джаспер и уайлен поцелуй в какой главе
Джаспер и уайлен поцелуй в какой главе
© 2016 by Leigh Bardugo
© А. Харченко, перевод на русский язык, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Холли и Саре, которые помогали мне строить;
Ною, укрепившему стены;
И Джо, укрепившему меня.
Часть первая. Покинутые
Ретвенко навалился на барную стойку и сунул нос в свой грязный стакан. Даже виски не могло его согреть. Ничто не согревало в этом покинутом всеми святыми городе. И не было спасения от удушающей вони, мешанины запахов трюмов, гниющих моллюсков и мокрых камней, которые, казалось, впитались в его поры, словно он погрузился в саму сущность этого города и настоялся в ней, как чашка самого отвратительного чая в мире.
Особенно это было заметно в такой жалкой дыре, как Бочка, – в маленьком кабаке, теснившемся на нижнем этаже одного из самых мрачных жилых домов в трущобах. Его и без того плохо сложенный потолок просел под натиском дурной погоды, балки почернели от сажи с камина, который давно перестали топить, а дымоход забился мусором. Пол покрывал слой опилок, чтобы впитывать пролитые напитки, рвотные массы и все остальное, что посетители бара не могли удержать. Ретвенко задумался, гадая, когда же здесь в последний раз подметали. Затем еще глубже сунул нос в стакан, вдыхая сладковатый аромат дешевого виски. От этого у него заслезились глаза.
– Его нужно пить, а не нюхать, – хохотнул бармен.
Ретвенко опустил стакан и посмотрел на мужчину затуманенным взором. У него была толстая шея и широкая, похожая на бочку грудь – настоящий громила. Ретвенко не раз наблюдал, как бармен вышвыривал шумных посетителей на улицу, однако трудно было воспринимать всерьез человека, одетого по той нелепой моде, которую предпочитали молодые люди в Бочке. На бармене была розовая рубашка, рукава которой едва не трескались на огромных бицепсах, и пестрый красно-оранжевый клетчатый жилет. Он выглядел как расфуфыренный, полинявший краб.
– Скажи мне, – начал Ретвенко. Его керчийский и без того был далек от совершенства, а после пары опустошенных стаканов и подавно. – Почему этот город смердит? Как прокисший суп? Или раковина с грязной посудой?
Бармен снова рассмеялся.
– Таков наш Кеттердам. Ты привыкнешь.
Ретвенко покачал головой. Ему не хотелось привыкать ни к городу, ни к его зловонию. Работа на советника Худе нагоняла скуку, но, по крайней мере, в его комнате всегда было тепло и сухо. Как ценному гришу ему обеспечивали уют и сытый желудок. В те времена он проклинал Худе, перегоняя через море принадлежавшие советнику корабли с ценным грузом. Ретвенко возмущали условия его договора – глупой сделки, на которую он согласился, чтобы сбежать из Равки после гражданской войны. Но что теперь? Теперь он частенько вспоминал о мастерской гришей в доме советника, о весело горящем огне в очаге, черном хлебе с маслом и толстыми кусками ветчины. После смерти Худе керчийский Торговый совет позволил Ретвенко ходить в рейсы, чтобы он мог выплачивать долг. Получал он гроши, но какие еще у него были варианты? Он был шквальным-гришом во враждебном городе, без каких-либо навыков, помимо своих врожденных способностей.
– Еще? – спросил бармен, показывая на пустой стакан.
Ретвенко помедлил с ответом. Не стоило тратить деньги. Если он будет правильно распоряжаться своими финансами, достаточно наняться еще на один рейс, может, на два, и тогда ему хватит сбережений, чтобы выплатить долг и купить билет в Равку в каюту третьего класса. Это все, что ему нужно.
Меньше чем через час он должен появиться на причале. Сегодня обещают бурю, так что экипажу понадобится Ретвенко, чтобы тот укротил порывы ветра и безопасно доставил их корабль в безопасности в нужный порт. Он не знал, в какой именно, и ему было плевать. Капитан назовет координаты, Ретвенко надует паруса или успокоит небо. А затем получит гонорар. Но ветер еще не поднялся. Может, ему удастся проспать первую часть рейса? Он постучал по стойке и кивнул. Что ж тут поделать? Он заслуживал хоть какого-то утешения в этом мире.
– Я вам не мальчик на побегушках, – пробормотал шквальный.
– Что-что? – спросил бармен, наливая в стакан.
Ретвенко лишь отмахнулся от него. Этому человеку, неотесанной деревенщине, никогда его не понять. Он прозябал в тени. И на что надеялся? На лишнюю монету в кармане? На кокетливый взгляд симпатичной девушки? Ему ничего не известно о военной славе, о том, что значит быть почитаемым.
Даже несмотря на туман в голове из-за выпитого виски, Ретвенко насторожился.
– Ничего. Просто акцент у тебя равкианский.
Ретвенко велел себе расслабиться. В Кеттердам приезжало множество равкианцев в поисках работы. Ничто в нем не выдавало гриша. Собственная трусость вызывала отвращение – к себе, к бармену, к этому городу.
Ему хотелось просто сидеть и наслаждаться выпивкой. В баре было пусто, так что и опасаться некого, и, несмотря на внушительные мышцы бармена, Ретвенко знал, что легко с ним справится. Но когда ты гриш, даже стоять на месте значит нарываться на неприятности. В последнее время ходили слухи об участившихся случаях похищений в Кеттердаме – гриши исчезали прямо на улице или в своих домах. Наверняка их хватали работорговцы и продавали по самой высокой цене. Ретвенко не допустит, чтобы подобное случилось с ним, когда он так близок к возвращению домой.
Он осушил стакан виски одним глотком, стукнул монетой по стойке и встал со стула. Чаевых не оставил. Пускай сам зарабатывает на жизнь.
Выйдя наружу, Ретвенко ощутил головокружение, и от влажного вонючего воздуха не становилось лучше. Он опустил взгляд в землю и направился к Четвертой гавани, надеясь, что прогулка поможет проветрить голову. «Еще два рейса», – повторял он себе. Еще пару недель в море, пару месяцев в этом городе. Как-нибудь да выдержит. Он гадал, ждут ли его старые друзья в Равке. Поговаривали, что юный король раздает помилования, как конфеты, желая поскорее восстановить Вторую армию гришей, которую уничтожили во время войны.
– Еще два рейса, – снова сказал он себе, топая ботинками по влажной весенней земле.
Как может быть так холодно и сыро в это время года? Жить здесь – все равно что оказаться зажатым в холодной подмышке ледяного гиганта. Ретвенко пошел вдоль Графканала и вздрогнул, увидев остров Черной Вуали, спрятанный в излучине. Когда-то именно там, в маленьких каменных домиках, стоящих над водой, керчийские богачи хоронили своих умерших родственников. Из-за особенностей климата остров постоянно был окутан зябкой мглой, и ходили слухи, что на нем обитают призраки. Ретвенко ускорил шаг. Он не был суеверным, – и с силой гриша ему нет причин опасаться того, что могут скрывать тени, – но кому нравится гулять рядом с кладбищем?
Он закутался в пальто и быстро пошел по улице Хафенштрат, внимательно следя за движениями в каждом переулке. Скоро он вернется в Равку, где сможет бродить по городу без всякого страха. Если, конечно, его помилуют.
Ретвенко еще глубже зарылся в свое пальто. Эта война настроила одних гришей против других, и его сторона отличилась особой жестокостью. Он убивал бывших товарищей, мирных жителей, даже детей. Но что сделано, то сделано. Король Николай нуждался в армии, а Ретвенко был очень хорошим солдатом.
Он коротко кивнул стражнику, сидевшему в маленькой будке у входа в Четвертую гавань, и оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что за ним никто не следует. Затем прошел мимо грузовых контейнеров к докам, нашел нужный причал и встал в очередь, чтобы записаться у первого помощника. Ретвенко знал его по прошлым рейсам – вечно недовольный и в скверном настроении человек с тощей шеей, торчащей из воротника пальто. Он держал толстую пачку документов, и Ретвенко заметил фиолетовую восковую печать одного из членов Торгового совета. В этом городе подобные печати ценились больше золота и гарантировали лучший причал в гавани, а также привилегированный доступ к докам. Почему советники получали такое преимущество? Из-за денег. Их деятельность приносила Кеттердаму прибыль. В Равке быть могущественным значило нечто большее. Там стихии повиновались воле гришей, и страной правил настоящий король, а не кучка выскочек-торговцев. Правда, Ретвенко пытался свергнуть отца этого короля, но дела это не меняло.
Текст книги «Продажное королевство»
Автор книги: Ли Бардуго
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Каз ушел, не произнеся больше ни слова. Все с минуту смотрели друг на друга, а затем последовали за ним мимо Колма, наблюдавшего за ними усталыми глазами.
Когда они прошли к концу коридора, Уайлен понял, что весь этаж был под стать роскоши номера. Если он и умрет, то, наверное, это не худшее место, чтобы провести последнюю ночь.
Один за другим они взобрались по винтовой железной лестнице к часовой башне и вышли через люк. Комната наверху была большой и холодной, и большую ее часть занимал гигантский часовой механизм. Четыре циферблата приглядывали за Кеттердамом и серым рассветным небом.
На юге поднимался шлейф дыма от острова Черной Вуали. Посмотрев на северо-восток, Уайлен увидел Гельдканал, лодки пожарной бригады и городскую стражу, окружавшую территорию дома отца. Он вспомнил шокированное выражение лица Яна Ван Эка, когда они приземлились на середину обеденного стола. Не будь тогда Уайлен так напуган, он бы разразился смехом. «Именно стыд пожирает людей целиком». Жаль, что они не подожгли весь дом.
Далеко-далеко гавани изобиловали лодками и фургонами городской стражи. Город был покрыт фиолетовой формой, словно подхватил какую-то болячку.
– Шпект сказал, что все гавани перекрыли и доступ к судам закрыт, – сказал Каз. – Они опечатывают город. Никто не сможет ни приплыть, ни уплыть.
– Кеттердам этого не потерпит, – возразила Инеж. – Люди поднимут бунт.
– Они не станут винить Ван Эка.
Уайлен почувствовал легкую тошноту.
Джеспер покачал головой.
– Даже если они всех стражников до последнего ворчуна выведут на улицу, им не хватит людей, чтобы перекрыть город и искать нас.
– Разве? – поднял бровь Каз. – Посмотри внимательней.
Стрелок подошел к западному окну, у которого стоял Бреккер.
– Ради всех святых и тети Евы, – шумно выдохнул он.
– Что там? – спросил Уайлен, пока все напряженно смотрели в окно.
На востоке Бочки, по району Зельвер, шла толпа.
– Что это за сборище? – спросила Инеж.
– Скорее, парад, – ответил Каз.
– Почему городская стража их не останавливает? – удивился Уайлен, когда поток людей беспрепятственно проходил от моста к мосту через каждую баррикаду. – Почему их пропускают?
– Наверное, потому, что так им приказал твой отец.
Когда толпа приблизилась, Уайлен услышал песни, крики и бой барабанов. Действительно похоже на парад. Люди гурьбой высыпали на Хельвербридж, потоком прошли мимо отеля и направились к площади перед Биржей. Во главе марша Уайлен рассмотрел банду Пекки Роллинса. Кто бы ни шел первым, на нем была шкура льва с поддельной золотой короной, вшитой в голову.
– Портовые Лезвия, – сказала Инеж, указывая на людей за Грошовыми Львами. – А вон – Обломщики.
– Псы Харли, – продолжил перечислять Джеспер. – Черные Пики.
– Все здесь, – подытожил Каз.
– Что значат эти фиолетовые повязки? – спросил Кювей.
У каждого в толпе была фиолетовая повязка на левом предплечье.
– Их назначили официальными помощниками, – пояснил Каз. – Шпект сказал, что об этом трубили по всей Бочке. Хорошая новость заключается в том, что теперь мы нужны им живыми – даже Матиас. Плохая – они прибавили награду за шуханских близнецов, с которыми мы путешествуем, так что лица Кювея и Уайлена теперь тоже украшают стены города.
– И ваш Торговый совет это одобряет? – спросил Матиас. – Что, если они начнут мародерствовать или поднимут мятеж?
– Ничего из этого не случится. Роллинс знает свое дело. Если бы городская стража попыталась закрыть Бочку, банды настроились бы против них. Теперь они на стороне закона, а у Ван Эка есть две армии. Кольцо сжимается.
Инеж резко втянула воздух.
– Что? – спросил Уайлен, но, посмотрев вниз на площадь, и сам все понял. В поле их зрения появилась заключительная группа парада. Их предводителем выступал старик в пестрой шляпе, и они каркали во всю глотку – как вороны. Отбросы, банда Каза. Они восстали против него.
Джеспер врезал кулаком по стене.
Каз ничего не сказал, просто смотрел, как толпа проходит мимо отеля – банды, сгруппированные разноцветными стаями, которые обменивались оскорблениями и радостно повизгивали, как если бы принимали участие в каком-то празднике. Даже когда они ушли, их крики остались висеть в воздухе. Может, они промаршируют до самого Штадхолла.
– Что будет дальше? – спросил Кювей.
– На нас начнет охотится вся городская стража и бандиты Бочки, и они не остановятся, пока не найдут, – ответил Каз. – Теперь из Кеттердама не сбежать. Уж точно не с тобой на буксире.
– Мы не можем просто ждать здесь? С господином Фахи?
– Ждать чего? Пока кто-то не спасет нас?
Джеспер прижался лбом к стеклу.
– Мой отец… Его тоже схватят и обвинят в укрывательстве преступников.
– Нет, – внезапно перебил Кювей. – Нет! Отдайте меня Ван Эку.
– Это даже не обсуждается, – строго заявила Нина.
Мальчишка резко рассек воздух рукой.
– Вы освободили меня от фьерданцев. Если мы не начнем действовать, меня все равно поймают.
– Значит, все было зря? – спросил Уайлен, удивившись собственной злости. – Риск, на который мы пошли? Наши победы в Ледовом Дворе? Все страдания, которые пережили Инеж и Нина, чтобы вытащить нас оттуда?
– Но если я сдамся Ван Эку, вас перестанут искать, – настаивал Кювей.
– Это не так, малыш, – покачал головой Джеспер. – У Пекки появился шанс избавиться от Каза, и его поддерживает вся Бочка. Да и Ван Эк ни за какие коврижки не даст нам свободно бродить по городу, не зная, что мы задумаем. Теперь дело уже не только в тебе.
Кювей застонал и сполз по стене. Затем кинул мрачный взгляд на Нину.
– Не могу поверить, что мы сбежали из Ледового Двора лишь для того, чтобы попасть в ловушку собственного города, – выпалил Уайлен. Все это казалось неправильным.
– Ага, – кивнул Джеспер. – Нам каюк.
Каз нарисовал пальцем круг на окне.
– Пока нет. Я заставлю городскую стражу отступить.
– Нет, – быстро отозвалась Инеж.
– Но Кювей… – начала Нина.
– Городская стража не знает о Кювее. Они думают, что ищут Уайлена. Поэтому я скажу им, что он мертв. Признаюсь в его убийстве.
– Ты совсем свихнулся? – полюбопытствовал Джеспер.
– Каз, – обратилась Инеж. – Тебя отправят на виселицу.
– Сначала будет судебное разбирательство.
– Ты сгниешь в тюрьме задолго до него, – сказал Матиас. – Ван Эк ни за что не позволит тебе выступить в зале суда.
– Ты всерьез решил, что их камера сможет меня сдержать?
– Ван Эк знает, насколько хорошо ты управляешься с замками, – сердито произнесла Инеж. – Ты умрешь, не добравшись даже до тюрьмы.
– Это мой город, – прорычал Бреккер. – Я не покину его, поджав хвост.
Джеспер раздраженно фыркнул.
– Если это и твой город, то что от него осталось? Акции «Клуба Воронов» и Пятой гавани проданы. У тебя больше нет банды. Даже если ты сбежишь, Ван Эк и Роллинс снова направят в погоню городскую стражу и половину Бочки. Тебе не победить их всех.
– Это мы еще посмотрим.
– Черт возьми, Каз! Что ты всегда мне говоришь? Уходи от проигрышной колоды.
– Я даю тебе возможность уйти. Хватайся за нее.
– Почему ты относишься к нам как к кучке желтопузых скивов?
Бреккер повернулся к нему.
– Это ты готов сделать ноги, Джеспер. Ты просто хочешь, чтобы я сбежал с тобой, и потом тебе не было стыдно. Как бы ты ни любил драки, именно ты всегда первым ищешь укрытия.
– Потому что я хочу выжить!
– Ради чего? – спросил Каз, сверкнув глазами. – Чтобы сыграть еще одну партию за столом? Найти очередной способ разочаровать отца и подвести друзей? Ты рассказал ему, что ты – причина, по которой он потеряет ферму? Рассказал Инеж, что именно из-за тебя она чуть не умерла от ножа Омена? Что из-за тебя мы все чуть не умерли?
Плечи Джеспера напряглись, но парень не отступал.
– Я совершил ошибку. Позволил худшему в себе возобладать над лучшим. Но, ради всех святых, Каз, как долго ты будешь заставлять меня платить, чтобы получить хоть небольшое прощение?
– И как, по-твоему, выглядит мое прощение, Джорди?
– Кто, черт возьми, такой Джорди?
На долю секунды лицо Бреккера обмякло, стало недоуменным, в темных глазах мелькнул чуть ли не испуг… а затем все исчезло, так быстро, что Уайлен засомневался, не привиделось ли ему.
– Чего ты от меня хочешь? – рявкнул Каз со своим типичным отстраненным, жестоким выражением лица. – Доверия? Оно у тебя было, и ты размазал его по стенке, потому что не мог держать рот на замке.
– Один раз. Сколько раз я прикрывал твою спину в бою? Сколько раз я делал все правильно? Это не в счет? – Джеспер всплеснул руками. – Мне тебя не победить. Как и любому другому.
– Верно. Тебе не победить. Ты считаешь себя игроком, но на самом деле ты просто прирожденный неудачник. Драки. Карты. Парни. Девушки. Ты продолжаешь играть, пока не проиграешь, так что хоть раз в жизни сделай себе одолжение и просто уйди.
Джеспер замахнулся кулаком. Каз увернулся вправо, и они сцепились в драке. Парни врезались в стенку, бились о нее головами и превратились в размытое пятно из пинков, ударов и захватов.
Уайлен повернулся к Инеж, ожидая, когда она прекратит все это, когда Матиас разнимет их, когда кто-то сделает хоть что-то, но остальные просто отошли, чтобы освободить им место. Только Кювей выглядел хоть немного обеспокоенным.
Джеспер и Каз метнулись по комнате, врезались в механизм часов и быстро восстановили равновесие. Это был не бой, а уличная драка – бесстыдная путаница из локтей и кулаков.
– Ради Гезена, остановите же их! – с отчаянием потребовал Уайлен.
– Джеспер в него не выстрелил, – заметила Нина.
– Каз не использует трость, – добавила Инеж.
– Думаете, они не убьют друг друга голыми руками?
У обоих шла кровь – у Джеспера из пореза на губе, а у Каза откуда-то рядом с бровью. Рубашка стрелка была наполовину натянута на голову, а рукав Бреккера разошелся по шву.
Люк распахнулся, и из него высунулась голова Колма Фахи. Его румяные щеки покраснели еще больше.
– Довольно, Джеспер Луэллин Фахи! – проревел мужчина.
Джеспер и Каз замерли, а затем, к глубокому удивлению Уайлена, разошлись по сторонам с виноватым видом.
– Что здесь происходит? – сердито спросил Колм. – Я думал, вы друзья.
Джеспер провел рукой по затылку с таким видом, словно хотел просочиться сквозь половицы.
– Мы… э-э… у нас появилось разногласие.
– Это я вижу. Я был очень терпеливым, Джеспер, но и у меня есть предел. Считаю до десяти. Если не спустишься к тому времени, я задам тебе такую трепку, что ты еще две недели не сможешь сидеть нормально.
Голова Колма исчезла внизу. Молчание затянулось.
Затем Нина хихикнула.
– У тебя большие неприятности.
– Матиас, а Нина позволила Корнелису Смиту лапать ее за зад!
Смех девушки оборвался.
– Я выверну твои зубы наизнанку.
– Это физически невозможно.
– Я только что воскресила мертвых. Уверен, что хочешь со мной поспорить?
Инеж склонила голову вбок.
– Джеспер Луэллин Фахи?
– Заткнись, – проворчал тот. – Это родовое имя.
Сулийка торжественно поклонилась.
– Как скажешь, Луэллин.
– Каз? – тихо позвал Джеспер.
Но тот смотрел куда-то вдаль. Уайлен знал этот взгляд.
– Что-то замышляет? – предположил Джеспер.
– Я знаю, как это сделать, – медленно протянул Каз. – Как вывезти Кювея и гришей, забрать наши деньги, обставить Ван Эка и заставить этого сукиного сына Пекку Роллинса поплатиться за все.
Нина подняла бровь.
– Весь список огласил?
– Как? – поинтересовалась Инеж.
– Все это время мы играли по правилам Ван Эка. Мы прятались. С этим покончено. Мы организуем небольшой аукцион. У всех на виду. – Бреккер повернулся к ним лицом, и его блестящие глаза стали бездонными и черными, как у акулы. – И поскольку Кювею так не терпится пожертвовать собой, он будет призом.
Часть пятая
Короли и королевы
24
Джеспер
Стоя у подножия железной лестницы, Джеспер пытался разгладить рубашку и вытереть кровь с губы, хотя на данный момент уже не имело значения, появится ли он в одежде или в одном нижнем белье. Его отец не дурак, а та глупая история, которую придумал Уайлен, чтобы скрыть ошибки Джеспера, износилась быстрее, чем дешевый костюм. Отец видел его раны, слышал об их провальном плане. Он знал, что они не студенты и не жертвы мошенничества. И что теперь делать?
Закрой глаза и молись, чтобы у расстрельной команды был хороший прицел, – пришла ему в голову мрачная мысль.
Парень быстро повернулся. Инеж стояла прямо позади него. Он не слышал, как она подошла, но это и не удивительно. «Ты рассказал Инеж, что именно из-за тебя она чуть не умерла от ножа Омена?» Что ж, Джеспер уже понял, что этим утром ему придется часто извиняться. Можно начинать.
– Я пришла не за извинением, Джеспер. У тебя есть слабое место, как и у всех нас.
– Мои друзья, – ответила она, слегка улыбнувшись.
– Ты даже не знаешь, что я сделал.
Джеспер смотрел на носки своих ботинок. Те были ужасно потерты.
– Я был на плохом счету у Роллинса, так как задолжал ему много крюге. Его головорезы оказывали на меня сильное давление, и поэтому… поэтому я рассказал им, что уезжаю из города, но скоро вернусь с большим кушем. Клянусь, я ничего не говорил о Ледовом Дворе.
– Но этой информации хватило, чтобы Роллинс сложил два и два и организовал засаду, – девушка вздохнула. – И с тех пор Каз наказывает тебя.
Джеспер пожал плечами.
– Наверное, я это заслужил.
– Ты знал, что у сулийцев нет слова, чтобы сказать «прости»?
– И что же вы делаете, когда наступаете кому-то на ногу?
– Я не наступаю людям на ноги.
– Ты поняла, что я имел в виду.
– Ничего. Мы понимаем, что это не было преднамеренно. Мы живем в трудных условиях и путешествуем вместе. У нас нет времени постоянно извиняться за свое существование. Но когда кто-то делает что-то неправильно, совершает ошибку, мы не просим прощения. Мы обещаем загладить свою вину.
– Мати эн шева елу. У этого действия не будет эха. Это значит, что мы не повторим тех же ошибок, не продолжим приносить вред.
– Я не собираюсь снова доводить дело до того, что тебя ранят.
– Меня ранили, потому что я потеряла бдительность. Ты же предал свою команду.
– Лучше бы ты хотел. Джеспер, мне не нужно извинение, пока ты не пообещаешь, что не продолжишь совершать ту же ошибку.
Джеспер медленно закачался на пятках.
– Я не знаю, как это сделать.
– В тебе зияет рана, и столы, кости, карты – они кажутся лекарством. Они успокаивают тебя, забирают боль на какое-то время. Но это – отрава, Джеспер. Каждый раз, когда ты играешь, то делаешь еще один глоток. Тебе нужно найти другой способ исцелить эту часть себя, – она положила руку на его грудь. – Перестань относиться к своей боли как к чему-то воображаемому. Если ты увидишь, что твоя рана – настоящая, то сможешь исцелить ее.
Рана? Он открыл было рот, чтобы начать все отрицать, но что-то его остановило. Несмотря на все неприятности за столами и вдали от них, Джеспер всегда считал себя везунчиком. Счастливый, беззаботный. Такой, с кем приятно общаться всем. Но что, если все это время он блефовал? «Злой и напуганный» – вот как описал его фьерданец. Что Матиас и Инеж видели в Джеспере, чего он не понимал?
– Я… я попытаюсь. – Это большее, что он мог сейчас ей предложить. Он взял девушку за руку и поцеловал ее. – Возможно, мне понадобится много времени, прежде чем я смогу произнести эти слова, – его губы изогнулись в улыбке. – И не только потому, что я не говорю на сулийском.
– Я знаю, – кивнула она. – Но подумай об этом. – Инеж посмотрела в сторону гостиной. – Просто расскажи ему правду, Джеспер. Вам обоим полезно наконец все прояснить.
– Каждый раз, когда я подумываю это сделать, мне хочется выброситься из окна, – стрелок помолчал. – Ты бы рассказала своим родителям правду? Рассказала бы обо всем, что ты сделала… что с тобой произошло?
– Не знаю, – призналась Инеж. – Но я бы все отдала, чтобы иметь такую возможность.
Джеспер обнаружил отца в фиолетовой гостиной, тот держал чашку в своих крупных руках. Тарелки были сложены обратно на серебряный поднос.
– Тебе необязательно прибираться за нами, пап.
– Кто-то же должен, – мужчина сделал глоток кофе. – Присядь, Джес.
Джеспер не хотел присаживаться. Через его тело опять, проходила эта отчаянная дрожь, непреодолимое желание. Все, чего он хотел, – это бежать в Бочку так быстро, как только способны нести его ноги, и с головой окунуться в первый же попавшийся игорный дом. Если бы он не знал, что его арестуют или пристрелят еще на половине пути, возможно, так бы он и сделал. Парень сел. Инеж оставила неиспользованные пузырьки с долгоносиком на столе. Он взял один и начал дергать за пробку.
Его отец откинулся на спинку кресла, наблюдая за сыном строгими серыми глазами. В ясном утреннем свете Джеспер видел каждую морщинку и веснушку на его лице.
– Не было никакой аферы, не так ли? Тот шуханец соврал выгораживая тебя. Они все соврали.
Джеспер сомкнул руки перед собой, потому что не знал, куда их девать от волнения. «Вам обоим полезно наконец все прояснить». Стрелок сомневался, что это так, но выбора у него не осталось.
– Афер было много, но обычно я находился на стороне мошенников. Много драк… обычно я был на стороне победителей. Много карточных игр, – он посмотрел на белые полумесяцы своих ногтей. – Обычно я был на стороне проигравших.
– Заем, который я отдал на твое обучение?
– Я связался не с теми людьми. Проиграл за столом и продолжил проигрывать, а затем брать взаймы. Я думал, что смогу выбраться из этой ямы.
– Почему ты просто не остановился?
Джесперу захотелось рассмеяться. Он молил себя, кричал, что пора остановиться!
– Все не так просто. – «В тебе зияет рана». – Не для меня. Я не знаю почему.
Колм сжал пальцами переносицу. Он выглядел таким утомленным – этот мужчина, который мог работать от восхода до заката и ни разу не пожаловаться.
– Зря я позволил тебе покинуть дом.
– Я знал, что ферма не для тебя. Хотел обеспечить тебя чем-то лучшим.
– Тогда почему не отправил меня в Равку? – выпалил Джеспер, прежде чем обдумал свои слова.
Из чашки Колма выплеснулся кофе.
– Это даже не обсуждается.
– Зачем мне отправлять сына в чужую страну, чтобы он сражался и умер в их войнах?
На Джеспера нахлынуло воспоминание – резкое, как пинок осла. У двери вновь стоял пыльный мужчина. С ним была девочка – та, которая выжила благодаря тому, что его мать умерла. Он хотел, чтобы Джеспер пошел с ними.
– Леони – зова. У нее тоже есть дар, – сказал он. – За западной границей живут учителя. Они могли бы тренировать детей.
– У Джеспера нет дара, – ответил Колм.
– У него нет дара. Вы не имеете права приходить сюда!
– Вы уверены? Его тестировали?
– Еще раз придете в мой дом, и я сочту это за разрешение засадить пулю вам между глаз. Уходите и забирайте эту девочку. Здесь ни у кого нет дара, и никто его не хочет.
Он захлопнул дверь перед носом пыльного мужчины.
Джеспер помнил, как его отец стоял и с трудом восстанавливал дыхание.
– Чего они хотели, пап?
– Я зова? – спросил Джеспер. – Гриш?
– Не произноси эти слова в моем доме. Никогда.
– Вот что убило твою маму, ты понимаешь? Вот что отняло ее у нас, – его голос звучал свирепо, серые глаза были тверже кварца. – Я не позволю этому забрать и тебя. – Затем его плечи поникли. Когда он заговорил, казалось, что слова вырывали из него силой: – Ты хочешь с ними? Можешь идти. Если это действительно то, чего ты хочешь. Я не буду злиться.
Джесперу было десять. Он представил, как отец останется в одиночестве на ферме, будет ежедневно возвращаться в пустой дом, сидеть один за столом каждый вечер, и никто не приготовит ему даже горелого печенья.
– Нет, – ответил он. – Я не хочу идти с ними. Я останусь с тобой.
Теперь он встал со стула, не в силах и дальше сидеть на месте, и начал мерять шагами комнату. Джесперу казалось, что он не может дышать. Не может больше находиться здесь. Его сердце ныло. Голова болела. Внутри него сплелись чувства вины, любви и негодования, и каждый раз, когда он пытался распутать этот клубок, тот запутывался пуще прежнего. Он стыдился собственных поступков, проблем, которые обрушил на голову отца. Но он также злился. Как он мог злиться на своего папу? Человека, который любил его больше всего на свете, трудившегося, чтобы дать ему все, что он имеет, человека, который готов был в любой день принять на себя пулю, чтобы уберечь его?
«У этого действия не будет эха».
– Я… я придумаю, как искупить вину, пап. Я хочу стать лучшим человеком, лучшим сыном.
– Я не воспитывал тебя азартным игроком, Джеспер. И тем более не преступником.
Парень горько хохотнул.
– Я люблю тебя, папа. Люблю всем своим лживым, воровским, никчемным сердцем, но да, это ты меня таким воспитал.
– Что?! – поперхнулся Колм.
– Ты научил меня врать.
– Чтобы обезопасить тебя.
Джеспер покачал головой.
– У меня был дар. Нужно было позволить мне использовать его.
Колм стукнул кулаком по столу.
Ну и какой прок в правде? Джеспер направился к двери. Если он не уйдет из этого места, то вылезет из собственной шкуры.
– Я все равно умираю, папа. Просто медленно.
Джеспер зашагал по коридору. Он не знал, куда пойти или чем себя занять. Иди в Бочку. Держись подальше от Обруча. Где-то обязательно можно сыграть, просто будь незаметным. Несомненно, никто не обратит внимания на земенца высотой с небольшое честолюбивое дерево и с назначенной наградой за его голову. Ему вспомнились слова Кювея о том, что гриши, которые не использовали свои способности, быстро уставали и часто болели. Физически он не был болен, это правда. Но что, если Матиас прав, и Джеспер страдал от иной болезни? Что, если сила внутри него любила слоняться из стороны в сторону, пытаясь найти выход?
Он прошел мимо открытой двери, но затем вернулся. За белым лакированным роялем в углу сидел Уайлен, вяло нажимая на одну и ту же ноту.
– Мне нравится, – сказал стрелок. – Отличный ритм. Так и хочется пуститься в пляс.
Уайлен поднял взгляд, и Джеспер вальяжно прошел в комнату, беспокойно размахивая руками во все стороны. Обошел помещение кругом, рассматривая интерьеры – фиолетовые шелковые обои со стайками серебряных рыбок, серебряные люстры, шкаф, полный стеклянных кораблей.
– Святые, это место отвратительно.
Уайлен пожал плечами и сыграл еще одну ноту. Джеспер облокотился на рояль.
– Хочешь отсюда выбраться?
Парень взглянул на него с задумчивым видом, а потом кивнул.
Джеспер слегка выпрямился.
Купчик задержал на нем взгляд. Атмосфера в комнате поменялась, словно воздух вдруг стал взрывоопасным.
Уайлен встал со скамьи. Сделал шаг к Джесперу. Его ясные глаза сияли золотом, как мед, пронзенный лучами солнца. Джеспер скучал по их голубизне, по длинным ресницам, спутанным кудряшкам. Но раз уж Уайлену пришлось обернуться в новую упаковку, Джеспер не возражал: и эта ему очень даже нравилась. Да и имело ли это значение, когда Уайлен смотрел на него, склонив голову набок, с легкой улыбкой на губах? Он выглядел почти что… дерзким. Что поменялось? Может, он боялся, что Джеспер не выберется из стычки на Черной Вуали? Или просто радовался, что остался в живых? Если честно, Джесперу было все равно. Он хотел отвлечся, и перед ним была такая возможность.
Улыбка Уайлена стала шире. Брови приподнялись. Если это не было приглашением…
– Ну, к черту, – пробормотал стрелок. Затем преодолел расстояние между ними и взял лицо парня в руки. Двигался намеренно плавно, целовал без напора, еле касаясь его губ, чтобы дать Уайлену шанс отстраниться, если тот захочет. Но он не захотел, а прильнул ближе.
Джеспер чувствовал жар его тела. Скользнул руками к шее, отклонив голову парня назад и моля о большем.
Земенец испытывал непреодолимое желание. Он хотел поцеловать Уайлена еще со времени их знакомства, когда впервые увидел его, помешивающего химикаты на том жутком кожевенном заводе – рыжие кудри намокли от жара, кожа такая нежная, что, казалось, ее можно ранить, если дыхнуть слишком сильно. Парень выглядел так, словно попал не в ту сказку; принц, ставший нищим. С тех пор Джеспер застрял где-то между желанием подколоть избалованного маленького купца, чтобы тот залился краской, и пофлиртовать с ним в тихом уголке, просто посмотреть, что произойдет. Но в течение долгих часов, проведенных в Ледовом Дворе, его отношение к Уайлену изменилось. Он чувствовал нечто большее, что-то пришло в его жизнь вместе с неожиданной смелостью Уайлена, с его широкими глазами, щедро смотрящими на мир. Из-за этого Джеспер ощущал себя бумажным змеем на веревочке, поднимающимся и падающим вниз, и ему это нравилось.
Так куда же подевалось это чувство сейчас? Его пронзило разочарование.
«Дело во мне? – подумал стрелок. – Может, я слишком долго не практиковался?» Он прижался ближе, позволив поцелую углубиться, пытаясь обрести это безрассудное ощущение подъема и падения, и подтолкнул Уайлена спиной к роялю. Услышал, как тренькнули клавиши – тихая, диссонирующая музыка. «Подходит под обстановку, – подумал он. А затем: – Если я могу думать о метафорах в такой момент, что-то определенно не так».
Джеспер отстранился и опустил руки, чувствуя себя невыразимо неловко. Что люди говорят после ужасного поцелуя? Ему никогда не приходилось задумываться о таких вещах.
И тут он увидел изумленного Кювея, стоящего в дверном проеме с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.
– Что? – поинтересовался Джеспер. – Шуханцы не целуются до обеда?
– Мне откуда знать, – кисло ответил парень.
– Ох, святые, – простонал стрелок. В двери стоял не Кювей. Это был Уайлен Ван Эк – подающий надежды эксперт по взрывчатке и богатенький мальчик, вставший на путь преступлений. И это значило, что он только что поцеловал…
Настоящий Кювей издал ту же вялую ноту на рояле, бесстыдно улыбаясь ему и глядя сквозь густые черные ресницы.
Джеспер повернулся обратно к двери.
– Каз ждет нас в гостиной.
Но Уайлен уже ушел. Джеспер уставился на пустой дверной проем. Как он мог совершить такую ошибку? Уайлен выше Кювея, его лицо – уже. Не будь Джеспер таким взбешенным и взволнованным после драки с Казом и ссоры с отцом, то ни за что бы их не перепутал. А теперь он все испортил.
Джеспер обвинительно ткнул пальцем в шуханца.
– Почему ты ничего не сказал?!
Кювей пожал плечами.
– Ты был таким отважным на Черной Вуали. А поскольку мы все, скорее всего, умрем…
– Проклятие! – выругался Джеспер, направляясь к выходу из комнаты.
– Ты очень хорошо целуешься, – крикнул Кювей ему вслед.
– Насколько хорош твой керчийский на самом деле?
– Отлично, тогда, надеюсь, ты в точности поймешь, что я имею в виду, когда говорю, что от тебя гораздо больше неприятностей, чем ты того стоишь.
Лицо Кювея озарилось сияющей улыбкой, вид у него был чересчур довольный собой.
– А Каз думает, что я очень даже много стою.
Джеспер закатил глаза к небу.
– Да уж, ты прекрасно вписываешься в нашу компанию.
Данное произведение размещено по согласованию с ООО «ЛитРес» (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.