуссиях). Яркая и остроумная статья Маяковского «Два Чехова» была опубликована в том же 1914 году, что и брошюра Шкловского «Воскрешение слова», считающаяся первым манифестом русского формализма. Маяковский в столь же категорич­ной форме утверждал, что «писатель только выгибает искусную вазу, а влито в нее вино или помои — безразлично». Обоюдный интерес Маяковского и фор­малистов не ослабевал до 1930 года (например, название статьи «Как делать стихи?», очевидно, связано с важной работой Бориса Эйхенбаума «Как сделана „Шинель“ Гоголя», см. Якобсон), на который приходится самоубийство Мая­ковского и покаянная публикация Шкловского «Памятник научной ошибке», ознаменовавшая принудительный конец формальной школы.

*** (см. Азбука). Маяковский любил декламировать вслух как свои, так и чужие стихи (см. Жребий): по воспоминаниям Лили Брик, стихотворение Лермонтова «Ангел» («По небу полуночи ангел летел…») Маяковский читал, переделывая очень смешно, но совсем непечатно.

Цилиндр. Как и желтая «кофта фата» — один из предметов одежды, призванный эпатировать публику в стиле футуристической «Пощечины общественному вкусу» (хорошо известны фотопортреты футуристов — Маяковский в цилиндре, с тростью и тлеющей сигаретой или Давид Бурлюк в пальто с массивным воротником и с пенсне в руке). Ставшую впоследствии легендарной кофту сшила мать поэта Александра Алексеевна. Цилиндр же брался Маяковским напрокат: в молодые годы поэт терпел чрезвычайную денежную нужду, которую переносил гордо, с видом любителя роскошной жизни (см. Реклама).

«Что делать?». Не только последняя книга, которую Маяковский читал перед смертью, но и одно из важнейших для поэта прозаических произведений. «Жизнь, описанная в ней, перекликалась с нашей, — писала впоследствии Лиля Брик, — Маяковский как бы советовался с Чернышевским о своих личных делах, находил в нем поддержку». Действительно, и образ эмансипированной героини Чернышевского, и присутствующий в романе любовный треугольник, в основе которого не плотские отношения, а общность интересов и жизненных ценностей, хорошо проецировались на отношения Бриков и Маяковского. То, что для Чернышевского было утопией, в двадцатые годы ХХ века (время «освобождения от всего», особенно от «буржуазной морали») стало ярким воплощением духа авангарда — как в сфере идеологии, так и эстетики.

Обложка книги Владимира Маяковского «О Курске, о комсомоле, о мае, о полете, о Чаплине, о Германии, о нефти, о 5-м Интернацио­нале и о проч.». 1924 год © The New York Public Library

Штык. Американские стихи и путевые заметки Маяковского (см. Заграница, Пароход) полны разнообразных интересных деталей и тонких замечаний, однако в целом подчинены тогда еще только набиравшей силу советской официальной идеологии: Америка предстает как населенное потребителями и эксплуататорами место, находящееся во власти денег. Чрезвычайно инте­ресно стихотворение «Домой!», завершающее цикл и подводящее итог пу­тешествия. Известные стихи, где появляется образ поэта как полко­водца — источник которого в равной степени находится и в литературной традиции, и в домашнем быту Маяковского (см. Извозчик):

Я хочу,
чтоб к штыку
приравняли перо.
С чугуном чтоб
и с выделкой стали
о работе стихов,
от Политбюро,
чтобы делал
доклады Сталин, —

первоначально выглядели совсем иначе (сейчас эти строки часто цитируются как отдельные, хотя в собрании сочинений поэта найти их можно только в разделе «Другие редакции и варианты»):

Я хочу быть понят моей страной,
а не буду понят —
что ж,
по родной стране
пройду стороной,
Как проходит
косой дождь.

Лирические ноты Маяковского оказались пересилены патетическими (см. Непонимание).

Надсон, Семен Яковлевич, русский поэт (1862–1887).

Мне
при жизни
с вами
сговориться б надо.
Скоро вот
и я
умру
и буду нем.
После смерти
нам
стоять почти что рядом:
вы на Пе,
а я
на эМ.
Кто меж нами?
С кем велите знаться?!
Чересчур
страна моя
поэтами нища́.
Между нами
— вот беда —
позатесался На́дсон.
Мы попросим,
чтоб его
куда-нибудь
на Ща! «Юбилейное», 1924 год.

Эпоха. «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям — преступ­ление». Эти категоричные слова Сталина в 1935 году дали толчок к стреми­тельному превращению Маяковского в главного советского поэта, представ­ляющего не только эпоху «ревущих двадцатых», с которой он был органически связан, но и воплощающего в себе как бы всю советскую довоенную поэзию. Маяковский и Горький (первый был передовым поэтом, второй — прозаиком) венчали советский литературный пантеон: их именами назывались пароходы (см. Пароход), улицы, площади, а то и целые города (Триумфальная площадь в Москве была переименована в площадь Маяковского в день публикации в «Правде» процитированных выше слов Сталина — 17 декабря 1935 года), их портреты строго смотрели со стен кабинета литературы в каждой советской школе. Канонизированный образ Маяковского как стального гиганта шел вразрез с его собственными представлениями о назначении поэта и поэзии. Можно даже сказать, что поэт стал заложником «хрестоматийного глянца» и «мраморной слизи», которых сам больше всего боялся (см. Юбилей), утверждая:

Мне бы
памятник при жизни
полагается по чину.
Заложил бы
динамиту
— ну-ка,
дрызнь!
Ненавижу
всяческую мертвечину!
Обожаю
всяческую жизнь!

Проницательный Борис Пастернак заметил, что Маяковского уже во второй половине 1930-х годов «стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине», и это стало его второй смертью, в которой он неповинен. При всех своих негативных последствиях одно из главных мест в советской литератур­ной иерархии позволило Маяковскому быть не обделенным вниманием исследователей, изучавших его не только как рупор революционной эпохи, но и, например, как новатора стиха и языка — что в несвободной от идео­логических оков науке было совсем не тривиально.

Юбилей. Неоднозначное, но все же важное для Маяковского понятие. Помпезных чествований поэт, писавший в автобиографии: «…лица и даты не запоминаю», не переносил, зато, как вспоминает Виктор Шкловский, в 1921 году устроил «дювлам» (это слово «принадлежит к числу вымерших и обозначает… „двенадцатилетний юбилей“»). Речь шла, разумеется, не о биологическом возрасте, а о творческом. Началом своей поэтической работы Маяковский считал 1909 год: тетрадь стихов, написанных в Бутырской тюрьме, была отобрана у него при освобождении. «Спасибо надзирателям — при выходе отобрали. А то б еще напечатал!» — будет вспоминать он впо­следствии. 125-летний юбилей Пушкина стал для Маяковского поводом для написания одного из самых проникновенных стихотворений, где чувственной жизни противопоставляется окаменение памятника, а поэту-лирику — поэт-общественник (см. Эпоха):

Я люблю вас,
но живого,
а не мумию.
Навели
хрестоматийный глянец.

С гордостью и грустью Маяковский поставил себя с Пушкиным «почти что рядом», что вызвало шквал ядовитых критических выпадов, при этом сам поэт объяснял это просто и остроумно: «На полке в библиотеке нам стоять почти что рядом. Но где же здесь самовозвеличивание?» Показателен и конфуз с последней юбилейной выставкой Маяковского «20 лет работы», проходившей в 1930 году: поэта живо чествовали друзья, но никто из видных литераторов и руководителей государства ее не посетил.

Роман Якобсон © Wikimedia Commons

Якобсон, Роман Осипович (1896–1982). Один из крупнейших в XX веке линг­вистов и специалистов по поэтике, существенно повлиявший на развитие гуманитарных наук; смелый новатор, успешный организатор науки. Друг, соавтор и исследователь Маяковского. Лингвист и поэт сошлись в 1916–1917 годах, после отъезда Якобсона из Со­ветской России встречались на отдыхе в Европе. Как ученый, Якобсон писал о стихе Маяковского, его поэтических образах и лирической композиции. Выступал он и как соавтор Маяковского (см. Азбука), и как переводчик стихо­творения «Ничего не понимают» на старославянский язык (см. Собака), начинается перевод так: «Къ брадо­брию приидохъ и рекохъ / Хоштѫ отьче да причешеши ми оуши».

Источник