жертвоприношения обязательный ритуал восточных славян
Жертвоприношения у славян
Религией восточных славян долгое время было язычество. Славяне поклонялись камням, деревьям, рощам, лесам, животным. Невидимые духи — души предков и родичей «населяют» окружающий древнего славянина мир.
Уже не сам предмет является объектом почитания. Поклонение относится к живущему в нем духу, демону. Не сам предмет, а именно дух (демон) оказывает положительное или отрицательное влияние на ход событий и на судьбы людей.
Духи, первоначально представлявшие однородную массу, обособляются. Прежде всего, по месту обитания, становясь «хозяином места». В водной стихии жили водяные и берегини, лес был царством лешего или лесовика, а на полях в высокой траве живут полевики. В жилище «хозяин» домовой.
Среди богов, которые были известны на Руси, выделяется Перун — бог грозы, молнии и грома. Верили также в Волоса или Велеса — бога скота, торговли и богатства. Культ его очень древний.
Были еще Дажбог и Хорс — различные ипостаси солнечного божества. Стрибог — бог ветра, вихря и вьюги. Мокошь, судя по всему, земная супруга громовержца Перуна, которая ведет свое начало от «матери сырой земли». В древнерусское время она — богиня плодородия, воды, впоследствии покровительница женских работ и девичьей судьбы.
Наконец, Симаргл — единственное зооморфное существо пантеона древнерусских богов (священный крылатый пес, возможно, иранского происхождения). Симаргл является божеством низшего порядка, которое охраняло семена и посевы.
Древняя Русь и после принятия христианства соблюдала языческие культы. Большинство языческих верований и обычаев продолжали соблюдаться без или с малым привнесением в них христианских норм и в последующее время.
Жертвоприношение в славянском язычестве — это известный факт. Своим богам, а точнее их идолам, приносили мясо животных, зерно, цветы, какие-то материальные ценности. Делали это для того, чтобы задобрить бога, попросить его о чем-либо или отблагодарить. Также жертвоприношение было типичным обрядом для разного рода праздников.
Жертвоприношения в язычестве осуществлялись не только для богов, но и для других существ и духов, например, для домового. Кроме того, задобрить таким образом могли и предков в так называемые поминальные дни.
Славяне были уверены, что, если не принести жертву тому или иному божеству или духу, то они могут разгневаться. А их гнев точно не приведет ни к чему хорошему. Славянское язычество предполагало дифференцированные жертвоприношения. То есть подход в этом деле был индивидуальным. Для каждого бога или духа была своя треба.
Жертвы чаще всего приносили на капища (так назывались языческие храмы), где были установлены идолы богов. Если же требу нужно было принести домовому, лешему и другим духам, то соответственно — в место их обитания.
Жертвы у славян подразделялись на кровавые и бескровные. Вторые приносили духам, предкам, женским божествам. Например, для предков типичной требой была еда, для богини Лады — женщины приносили живые цветы и ягоды, для банника — веник и мыло и так далее.
Что же касается кровавых жертв, то таковых, по мнению древних славян, требовали главные боги, особо почитаемые. К ним относятся Перун, Ярило.
В качестве требы в этом случае выступали животные, птицы и, вероятно, — люди. Если все-таки приносили мясо животных, то после праздника или ритуала его съедали сами люди. А кости и другие несъедобные «составляющие» использовали для гаданий. После этого их бросали в воду, костер или закапывали.
Типичной требой, например, для земли было зерно. Ведь оно олицетворяет урожай, а значит должно принести удачу в его сборе.
Также треба могла быть столовой. Это принесение в жертву пищи, которую ест сам человек. Он как бы делится своей трапезой с богом. И пища эта должна быть взята из общего «котла», откуда питаются все.
Строительная треба — это принесение лошади или домашней птицы.
Свадебной требой был петух.
Для здоровья и плодовитости скота закалывали белого ягненка.
Спорным остается вопрос, были ли у славян-язычников человеческие жертвы. Спорным, так как нет ни одного доказательства этого из дохристианской эпохи. Есть письменные источники, в которых говорится о них однозначно, но они относятся к X и более поздним векам.
В начале X века новой эры один арабский автор писал об обряде захоронения какого-то богатого славянина. И в качестве жертвоприношения на нем были куры, собаки, коровы, кони и. девушка.
По данным других средневековых авторов, на похоронах мужчины часто были жертвоприношения «в виде» вдовы усопшего.
Например, в летописи «Повесть временных лет» говорится о принесении в жертву Перуну молодого человека-христианина (было это, якобы, в 983 году). Выбор этого несчастного юноши определил жребий. Подобные истории также описаны в отношении богов Святовита, Триглава.
В «Повести временных лет» также есть иные упоминаний о человеческих жертвоприношениях: про жителей Киева сказано, что они приводили к изображениям богов, поставленных на холме, «сыны своя и дочери и жряху (приносили в жертву) бесом».
Известно, что после крещения Руси шла ожесточенная борьба христианства и язычества. Так вот, однажды язычники буквально растерзали епископа и принесли его тело в жертву. Было это во второй половине XI века. Об этом случае мы узнаем от одного немецкого летописца.
Также, согласно «Славянской хронике» Гельмольда (1167—1168 гг.): «Среди множества славянских божеств главным является Свентовит (Zuantewith), бог земли ранской (земли племени ранов, они же ободриты), так как он — самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают. Поэтому в знак особого уважения они имеют обыкновение ежегодно приносить ему в жертву человека — христианина, какого укажет жребий…».
Жертвоприношение в славянском язычестве
Язычество – это древнейшая религия, характерной чертой для которой были жертвоприношения. Жертвоприношение в язычестве – это то, что необходимо богам и природе. А потребности последних подобны тем, какие есть у людей. Вообще жертва по-другому называлась словом треба.
Язычество и жертвоприношение
Жертвоприношение в славянском язычестве – это доподлинно известный факт. Своим богам, а точнее их идолам, приносили мясо животных, зерно, цветы, какие-то материальные ценности. Делали это для того, чтобы задобрить бога, попросить его о чем-либо или отблагодарить. Также жертвоприношение было типичным обрядом для разного рода праздников. Жертвоприношения в язычестве осуществлялись не только для богов, но и для других существ и духов, например, для домового. Кроме того, задобрить таким образом могли и предков в так называемые поминальные дни.
Славяне были уверены, что, если не принести жертву тому или иному божеству или духу, то они могут разгневаться. А их гнев точно не приведет ни к чему хорошему. Славянское язычество предполагало дифференцированные жертвоприношения. То есть подход в этом деле был индивидуальным. Для каждого бога или духа была своя треба.
Жертвы чаще всего приносили на капища (так назывались в свое время языческие храмы), где были установлены идолы богов. Если же требу нужно было принести домовому, лешему и другим духам, то соответственно – в место их обитания.
Разновидности жертвоприношений
Жертвы у славян подразделялись на кровавые и бескровные. Вторые приносили духам, предкам, женским божествам. 
Например, для предков типичной требой была еда, для богини Лады – женщины приносили живые цветы и ягоды, для банника – веник и мыло и так далее. Что же касается кровавых жертв, то таковых, по мнению древних славян, требовали главные боги, особо почитаемые. К ним относятся Перун, Ярило. В качестве требы в этом случае выступали животные, птицы и под вопросом – люди. Если все-таки приносили мясо животных, то после праздника или ритуала его съедали сами люди. А кости и другие несъедобные «составляющие» использовали для гаданий. После этого их бросали в воду, костер или закапывали.
Человеческие жертвы у славян: да или нет
Спорным остается вопрос, были ли у славян-язычников человеческие жертвы? Есть письменные источники, в которых четко говорится о них. Они относятся к десятому веку новой эры. Причем такие жертвы приносили только особо почитаемым божествам. По данным археологических раскопок, в качестве жертвы приносили даже детей. Были найдены костные останки человеческих скелетов на одном из капищ. Но где вероятность, что это были не захоронения?
Сторонники неоязычества ссылаются на Славяно-Арийские Веды и Велесову книгу, в которых нет даже намека на принесение кровавых, а тем более человеческих жертв. Мол, славяне были очень мирными и приносили своим богам молоко, зерно, напитки. Однако летописи зарубежных авторов, археологические источники говорят о совершенно противоположном. Приведем несколько примеров:
Получается, что сами славяне не хотели афишировать и оставлять свои потомкам хоть какую-то информацию о человеческих жертвах? Ведь все источники, из которых мы узнаем о подобных деяниях, написаны не ими, а сторонними наблюдателями. Или последние сфабриковали факты, фальсифицировали их? Но для чего им это было нужно? В любом случае, было ли человеческое жертвоприношение и славянское язычество как-то связаны, мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть. Оставляем решение этого вопроса Вам как пищу для размышлений.
Жертвоприношения у славян
Среди людей, знающих о славянском язычестве лишь понаслышке, весьма активно навязывается стереотип, что практика человеческих жертвоприношений была обычным делом у язычников. На самом деле подобное утверждение – не более, чем миф.
На самом деле подобное утверждение – не более, чем миф.
«Кровавые человеческие жертвоприношения» у славян существуют исключительно в христианских поучениях «против язычников».
Такая практика существовала лишь у некоторых полудиких народов на самых ранних стадиях развития социума. Когда мы говорим о язычестве в его развитой форме, то таких явлений в нем уже не встретишь. Некоторые отголоски бывают лишь в диковатой по определению сословно-воинской среде и, соответственно, в их узко кастовых культах. И то, не повсеместно, но именно в архаичных отголосках, чаще в символической форме. И лишь по стольку, поскольку их «профессия» сама повседневно связана со смертью.
Общий же смысл в том, что богам посвящается часть того, что люди едят сами. Если племя дикарей практикует каннибализм, то и своих божеств они «кормят» человеченкой, а если нет, то им и в голову такое не приходит! Вы же на поминках не положите пред фотографией умершего деда кучку тараканов вместо хлеба? И язычникам такое тоже не приходит в голову.
Современный человек, оторванный от сельского быта, не понимает смысла фразы: «такой-то царь по этому случаю принес в жертву 200 быков!». Современный человек думает, что смысл заключался в том, что этот некто в угоду богам взял, да и лишил жизнь аж 200 невинных коров! Но суть-то в том, что этот некто устроил огромный пир, посвященный богам, и накормил этими быками свое войско. Смысл был не в лишении жизни или кровопролитии, но в самой совместной трапезе, на которой мистическим образом присутствовали и боги.
Кстати, ровно по этой же схеме осуществляется христианская литургия. Дары (тело и плоть Христовы) сначала приготавливаются на жертвеннике, потом приносятся на алтарь, а затем коллективно потребляются всеми присутсвующими, которые являются причастниками этой трапезы.
Жертвоприношения обязательный ритуал восточных славян
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Жертвоприношения у славян – язычников
Сложная тема человеческих жертвоприношений, в родноверии поднимается редко. Тут нужно учитывать 2 момента.
Во-первых, часть родноверов отрицает вообще возможность хоть каких-либо кровавых треб.
Во-вторых, те, кто понимает, что кровавые требы были, просто не говорит об этом в слух. Но этот сложный вопрос придётся осветить. До нас это уже сделано многими авторами. Поэтому не ставим себе в задачу дать хронологию, или заявить о проблеме.
Встала необходимость поговорить о типологии жертвоприношений.
Существует 2 вида жертвоприношений, условно мы их поделим на человеческие жертвоприношения и жертвоприношение животных, растений, пищи и т.п. Не человеческие жертвоприношения (требы) были повсеместны у язычников. Задабривали богов во время торговли, праздников, просьб и т.п.
Если говорить о человеческих жертвоприношениях, можно выделить 3 типа жертвоприношений.
Добровольное, жертвоприношение христианина, вынужденное жертвоприношение язычников во время кризисных ситуаций. Человеческая жертва самая сильная, поэтому менее распространённая.
Человеческие жертвоприношения можно разделить и по типу. Сожжения (кремации) удостаивались только язычники, христиан могли закалывать или разрубать на части. Это связано с представлениями предков о загробном мире. Пленные и христиане, как иноверцы, не могли удостоиться такого вида жертвоприношения.
Так же хотелось бы задаться вопросом. Является ли жертвоприношением добровольное умерщвление жены умершего славянина? По ходу работы попытаемся разобраться в этих вопросах.
Человеческие жертвоприношения известны многим народом. Славяне не исключение в этом вопросе. Источников, которые описывают человеческое жертвоприношение у славян очень много.
Как отмечает Седов В.В. «Древние авторы (Маврикий, Иоанн Эфесский) неоднократно упоминают о многочисленных стадах, находившихся во владениях славян. На славянских поселениях найдены небольшие глиняные фигурки животных, очевидно связанные с ритуалом жертвоприношения, подчеркивающие значение домашних животных в жизни и быте славян».
Экономическая основа жизни славянства – земледелие – наложила значительный отпечаток на языческие верования. Согласно языческому календарю, большинство обрядовых празднеств отражало определенный цикл сельскохозяйственных работ. Сельскохозяйственные продукты были основными языческими жертвоприношениями.
Но, с 6 по 10 век есть много свидетельств о человеческих жертвоприношениях. Правда указывается только о добровольном умерщвлении женщин, после кончины мужа. Об этом писал еще в VI в. Маврикий. О таком же обычае упоминал св. Бонифаций в VIII в., подробно его описывали арабские писатели IX-X вв. Такое добровольное умерщвление славянских женщин Масуди в «Золотых лугах» объясняет тем, что «жены пламенно желают быть сожженными вместе со своими мужьями, чтобы вслед за ними войти в рай». Если Фадлан и Масуди описывают это обрядовое действие как ритуальное сожжение, то в сочинение Ибн-Русте “Дорогие ценности” он описывает этот обряд так: «Если у покойника было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперёк, привязывают посреди этой перекладины верёвку, она становится на скамейку и конец [верёвки] завязывает вокруг своей шеи». Про особую любовь отмечает и Фадлан: «когда умер вышеупомянутый человек, то сказали его девушкам: кто умрет с ним? и одна из них ответила: я!». Так же, не заметно принудительных коннотаций. На добровольность указывает и Ибн Мискавейх описывая поход Русов на мусульман. Если погибал кто из Русов то «слугу его, если он любил его, согласно их обычаю (хоронили вместе)».
На наш взгляд, приписка этих похоронных обрядов к жертвоприношениям крайне условно. В мировоззрении славян язычников загробный мир значительно лучше явного. Поэтому славяне и умирали в бою не отступая и на костёр за мужем всходили. Это было заложено в ментальности. Да, если смотреть на это с сегодняшней мировоззренческой позиции, то это действие имеет, безусловно, жертвенную окраску. Но, предки рассматривали это как уход за супругом в лучшую жизнь, и это не рассматривалась как жертва. Более уместным будет отнести это к похоронной традиции, и собственно, вынести за скобки в данной проблеме. В подтверждение наших слов приведём цитату из труда Псевдо-Маврикия: «Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве».
Немецкие хронисты и в частности, Титмар Мерзебургский говорит, что у славян «страшный гнев богов умилостивляется кровью людей и животных». Если у Фадлана описан обычай приносить овец и прочий скот в жертву богам для улучшения торговли, то Титмар говорит что гнев богов «умилостивляется кровью людей». Вот только остаётся непонятным, кровь тоже использовалась как треба. Было ли в обряде именно умерщвление, или просто описывалась клятва кровью, по источнику не понятно.
Первые реальные упоминания о человеческих жертвоприношениях, которые не поддаются опровержению встречаются у Гельмольда в «Славянской хронике».
По мнению многих учёных (Афанасьев, Топоров) отголоски древнего обычая человеческих жертвоприношений у восточных и южных славян сохранялись почти до современности. Они прослеживаются в деградированном и трансформированном виде, когда вместо человека на тот свет отправляли чучело или куклу, устраивали инсценировку такой жертвы во время праздника (похороны Костромы, Ярилы, Морены, проводы Масленицы).
Подтверждает человеческие жертвоприношения археология. Особенно много ритуальных ям, колодцев и т.п. находят в капищах возле Звенигорода.
Так, в сооружении 3, расположенном на дороге, ведущей на священную гору, лежал скорченный скелет подростка и кругом него в один слой уложены разрубленные на части туши коров, их наиболее мясные и съедобные части (позвонки с ребрами, бедренные кости) и четыре коровьи челюсти. Среди костей в земляной пол был воткнут наконечник стрелы. Это сооружение принадлежит к типу жертвенных ям, широко известных в славянских землях. В нем нет признаков жилых или хозяйственных помещений, что указывает на жертвоприношение, а не на обряд похорон.
Второй скорченный скелет на городище Звенигород найден в колодце, расположенном на террасе в южной части святилища. Скелет принадлежал мужчине лет 30-35, череп которого на темени пробит острым орудием. Рядом со скелетом лежал топор, оковка деревянной лопаты и обломки посуды XII в. Возможно, что около убитого положены орудия, при помощи которых было совершено жертвоприношение.
Но, есть мнения, что кости и некоторые трупы нельзя дифференцировать как жертвоприношения ввиду слабых контекстуальных привязок. Так кости и части тела могли быть принесены на капище из походов. И волхв отправлял в мир иной то, что осталось от воина. Так же тела могу быть похоронены на капище в честь уважения. Существовало несколько похоронных обычаем Это и захоронение в позе эмбриона, и трупосожжении, и трупосожжении с закапывание в землю и трупоположения. Несколько видов могли перекликаться в одну эпоху, поэтому то что считается насильственной смертью, может быть и обряд похорон. Но, всё это нам не даёт право исключить жертвоприношения у славян. Оно было, но уже с 6 века это было не повсеместно, а к 10 веку это уже было ближе к изуверству, рудиментально это закрепилось вплоть до 19 века.
В Звенигороде находили и трупы детей и младенцев, отдельные части тела и многое другое, что позволяет однозначно утверждать, что человеческие жертвоприношения у славян имели место быть. Так же много костей найдено возле Храмы Аркона. В местах человеческих жертвоприношений очень часто находили крестики, а в Звенигороде было найдено даже кадило. Это позволят говорить о том, что скорее всего, в жертву всё же приносили христиан.
Вопросы, касательно жертвоприношений у славян далеко не все изучены. И есть множество их интерпретаций. Но далеко не все типы и виды жертвоприношений, были насильственными. Ритуалы жертвоприношений всё же бытовали и у западных и у южных и у восточных славян. Но это совершенно не говорит о их чрезмерной жестокости или новизне обрядов. Жертвоприношения известны практически у всех индоевропейцев.
Жертвоприношения были нормой для языческого мира. Но по оставшимся свидетельствам можно говорить, что они не были распространены повсеместно.
Жертвенные языческие обряды восточных славян
Фаминцын А. Божества древних славян. II. Жертвенные обряды. Молитвы, жертвоприношения с гаданиями в обрядах восточных славян.
Восточные славяне также гадали и приносили жертвы как стихийным, так и личным божествам своим. «Россы, — по свидетельству Константина Багрянородного, — у весьма высокого дуба приносили в жертву живых птиц. Делали также круг стрелами, другие клали туда хлеб или что другое при себе имели. После того бросали жеребья и гадали, колоть ли им птиц и есть, или выпустить на волю». (Штритер. Изв. Виз. ист. III, 39).
Воины Святослава, по словам Льва Диакона, погружали в струи Дуная младенцев и петухов, при совершении погребения воинов, павших в битве. (Срезневский. Яз. богосл. 21.). Обряд этот, вероятно, имел значение жертвоприношения воде. Выше приведены были разные свидетельства о принесении русскими жертв кровных и бескровных болотам, колодезям, озерам, рощам, горам, холмам, светилам небесным, наконец, личным божествам.
В житии Константина Муромского говорится, что русские язычники приносили требы озерам и рекам, прибегали к воде в немощах и повергали в колодези деньги. «Где коня з а к а л а ю щ и и?» — восклицает автор жития об искорененном языческом обычае. (Костомаров. Пам. стар. р. лит. I, 235.).
«Твоё конунгонское величество и твоё лицо, воспитатель мой, остаются всегда ласковы и светлы, — говорил Олаф князю Владимиру, — кощы ты не ездишь в капище, и не приносишь божествам жертв; в противном случае ты представляешься мне мрачным и скучным». ( Сага Олаф. Тригвес. Рус. Ист. Сбор. IV, 47.)
В Слове Христолюбца упоминается о «жертвах идольских», «покладывахут им (богам) теребы и куры им режють», там же и в других упомянутых выше поучениях говорится о «несчастливых жертвах», о «Диевом служении и кладении треб», о «кладении треб V Роду и Рожаницам, упирем и берегиням», о «молении короваев», о питии чаш на пирах в честь идолов, о заклании кур идолам, о метании жертв в воду, о предложении «бесам» молока, масла, яиц и «всего потребного».
Архиепископ Макарий Новгородский писал ещё в 1534 г. в Вотскую Пятину: «И молятца деи по скверным своим молбищом древесом и каменью… и жертву деи и питья жрут и пиют мерзким бесом». (Доп. к акт. ист. I, 27—28.).
Обычаи языческих жертвоприношений оставили глубокие, неизгладимые следы и в современной нам народной жизни. До сего времени народ предлагает стихийным божествам и духам или святым, заменившим собою древних богов, жертвенные дары. Приведу несколько примеров: великорусские поселянки встречают весну с пирогом, который кладут в дар ей на землю. (Сахаров. Сказ. р. нар. II, VII, 22).
В городе Котельниче (Вятской губернии) сохранился обычай приносить в жертву кур, с целью отвратить болезнь или какое-нибудь другое несчастье. Избирают для этого кур — трое цыплятниц, то есть таких кур, которые вывели цыплят по три раза; перья их и внутренности тщательно собираются в корчагу, а ощипанных кур варят и ставят на стол. Призывается священник; отслужив молебен, он благословляет жертвенное мясо и окропляет его святою водою. Оставшиеся от этих кур кости складывают в ту же корчагу, в которую прежде положены были перья и внутренности, и все это вместе с корчагою бросают в реку или прячут в лесу. (Эти. Сбор. V, 68—72.). В Слове Христолюбца: «Куры им (богам) режють»; в Слове о том, како первое погани веровали в идолы: «О убогая курята, оже не на честь святем породишася, ни на честь верным человеком, но на жертву идолам режються».
В Орловской губернии и доныне режут кур под овином 4 сентября, следовательно, при начале молотьбы; в других же местах уцелел обычай резать в овине петуха 1-го ноября. (Афанасьев. Поэт. воз. III, 770—771.) Ср. в церковном уставе Владимира о молитвах «под овином», в Слове Христолюбца: «молятсь огневе под овином». В Пошехонском уезде (Ярославская губерния) до сего времени некоторые деревья, рощи, колодези считаются святыми и чествуются приношениями, молебнами и крестными ходами. (Тр: Яросл. ст. ком. V, 160.)
Суеверные рыболовы весною умилостивят водяного, бросая ему в дар лошадь в реку и делая в честь его же возлияние масла в реку, в некоторых же местах мельники приносят ему (чёрту) в дар раз в год чёрную откормленную свинью. (Сахаров. Сказ. р. нар. II, VII, 21. —Терещенко. Быт р. нар. VI, 11—12.). Ср. в церковном уставе Владимира о молитвах «в рощении и у воды», в послании митрополита Иоанна Русского: «и еже жрут бесом и болотом и к л а д е з я м»; в Густинской летописи: «иные кладезем, озером, рощениям жертву приношаху».
Ублажение домового и дворового духов посредством жертвенных угощений во многих, местах ещё не вышло из обычая. (См. ниже в статье: «Огонь»). Сохранился также обычай в известные праздничные дни, в честь празднуемого в соответствующий день святого, убивать купленного на общий (мирской) счёт быка, теленка или барашка. «На Петров день барашка в лоб», — говорят крестьяне. Мясо животных, закалаемых к праздникам, называется «моленым кусом». Ср. в Слове Христолюбца выражения: «короваи молят», «моленое то брашно». (Тихонравов. Лет. р. лит. IV, 3: 89, 92, 93).
Пермяки в Ильин день приносят в часовни, в коих празднуют Пророку Илии, жареные козьи и бараньи головы с горохом, служат молебны и просят защиты скоту и овощам. Празднуя день Марии Голендухи, приносят в часовню жареных кур и индеек, испрашивая покровительства домашним птицам. (Перм. Сбор. II, 30). Ср. в послании архиепископа Макария: «Жертву приношаху кровную бесом, волы и овцы, и всяк скот и птицы».
Исторические памятники свидетельствуют о том, что и на Руси приносились иногда в жертву люди. Ибн-Даста, говоря о высоком значении у русов знахарей, прибавляет: «Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему петлю на шею, навешает жертву на бревно и ждёт, пока она не задохнётся, и говорит, что это жертва Богу». (Гаркав и. Сказ. мусульм. 269).
Владимир, после победы над ятвягами, по словам Нестора, творил «потребу кумирам с людьми своими. И реша старцы и бояре: мчем жребий на отрока и девицю, на кого же падет, того зарежем богом». Жребий пал на варяга-христианина, который и был принесён в жертву. (П. С. Р. Л. I, 35.). «Уже не идолослужители зовемся — христианами, — говорит митрополит Иларион (XI в.), — уже не закапаем бесом друг друга». (Чт. Об. ист. и др. 1848. VII, II, 32).
В русских сказаниях и былинах ещё живёт воспоминание о человеческих жертвах. Стенька Разин, по свидетельству Страуса, принёс в дар Волге свою любовницу, пленную персидскую княжну. (Костомаров. Бунт. Ст. Раз. 94). Садко в русской былине бросается спутниками своими в море, как умилостивительная жертва царю морскому. (К. Данилов. Др. р. ст. 235.).
Жертвенной крови и у русских, как у южных и западных славян, приписывалась особенная сила: «Уже нежертвенныя крове вкушающе погибаем, — говорит митрополит Иларион, — но Христовы пречистыя крови вкушающе спасаемся». (Чт. Об. ист. и др. 1848. VII. II, 32). Воспоминание о чудодейственной силе крови жертвенного животного сохранилось у русских до нашего времени. Так, в некоторых местах северо-восточной России кровью убитой к Рождеству свиньи брызгают в огонь, на котором обжигают тушу, и думают, что вследствие такого обряда нечистая сила перестанет ходить по хлевам и портить скотину.
Между различного рода гаданиями, совершаемыми в разных местах России, связанными обыкновенно с известными праздниками, а потому имеющими обрядное значение, мы встречаем такие, которые совпадают с упомянутыми выше гаданиями древних южных и западных, именно балтийских славян. Сюда принадлежат прежде всего гадания по внутренностям жертвенных животных, вероятно, в старину бывшие в обычае и у русских. Заключаем об этом по уцелевшему доныне обычаю гадать по селезенке кабана, убитого на коляду, о том, будет ли зима холодная или с оттепелями, а также гадание по зёрнам, найденным в зобу гуся, зарезанного 24 ноября, какой именно хлеб родится в будущее лето; ходить на святках в сарай, где стоят свиные туш и, от которых, по народному поверью, слышится голос, определяющий будущую судьбу гадающего. В Изборнике Святослава 1073 года упоминается «ижтробьный влъхв». (Афанасьев. Поэт. воз. II, 259; Ш, 424.—Абевегар. суев. 152). Ср. обычай у болгар «глядеть в утробу», гадать по салу убитого животного.
О гаданиях относительно предмета жертвоприношения, посредством жеребьев, имеем свидетельства древних писателей: по словам Константина Багрянородного, россы бросали жеребья и гадали, колоть ли им птиц или пустить на волю; в Несторовой летописи читаем: «мчем жребии на отрока и девицю, на кого же падет, того зарежем богом»;(П. С. Р. Л. I, 35. К. Данилов. Др. р. ст. 234). В былине «Садков корабль стал на море», Садко обращается к своим товарищам, желая узнать, кого следует принести в жертву морю (морскому царю): «А и режьте жеребья вы волжены—а и всяк-то пиши на имена — и бросайте их на сине море».
Гадания по ходу коня и по печени или вообще кушаний, возведенные у балтийских славян в литургический обряд и, без сомнения, ведущие своё начало из глубокой древности, также известны в России: девушка на святках садится на лошадь, завязывает ей глаза и дает ей волю идти в ту сторону, куда она хочет, заключая по ходу её о том, быть ли ей замужем или остаться без жениха; или выводят из конюшни лошадь через оглоблю: зацепит она ногой оглоблю, или перешагнет — служит худым или хорошим предзнаменованием.(Абевега р. суев. 153. — Сахаров. Сказ. р. нар. I, п, 67)
В Малой Руси на рождественских святках соблюдается следующий обряд: отец семейства садится за стол, на котором стоят кушанья, обставленные снопами. Он спрашивает: «Видите ли вы меня, дети?» Ему отвечают: «Не видим». Он говорит: «Ну, дай Бог, чтобы и на тот год не видели». Нельзя не заметить во всех этих гаданиях разительного сходства с вышеописанными гаданиями в Ретрском, Штетинском и Арконском храмах.
Костомаров. Слав. миф. 97. — Совершенно сходный святочный обычай встречается и у южных славян. Так, в Герцеговине, на рождественский праздник, берут двое «чесницу» (хлеб) и ставят между собою. Один спрашивает другого: «Виден ли я из-за хлеба?» Другой отвечает: «Немного виден». Тогда первый говорит: «Нынче немного, пусть же в будущем году совсем не буду виден». (Kapayuh. Срп. pje4H. 356.) —Тот же мотив повторяется и в болгарском рассказе. Пришёл поп в село за получением обычного праздничного сбора с поселян съестных продуктов. Сложив свою добычу в кучу, он скрылся за неё и спросил: «Видите ли меня, селяне?» — «Видим тебя, видим», — сказали селяне. — «Дай Бог, чтоб в будущем году не видели!» — воскликнул поп. (Чолаков. Болгар. н. сб. 133.).
До нас не дошло в древних письменных памятниках описания обряда общественного жертвоприношения восточных славян. Впрочем, картину этого обряда мы находим в двух старинных обрядных песнях, сообщенных Сахаровым. Первая из них поётся во время ночного шествия, служащего изгнанию «коровьей смерти» (см. ниже ст.: «Смерть»); в ней изображается умилостивительное жертвоприношение, при котором произносится проклятие на смерть (заклинается смерть):
Ставят столы белодубовые,
Стелят скатерти браные.
Очевидно, в этих стихах изображены приготовления к предстоящему жертвенному пиршеству. Мясо жертвенных животных варится в «котлах кипучих», с тем, разумеется, чтобы впоследствии быть съеденным жертвователями. Такое же назначение, несомненно, имеет и мясо упоминаемого во второй вышеприведенной (святочной) песне козла, обреченного на заклание. Его собираются резать возле пылающего костра и кипящего «котла горючего», следовательно, мясо его будет вариться для предстоящей общественной трапезы.
В некоторых местах России крестьяне при запашке варят брагу, носят в церковь освящать часть баранины, чёрного петуха и хлебы, и потом пируют сообща целой деревней. (Терещенко. Быт. р. нар. V, 34—35.) 
Кроме того, существует упомянутый выше обычай, в известные праздничные дни, например, Ильин день, Петров день, день Прокопия жатвенника, убивать и затем варить или жарить и съедать купленного на общественный счёт быка, теленка или барашка, резать и съедать «рождественского кабана», «пасхального барашка» и т. п. Всё это представляет несомненные остатки языческих жертвоприношений со следовавшими за ними общественными пирами. Барашка, зарезанного в день Прокопия-жатвенника, едят с песнями и плясками.
Несъедобные части жертвенного животного (голова, кости, внутренности и пр.), по совершении над некоторыми из них гадания, если таковое входило в обряд жертвоприношения, вероятно, зарывались в землю, сжигались или топились в воде, или же, наконец, сохранялись как чудодейственный талисман. На это указывают ныне соблюдаемые обычаи зарывать кости пасхального барашка на нивах, с целью предохранения последних от града, или сберегать и затем бросать их в огонь во время грозы, чтобы молния не ударила в избу, зарывать в укромном месте кости рождественского кабана, также кости зарезанного под новый год поросенка, топить, как сказано выше, перья, внутренности и кости «кур-троецыплятниц» и т. п.
Феодосии Печерский советует не петь тропарей за застольными чашами, предлагая пить только в начале обеда одну чашу во славу Христа, да другую в конце — во славу Богородицы, и ещё третью за здравие Государя.(Филарет. Обз. дух. лит. I, 17.)
Пиры и попойки естественно соединялись с играми и песнями: «Схожахуся на игрища, — пишет Нестор, — на плясанья и на все бесовские игрища» (в других списках: «песни»), и в другом месте: «но сими дьявол льстит и другими нравы, всяческими лестьми, пребавляя ны от Бога, трубами и скоморохи, гусльми и русальи. Видим бо игрища утолчена и людей много множьство, яко упихати начнут друг друга, позоры деюще от беса замышленного дела». «Не подобае крестьяном (т. е. христианам) игр бесовских играти, еже есть пласанье, гуденье (т. е. игра на инструментах), песни мирския и жертвы идольския», — говорится в Слове Христолюбца, и там же предлагается христианам избегать «все службы идольския». (Тихонравов. Лет. р. лит. IV. 3: 90, 94.).
Из многочисленных позднейших свидетельств о разгульных празднествах, отправлявшихся народом в известные дни года, по старинному языческому обычаю, в разных местах России, приведу несколько слов из Послания игумена Елиазарова монастыря Памфила псковским наместнику и властям (1505 г.): «Аще бо ещё есть остаток неприязни в граде сем (Пскове), — писал игумен Памфил, — и зело не престала зде ещё лесть идолская, кумирское празднование, радость и веселие сотонинскы, в нём есть ликование и величание диаволу и красование бесом его в людях сих, неведящих истины. си бо на всяко лето, кумирослуженным обычаем сотона призывает в град сей и тому, яже жертва, приносится всякая скверна и беззаконное богомерзкое празднование. Еда бо приходит велий праздник день Рождества Предтечева, и тогда во святую ту нощ мало не весь град взмятется, и взбесится, бубны и сопели, и гудением струнным, и всякими неподобными играми сотонинскими, плесканием и плясанием… въстучит бо град сей и возгремят в нём люди… стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, женам же и девам плескание и плясание и главам их накивание, устам их неприязнен клич и вопль, всескверныя песни, бесовская угодия свершахуся, и хребтом их вихляние и ногам их скакаиие и топтание; ту же есть мужем же и отроком великое прелщение и падение, но яко не женское и девическое шатание блудно и възрение, такоже и женам мужатым беззаконное осквернение, тоже девам растление». (Доп. к акт. ист. I, 18).