красный конь символ чего
Появилась новая интересная версия происхождения красного коня на знаменитой картине Петрова-Водкина
Приблизительное время чтения: 5 мин.
В 2022 году исполняется 100 лет одному из самых знаковых отечественных живописных произведений ХХ века, которое многие считают предвестником и аллегорией революции — картине Кузьмы Петрова-Водкина «Купание красного коня». Но последние исследования доказывают, что художника могла вдохновить на создание этого шедевра. старообрядческая икона!
Петров-Водкин начал работу над своей главной картиной летом 1912 года в Хвалынске, в Саратовской области, а закончил ее в том же году осенью в Петербурге. Тогда же полотно было впервые показано на выставке «Мира искусства» и вызвало восторг зрителей и критиков.
Недавно искусствоведы из белорусского города Ветки, который славится своей самобытной школой иконописи, следовавшей старообрядческому канону, выдвинули интересную гипотезу о том, откуда Петров-Водкин мог «позаимствовать» образ красного коня.
Когда будущему художнику было 12 лет, он учился в родном Хвалынске в старообрядческой иконописной мастерской. Здесь он впервые взял в руки кисти и попробовал повторить работу иконописцев. Там же, в Хвалынске, еще мальчиком, Кузьма видел множество древних икон, в том числе — икону Михаила Архангела на коне (или, как еще его называют, Михаила Воеводы).
Этот образ выглядит необычно: в старообрядческой ветковской традиции Архангел Михаил изображается верхом на алом огненном крылатом коне — символе абсолютной победы добра над мировым злом. Вполне вероятно, что именно эти старообрядческие красные кони и вспомнились живописцу, когда он работал над своим произведением.
Известно, что Кузьма Сергеевич всю свою жизнь оставался верующим. В его творчестве советского периода немало отсылок к Евангелию. И всё же гипотеза о связи картины, которая ассоциируется с революцией, несущей людям новую идею взамен прежних верований, со святым образом выглядит довольно смелой.
Насколько она обоснована? И откуда вообще у русских авангардистов столь большое внимание к древнерусскому искусству? Об этом «Фома» решил поговорить с известным искусствоведом, специалистом в области русской иконописи Ириной Языковой.
— Ирина Константиновна, насколько подобная гипотеза реалистична?
— Вполне реалистична. Петров-Водкин действительно очень хорошо знал иконопись, учился ей. У него был опыт расписывания храмов. Например, он расписывал Крестовоздвиженский храм в Хвалынске, где сам венчался. Росписи не сохранились, но исследователи говорят, что Кузьма Сергеевич написал там Распятие. Работал художник над росписями в храмах Василия Златоверхого в Овруче, в Морском Никольском соборе Кронштадта, расписывал и монтировал витраж в Свято-Троицком соборе города Сумы. И даже уже в советском 1919 году художник создает для журнала «Пламя» графический лист на евангельскую тему «Отречение Петра».
— Но Петрова-Водкина считают чуть ли не «певцом революции». Как это может сочетаться с элементами христианского искусства в его работах?
— Одно другому не мешало. Художники в своих произведениях отображали и вечное, и современный мир. Вот и Кузьма Сергеевич, возможно, в художественном плане опирался на образ Михаила Воеводы с его яркими чистыми цветами, выразительностью, а в символическом плане нагружал произведение совершенно другим смыслом.
— Каким?
— В том числе и революционным. Ведь большинство творцов того периода сочувствовали грядущей революции. Но они ждали революцию совсем не в том виде, в котором она пришла. Они не понимали, что именно грядет и что это грядущее их же самих в первую очередь и сметёт. Художники ждали освобождения, думали, что придет некая светлая сила, которая изменит этот мир.
— А христианские мотивы в картине есть?
— Насколько они христианские — трудно сказать. Петров-Водкин был человеком верующим, и, вероятно, сама идея некоего всадника, который несет освобождение, добро, могла прийти к нему из христианства. Всадник — сюжет архетипический для многих традиций, и христианских, и нехристианских. Для христианского искусства всадник — это прежде всего или Михаил Архангел, или святой Георгий. Это та сила, которая приходит, чтобы победить зло. Не случайно Петров-Водкин посадил на коня не воина, а юного хрупкого мальчика. Всадник у него — олицетворение грядущего нового мира. И художник нагружает картину этим смыслом. Примечательно, что на полотне — именно купание красного коня, его омовение. Всадник с конем входят в воду, которая тоже есть символ — символ очищения. Это не битва, это именно жажда перемен, очищения старого мира и вступления в новый.
— Почему вообще для нашего авангарда так значима оказалась русская иконопись?
— Потому что именно в то время случилось «переоткрытие» древнерусского иконописного искусства. Ведь до конца XIX века наши люди, по большому счету, не видели древних икон — такими, какими они были созданы. За века иконы сильно потемнели, были просто не видны, а реставрировать их еще не умели. Обычные домовые или храмовые иконы рубежа XIX–XX веков представляли собой в основном такие «гламурно-сусальные» живописные образы. В лучшем случае в них сочетались иконописные и живописные приемы. Но это были уже иконы совершенно иного рода, древние традиции были забыты.
— Что же вдруг изменилось?
— На рубеже XIX–XX веков наши реставраторы научились профессионально снимать с икон темную олифу, поздние записи и открывать оригинальные изображения. И людям вдруг предстали мощные, суровые образы, такие непохожие на всё, что они видели до того, так минималистски написанные по сравнению с поздней традицией. Первая пробная реставрация рублевской «Троицы», например, была проведена только в 1904 году. Затем начинается восстановление и других образов.
А в 1913 году в Москве происходит знаковое для всей русской культуры событие — открывается знаменитая выставка древнерусского искусства, приуроченная к трехсотлетию дома Романовых. Это была первая общедоступная выставка, на которой публике представили древнерусскую иконопись. Организовали ее художник и коллекционер Илья Остроухов, меценат, предприниматель и коллекционер Степан Рябушинский и другие. Та выставка оказала огромное влияние на искусство в целом и, конечно, на творчество многих живописцев. Художники, не будучи сами иконописцами, были поражены древними образами. У Натальи Гончаровой, у Казимира Малевича, у других мастеров даже были «иконные периоды», когда они черпали вдохновение именно в древнерусских иконах. Более того: именно светские художники, авангардисты, возможно, гораздо быстрее, чем художники церковные, восприняли вновь открывшуюся реальность, которую реставраторы извлекли из-под темных записей. Разумеется, эта выставка повлияла и на творчество Петрова-Водкина, который более других авангардистов, еще с юных лет, был знаком с иконописью.
Потрясены были не только русские художники. Всё, что тогда искал и ценил европейский авангард — обобщенность, силуэтность, локальный и яркий цвет, — оказалось, присутствует уже в древнерусской иконе! Анри Матисс в начале ХХ века посетил Россию по приглашению Щукина, который собирал его картины. Французский художник, познакомившись с коллекцией Остроухова, сказал: «Русские не подозревают, какими художественными богатствами они владеют. Всюду та же яркость и проявление большой силы чувства. Ваша учащаяся молодежь имеет здесь, у себя дома, несравненно лучшие образцы искусства. чем за границей. Французские художники должны ездить учиться в Россию. Италия в этой области дает меньше».
Подробнее об истории «Купания красного коня» и судьбе автора картины читайте в другой нашей статье.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Друзья
—Постоянные читатели
—Статистика
Разобравшись с историей купаний коней в живописи, я озадачился вопросом: А это единственный красный конь в живописи? И опять получил ответ: Нет! Но вернемся к Петрову-Водкину.
«Купание красного коня» — самая известная картина художника. Написана в 1912 году, стала этапной для художника и принесла ему мировую известность.
Образ коня в русском искусстве с древних времен воспринимался многозначительно.
В образно-поэтическом строе славянской мифологии конь был советчиком и спасителем человека, провидцем, это был конь-судьба, каждый шаг которого многое значил. В отечественной литературе XIX века этот образ был использован многими русскими мастерами, достаточно вспомнить «Конягу» М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Холстомера» Л.Н. Толстого, картину В. Перова «Проводы покойника», васнецовских «Богатырей» и другие произведения.
Именно в русле этой традиции К. Петров-Водкин и создает свою картину «Купание красного коня».
Считается, что изначально конь был гнедым (рыжим), и что цвет его мастер изменил, познакомившись с колористической гаммой новгородских икон, которой был шокирован.
Собирательство и расчистка икон в 1912 году переживали свой расцвет.
Картина с самого начала вызывала многочисленные споры, в которых неизменно упоминалось, что таких коней не бывает. Однако, художник утверждал, что этот цвет он перенял у древнерусских иконописцев: например на иконах «Чудо архангела Михаила» конь изображен совершенно красным.
Как и на иконах, на этой картине не отмечается смешения красок, краски контрастны и как бы сталкиваются в противоборстве.
Икона «Архангел Михаил»
Работа над картиной началась еще зимой 1912 года. Первые этюды художник начал писать на хуторе «Мишкина пристань», в имении близ Камышина в Саратовской губернии.
Именно тогда им также написан 1-й, несохранившийся вариант полотна, известный по черно-белой фотографии.
Картина представляла собой произведение скорее бытовое, чем символическое, как это произошло со вторым вариантом, на ней были изображены просто несколько мальчиков с конями. Этот первый вариант был уничтожен автором, вероятно, вскоре после его возвращения в Петербург.
Коня Петров-Водкин писал с реального жеребца по имени Мальчик, обитавшего в имении. Для создания образа подростка, сидящего на нем верхом, художник использовал черты своего племянника Шуры.
Кузьма Петров-Водкин (фото)
Рисунок к картине 1912 г.
Судьба картины сложилась неординарно.
Впервые полотно было показано на выставке «Мира искусства» в 1912 году и имело ошеломляющий успех.
В 1914 году она была на «Балтийской выставке» в городе Мальмё (Швеция). За участие в этой выставке К. Петрову-Водкину шведским королём Густавом V была вручена медаль и грамота.
Разразившаяся Первая мировая война, затем революция и гражданская война привели к тому, что картина на долгое время осталась в Швеции.
После окончания Второй мировой войны и после упорных и изнурительных переговоров, наконец, в 1950 году 10 произведений Петрова-Водкина, в том числе и это полотно, были возвращены на Родину.
Вдова художника передала картину в коллекцию известной собирательницы К. К. Басевич, а та в 1961 году преподнесла ее в дар Третьяковской галерее.
Один из первых откликов на «Купание красного коня» принадлежит поэту Рюрику Ивневу:
«Я теперь скупее стал в желаньях.
Жизнь моя! Иль ты приснилась мне!
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне».
Сам художник шел от повествовательности к созданию монументально значимого произведения, обобщенного образа коня-символа, коня-олицетворения. Искусствоведы считают, что всадник в композиции картины появился потом (судя по эскизам, в первом варианте его не было).
Красный конь выступает в роли Судьбы России, которую не в силах удержать хрупкий и юный седок. По другой версии Красный конь и есть сама Россия, отождествляемая со «степной кобылицей» А.Блока. В этом случае нельзя не отметить провидческий дар художника, символически предсказавшего своей картиной «красную» судьбу России XX века.
Я цитирую здесь материалы с сайтов, не зная, в какие годы они были написаны, поэтому постепенно у меня складывается ощущение, что версии о провидчестве, юной коммунистической России – это пропаганда новой власти, художник видел в картине другое – иконописное начало, народные истоки читаются у него и в других работах.
Но историю не зачеркнуть, поэтому еще несколько цитат о картине.
«Этапным явлением для всего русского искусства стала картина 1912 года «Купание красного коня», в которой восходящие к иконописи и фольклору символические мотивы воды, берега, сказочно-мощного огненного коня и тонкого, почти бесплотного юноши-всадника (отдалённо напоминающего такие образы, как св. Георгий, Борис и Глеб) образуют ритмическую структуру сложного художественного символа России, выражающего неясные тревожные предчувствия каких-то грандиозных событий».
«Набатный красный цвет коня звучал как призыв к новой жизни, неведомой и прекрасной. Неконкретность своих предчувствий подтвердил сам Петров-Водкин, сказавший через два года после создания картины, когда началась мировая война, что «у него неожиданно мелькнула мысль – так вот почему я написал «Купание красного коня».
«… Художнику, может быть, и важно было рассказать не столько о коне, о мальчике и об озере, а о своих (порой не ясных и самому) смутных предчувствиях, которым тогда и названия ещё не было. О страстности, о душевном пламени, о красоте говорит красный цвет коня; о холодной, равнодушной и вечной красоте природы – чистые и прозрачные изумрудные воды…»
А теперь несколько красных коней от живописцев, которые, уверен, даже в страшных снах не имели ввиду идеологическую подоплеку для своих картин.
Франц Марк Грациозные кони IV или Красные кони 1911 г.
Франц Марк Конь в пейзаже 1911 г.
Дмитрий Журавлев Полдень. Купание коня. 1992 г.
Валерий Бабарыкин Чабан 1998 г.
Владимир Симаков Красные кони на синей траве
Материалы о Петрове-Водкине взяты из Википедии и сайтов:
«Купание красного коня» – символы и смысл
В 1912 году в Санкт-Петербурге открылась очередная выставка художественного объединения «Мир искусства». И первая картина, встречавшая посетителей прямо над входной дверью, своей символикой поражала воображение современников. Это впечатление было настолько велико, что полотно даже называли знаменем, вокруг которого нужно объединяться. «Купание красного коня» кисти Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина стало важным этапом не только в творчестве художника, но и в русской живописи в целом.
К. С. Петров-Водкин, автопортрет
Свою выдающуюся картину Петров-Водкин начал писать летом 1912 года, когда жил в южном городке Хвалынске. Художник пытался запечатлеть знакомые с детства сцены купания мальчишек и лошадей в реке. Наброски и первый вариант картины были бытовыми, без намеков на символизм. Позже исходная версия картины была уничтожена автором.
Прототипом коня стала реальная лошадь, старая, с разбитыми ногами, но с удивительно красивой мордой.
Кто послужил моделью для юного всадника, до сих пор точно неизвестно. По одной из версий, это был ученик мастера, Сергей Калмыков. Позже этот молодой человек стал выдающимся русским художником-авангардистом. К сожалению, талант его почти не был оценен при жизни. Среди других претендентов на роль наездника называют одного из родственников художника и даже молодого Набокова.
Чем же «Купание красного коня» так потрясало зрителей? Для бурлящего общества того времени, пережившего народные восстания и революцию 1905 года, красный цвет прочно ассоциировался с революционным движением. Мощный конь, которого не в состоянии сдержать хрупкий наездник – чем не иллюстрация неукротимости народной силы? Однако, в толковании картины все не так просто.
Скептики замечали, что таких крупных и красных коней не бывает. Но Кузьма Сергеевич точно знал, где они водятся – на старинных иконах. В иконописи красный цвет имел двоякий смысл. С одной стороны, это символ вечной жизни, символ Воскресения. С другой стороны, это цвет жертвы и искупления. Поза наездника и золотистый цвет его тела характерен для изображений мучеников и святых.
Полотно очень многое взяло от иконописи. На нем практически нет теней, а движения персонажей выглядят замедленными, ритуальными. Краски контрастны, они не перетекают из одной в другую, а как бы сталкиваются и противостоят друг другу. Кроме того, в работе использован прием сферической перспективы. Его подчеркивают круговое расположение коней и мальчиков, а также круглый берег озера.
У «Купания красного коня» сложилась непростая судьба. В 1914 году работа была отправлена на выставку в Швецию. Но из-за Первой мировой войны и революционных событий в России полотно долго не могло вернуться на родину. Только в 1950 году после длительных и непростых переговоров художественное наследие Кузьмы Сергеевича возвратилось к его семье. В 1961 году знаменитая картина была передана в Третьяковскую галерею.
Стиль Петрова-Водкина оказался настолько самобытным, что у него не нашлось прямых последователей среди художников. Зато критики и искусствоведы не оставляют вниманием его полотна до сих пор. В советское время было принято связывать «Купание красного коня» с предчувствием революционного пожара в России. Сам автор в поздние годы жизни ассоциировал полотно с трагедиями Первой Мировой войны. Впрочем, каждый зритель видит в этой работе что-то свое. А что значит «Купание красного коня» для Вас?
4 сентября 2015 года стартует полный курс рисования лошадей.
После начала (окончания) курса он сразу же становится доступен в записи
Поделиться ««Купание красного коня» – символы и смысл»
Появилась новая интересная версия происхождения красного коня на знаменитой картине Петрова-Водкина
В 2022 году исполняется 100 лет одному из самых знаковых отечественных живописных произведений ХХ века, которое многие считают предвестником и аллегорией революции — картине Кузьмы Петрова-Водкина «Купание красного коня». Но последние исследования доказывают, что художника могла вдохновить на создание этого шедевра. старообрядческая икона!
Петров-Водкин начал работу над своей главной картиной летом 1912 года в Хвалынске, в Саратовской области, а закончил ее в том же году осенью в Петербурге. Тогда же полотно было впервые показано на выставке «Мира искусства» и вызвало восторг зрителей и критиков.
Недавно искусствоведы из белорусского города Ветки, который славится своей самобытной школой иконописи, следовавшей старообрядческому канону, выдвинули интересную гипотезу о том, откуда Петров-Водкин мог «позаимствовать» образ красного коня.
Когда будущему художнику было 12 лет, он учился в родном Хвалынске в старообрядческой иконописной мастерской. Здесь он впервые взял в руки кисти и попробовал повторить работу иконописцев. Там же, в Хвалынске, еще мальчиком, Кузьма видел множество древних икон, в том числе — икону Михаила Архангела на коне (или, как еще его называют, Михаила Воеводы).
Икона “Архистратиг Михаил Грозный Воевода” со святым Апостолом Андреем и святой мученицей Стефанидой на полях. Фото иконы Андрей Ткач, starover.ru
Этот образ выглядит необычно: в старообрядческой ветковской традиции Архангел Михаил изображается верхом на алом огненном крылатом коне — символе абсолютной победы добра над мировым злом. Вполне вероятно, что именно эти старообрядческие красные кони и вспомнились живописцу, когда он работал над своим произведением.
Известно, что Кузьма Сергеевич всю свою жизнь оставался верующим. В его творчестве советского периода немало отсылок к Евангелию. И всё же гипотеза о связи картины, которая ассоциируется с революцией, несущей людям новую идею взамен прежних верований, со святым образом выглядит довольно смелой.
Насколько она обоснована? И откуда вообще у русских авангардистов столь большое внимание к древнерусскому искусству? Об этом «Фома» решил поговорить с известным искусствоведом, специалистом в области русской иконописи Ириной Языковой.
— Ирина Константиновна, насколько подобная гипотеза реалистична?
— Вполне реалистична. Петров-Водкин действительно очень хорошо знал иконопись, учился ей. У него был опыт расписывания храмов. Например, он расписывал Крестовоздвиженский храм в Хвалынске, где сам венчался. Росписи не сохранились, но исследователи говорят, что Кузьма Сергеевич написал там Распятие. Работал художник над росписями в храмах Василия Златоверхого в Овруче, в Морском Никольском соборе Кронштадта, расписывал и монтировал витраж в Свято-Троицком соборе города Сумы. И даже уже в советском 1919 году художник создает для журнала «Пламя» графический лист на евангельскую тему «Отречение Петра».
— Но Петрова-Водкина считают чуть ли не «певцом революции». Как это может сочетаться с элементами христианского искусства в его работах?
— Одно другому не мешало. Художники в своих произведениях отображали и вечное, и современный мир. Вот и Кузьма Сергеевич, возможно, в художественном плане опирался на образ Михаила Воеводы с его яркими чистыми цветами, выразительностью, а в символическом плане нагружал произведение совершенно другим смыслом.
— Каким?
— В том числе и революционным. Ведь большинство творцов того периода сочувствовали грядущей революции. Но они ждали революцию совсем не в том виде, в котором она пришла. Они не понимали, что именно грядет и что это грядущее их же самих в первую очередь и сметёт. Художники ждали освобождения, думали, что придет некая светлая сила, которая изменит этот мир.
— А христианские мотивы в картине есть?
— Насколько они христианские — трудно сказать. Петров-Водкин был человеком верующим, и, вероятно, сама идея некоего всадника, который несет освобождение, добро, могла прийти к нему из христианства. Всадник — сюжет архетипический для многих традиций, и христианских, и нехристианских. Для христианского искусства всадник — это прежде всего или Михаил Архангел, или святой Георгий. Это та сила, которая приходит, чтобы победить зло. Не случайно Петров-Водкин посадил на коня не воина, а юного хрупкого мальчика. Всадник у него — олицетворение грядущего нового мира. И художник нагружает картину этим смыслом. Примечательно, что на полотне — именно купание красного коня, его омовение. Всадник с конем входят в воду, которая тоже есть символ — символ очищения. Это не битва, это именно жажда перемен, очищения старого мира и вступления в новый.
— Почему вообще для нашего авангарда так значима оказалась русская иконопись?
— Потому что именно в то время случилось «переоткрытие» древнерусского иконописного искусства. Ведь до конца XIX века наши люди, по большому счету, не видели древних икон — такими, какими они были созданы. За века иконы сильно потемнели, были просто не видны, а реставрировать их еще не умели. Обычные домовые или храмовые иконы рубежа XIX–XX веков представляли собой в основном такие «гламурно-сусальные» живописные образы. В лучшем случае в них сочетались иконописные и живописные приемы. Но это были уже иконы совершенно иного рода, древние традиции были забыты.
— Что же вдруг изменилось?
— На рубеже XIX–XX веков наши реставраторы научились профессионально снимать с икон темную олифу, поздние записи и открывать оригинальные изображения. И людям вдруг предстали мощные, суровые образы, такие непохожие на всё, что они видели до того, так минималистски написанные по сравнению с поздней традицией. Первая пробная реставрация рублевской «Троицы», например, была проведена только в 1904 году. Затем начинается восстановление и других образов.
А в 1913 году в Москве происходит знаковое для всей русской культуры событие — открывается знаменитая выставка древнерусского искусства, приуроченная к трехсотлетию дома Романовых. Это была первая общедоступная выставка, на которой публике представили древнерусскую иконопись. Организовали ее художник и коллекционер Илья Остроухов, меценат, предприниматель и коллекционер Степан Рябушинский и другие. Та выставка оказала огромное влияние на искусство в целом и, конечно, на творчество многих живописцев. Художники, не будучи сами иконописцами, были поражены древними образами. У Натальи Гончаровой, у Казимира Малевича, у других мастеров даже были «иконные периоды», когда они черпали вдохновение именно в древнерусских иконах. Более того: именно светские художники, авангардисты, возможно, гораздо быстрее, чем художники церковные, восприняли вновь открывшуюся реальность, которую реставраторы извлекли из-под темных записей. Разумеется, эта выставка повлияла и на творчество Петрова-Водкина, который более других авангардистов, еще с юных лет, был знаком с иконописью.
Потрясены были не только русские художники. Всё, что тогда искал и ценил европейский авангард — обобщенность, силуэтность, локальный и яркий цвет, — оказалось, присутствует уже в древнерусской иконе! Анри Матисс в начале ХХ века посетил Россию по приглашению Щукина, который собирал его картины. Французский художник, познакомившись с коллекцией Остроухова, сказал: «Русские не подозревают, какими художественными богатствами они владеют. Всюду та же яркость и проявление большой силы чувства. Ваша учащаяся молодежь имеет здесь, у себя дома, несравненно лучшие образцы искусства. чем за границей. Французские художники должны ездить учиться в Россию. Италия в этой области дает меньше».