Мужчина переодевается в женскую одежду что это значит
«Началось это со школьных КВН» Зачем мужчины перевоплощаются в женщин и как они зарабатывают этим на жизнь
Фото: Mark Peterson / Corbis via Getty Images
Культура травести — переодевание мужчин в женское платье — так же стара, как человеческая культура в целом. В древности в таком виде гетеросексуальные мужчины зачастую противостояли злым духам или развлекали публику, а в XX веке, порицаемые обществом, тайно снимались для порнографических открыток. В наши дни для любителей подобного рода перевоплощений появился отдельный термин — drag queens. Эта субкультура оказалась настолько востребованной, что ее представители становятся мировыми звездами, а некоторые из них подписывают многомиллионные контракты. «Лента.ру» разобралась, откуда взялись drag queens, и узнала у российских и зарубежных артистов, как они выбрали свой путь и чем их привлекла такая работа.
«Калечить мальчиков считалось нормой»
Переодевание как визуальное перевоплощение мужчины в женщину в древних культурах имело сакральный характер. Так жрец или шаман мог попытаться обмануть духов или, напротив, сделать им приятное. В античной Греции из-за специфики брачно-семейных обычаев мужчины женились довольно поздно, да и потом немалую часть своей жизни проводили в военных походах. Роль женщин в таких ситуациях отводилась подросткам, которые могли соответственно одеваться и краситься.
В любом учебнике по фольклористике можно подробно прочитать о святочных плясках, представлениях и карнавалах у народов Европы, которые непременно сопровождались «травести-шоу». Мужчины переодевались женщинами, женщины — мужчинами, причем и те, и другие с помощью самых разных подручных средств имитировали гипертрофированные половые признаки противоположного пола. Считалось, что подобное поведение, создающее путаницу в переломные и с точки зрения воздействия потусторонних сил самые опасные года, позволяет защитить себя от козней разных злых духов.
Трансвестизм
Трансвестизм представляет собой повторяющееся и интенсивное сексуальное возбуждение от переодевания (трансвестизм двойной роли), которое может проявляться как фантазии, побуждения или возбуждение непосредственно от процесса переодевания (фетишистский трансвестизм, основным отличием которого является окончание действия после получения удовлетворения). Трансвестическое расстройство — это трансвестизм, который вызывает значительное психическое расстройство или значительное функциональное ухудшение.
История трансвестизма
Первые переодевания взрослых мужчин в женскую одежду известны со времен древнего Рима, где все женские роли в театре исполнялись мужчинами. С большой вероятностью можно утверждать, что части из них это доставляло удовольствие сексуального характера. В большом количестве случаев, независимо от причин, переодевание в одежду противоположного пола было протестом – в ряде случаев против социального строя, против природы, которая распорядилась по своему и не дала матери ребенка желаемого пола, против неудачной реализации индивида в его гендерной роли и т.п. Трансвестизм занимает свое место и в древнегреческой мифологии, и в сказках европейских народов.
Причины трансвестизма:
Трансвестизм — это форма парафилии, но большинство переодевающихся не соответствуют клиническим критериям для парафильного расстройства. Эти критерии требуют, чтобы фантазии человека, сильные побуждения или поведение вызывали страдания, ухудшали функционирование или вредили другим. Расстройство также должно присутствовать в течение 6 месяцев и более.
Некоторые ученые полагают, что фетишистский трансвестизм следует удалить из Международной классификации болезней (МКБ) при следующей ревизии, хотя некоторые мужчины, которые переодеваются, делают это навязчиво, а нарушение в их поведении прогрессирует.
Кросс-дрессинг — более распространенный и применимый в международной медицинской практике термин, чем трансвестизм, существует уже около сорока лет. Переодевание и трансвестическое расстройство крайне редко встречаются у тех, кто родился женщиной.
Гетеросексуальные мужчины, которые одеваются в женскую одежду, такое поведение обычно проявляют в конце детского периода жизни. Около 3% мужчин хотя бы однажды переодевались в женскую одежду, испытывая при этом сексуальное возбуждение от переодевания, но при этом они далеки от регулярного переодевания. Это связано, по крайней мере, в начале, с интенсивным сексуальным возбуждением. Сексуальное возбуждение, создаваемое самой одеждой, считается формой фетишизма и может происходить с переодеванием или без него.
Личностные профили мужчин, которые переодеваются в женскую одежду, как правило, аналогичны нормам, сопоставимым с возрастом и расой. Кросс-дрессинг для них – скорее акт восхищения женщиной с желанием походить на женщину и ей подражать.
Когда их партнер сотрудничает или желает участвовать, мужчины — кросс-дрессеры, — могут заниматься сексом, будучи частично или полностью одетыми в женскую одежду. Когда их партнер не сотрудничает, они могут испытывать беспокойство, депрессию, чувство вины и стыда из-за своего желания, в результате чего могут получить сексуальную дисфункцию в своих отношениях. Испытав подобные чувства, такие люди часто убирают из своего гардероба женскую одежду. За этим действием могут следовать другие циклы накапливания женской одежды, париков и макияжа, сопровождающиеся сильным чувством стыда и вины, приводящие к очередной уборке.
Диагностика
В соответствии со специфическим диагностическим и статистическим руководством по психическим расстройствам (пятое издание — DSM-5), для постановки диагноза «трансвестическое расстройство» требуется соблюдение следующих условий:
Лечение
Для лечения трансвестизма используется:
Для большинства кросс-дрессеров лечение не представляется необходимым. Обычно за помощью обращается несчастная супруга, которая привела мужа. Сами же кросс-дрессеры попадают на лечение, когда обеспокоены тем, что испытывают негативные социальные последствия или рискуют потерять работу. Некоторые кросс-дрессеры поднимают этот вопрос в процессе лечения сопутствующей гендерной дисфории, злоупотребления психоактивными веществами или при депрессии.
На Западе очень полезными для трансвеститов оказываются социальные группы и группы поддержки. В отечественной практике им преимущественно рекомендуется курс психотерапии.
Медикаментозное лечение показало себя полностью не эффективным.
Психотерапия трансвестизма направлена на самопринятие и корректировку аддиктивного поведения.
В более позднем возрасте, от 50 до 60 лет, кросс-дрессеры могут попадать на медицинское обследование из-за тревожных симптомов, где выявляется соответствие диагностическим критериям для гендерной дисфории.
Из вышенаписанного можно сделать следующие выводы:
Авторы:
Врач высшей категории, психотерапевт, сексолог Виткин М. М.;
К.п.н., психолог, сексолог-консультант Бальций Н. М.
«Папа, а почему ты в женской одежде?»
Трансгендерные люди — о своей жизни и поправках Мизулиной
В сентябре Госдума рассмотрит законопроект сенатора Еленой Мизулиной «О внесении изменений в Семейный кодекс Российской Федерации в целях укрепления института семьи», из-за которого трансгендерные люди не смогут вступать в брак и менять свидетельство о рождении. Специально для «Холода» Анна Алексеева поговорила с людьми, совершившими трансгендерный переход или планирующими его, о браке, воспитании детей, эмиграции и отношении к новому законопроекту.
«Когда я завязала на голове бантики, бабушка выдрала их вместе с клоком волос»
История Юлии
Мое первое яркое воспоминание из детства — темно-синий, на вырост, сарафан младшей сестры. Я, шестилетняя, прятала его в шкафу среди своих вещей. Потом начала таскать вещи не только у сестры, но и у матери. За это меня всякий раз пороли. Для отца я была разочарованием. Меня не интересовали «мужские» занятия, а самым ужасным подарком на праздники была мальчиковая одежда. Уже в 5-6 лет я вовсю помогала маме по хозяйству, меня спокойно оставляли следить за двухлетней сестрой. Впоследствии друзья родителей даже шутили, что мне надо было родиться девочкой. Для бабушки я была уродом, которого можно исправить только поркой: каждый день после школы меня ждал ремень или шланг, поэтому я старалась не появляться дома до прихода мамы. Когда я однажды завязала себе бантики, бабушка выдрала их вместе с клоком волос. Потом меня очень коротко подстригли, чтобы неповадно было. Мама не понимала меня. А я морально издевалась над сестрой: например, бегала от нее кругами в людных местах, чтобы она думала, что потерялась, и испугалась, прятала ее любимые вещи. Так я вымещала на ней злость за то, как со мной обращались взрослые. Я жалею об этом. Меня никто не защищал, а я не умела давать сдачи и жила мечтами и книгами. Так продолжалось всю младшую школу.
Позднее родители пытались водить меня к психологу. До сих пор помню картинку, которую я ему нарисовала: темно-синяя бесконечность, в ней — коричневая жертвенная чаша, из которой широким потоком льется кровь. Но этот человек старательно вбивал мне в голову, что я сама виновата во всем, что со мной происходит, и должна лечиться, поэтому я ушла.
Я ни с кем особо не дружила: в компанию девочек я не вписывалась, а с мальчиками мне было неинтересно. Половое созревание началось у меня раньше сверстников. Мое восприятие себя было ближе к женскому, поэтому этот период был очень тяжелым. Чтобы выжить мне пришлось мимикрировать под мальчика, однако это не спасло меня от травли в школе, от предвзятого отношения учителей и одноклассников, которые дразнили меня «голубым».
Чем маскулиннее становилась моя внешность, тем больше я хотела быть девушкой. Я продолжала таскать вещи и косметику у мамы и сестры, хотя это и было очень опасно. По мере взросления сексуальным объектом и объектом обожания для меня стали девушки и никогда — парни. В какой-то момент я даже задумалась об уходе в монастырь. Адекватной литературы по трансгендерной теме в середине 1990-х не было, а те советские пособия, что я читала, убедили меня в том, что такие, как я, подлежат уничтожению и не должны плодиться.
Чтобы как-то прийти в норму, я стала ходить на тренинги личностного роста. Там я познакомилась со своей первой женой, которая была старше меня на 10 лет. Хорошо помню ее слова: «Выбирай партнера из неопытных — так ты сможешь научить его приносить удовольствие только тебе и только так, как нравится тебе». Она полностью следовала сказанному: сама не работала, а я после работы возвращалась домой и готовила, убирала, стирала… Я очень уставала.
Однажды на тренинге мне дали задание прийти на занятие в женском образе. Это стало переломным моментом, когда я поняла, что я — не мужчина, не хочу им быть. Я прошла обследование, но мне из-за внешности, адаптированности к мужскому шаблону поведения, гетеросексуальности в рамках паспортного пола поставили диагноз «расстройство сексуального предпочтения». Тем не менее, я всеми правдами и неправдами получила первые назначения на заместительную гормональную терапию. Я в тайне от жены начала принимать женские гормоны. А потом, спустя пять лет брака, устав от всего, подала на развод.
Наконец я смогла носить серьги в ушах и целиком сменить гардероб на женский. Коллеги видели во мне квир-персонажа, но я работаю в IT, где много странных людей, поэтому никто особо не удивлялся. Мне было почти 30 лет, и я жаждала мужского внимания. Но тут я встретила женщину, которая перевернула мой мир, с которой я захотела секса и детей. Она пришла собеседоваться к нам в компанию. Я открылась ей до свадьбы, но пыталась переделать себя из любви к ней и несколько лет жила в мужском образе. У нас с разницей в шесть лет родились две девочки.
Но потом все постепенно вернулось на круги своя. Я начала краситься, делать маникюр. Супруга эти изменения во мне и моей внешности принимала и принимает тяжело: «Зачем такому красивому мужчине, как ты, уродовать себя женскими атрибутами: тонкими бровями, серьгами, декоративной косметикой?».
Я пошла на консультацию к психиатру, чтобы тот помог мне сбалансировать состояние и тем самым сохранить семью, а также уточнить у меня наличие транссексуальности. И неожиданно для себя в конце апреля этого года, а мне уже 41, получила разрешение на трансгендерный переход. Тогда же я откровенно поговорила со своей матерью. Она попросила прощения за то, что не смогла в свое время разобраться в том, что происходит, и я ее простила, потому что семья — самое главное в моей жизни. Сейчас она единственный человек из ближнего круга, который обращается ко мне в женском роде, но женским именем называть меня она пока не готова.
Дети уже видели меня настоящую. Младшей дочери три года, ей пока все равно. Со старшей, которой девять лет, вышло сложнее. Это произошло примерно так:
— Папа, а почему ты в женской одежде и парике?
— Это Юля — я всю жизнь готовилась к этой роли в театре.
— Ой, как интересно, представляю, что будет, если мы с тобой так пойдём в магазин! Но мне страшно, что ты превращаешься в тетю.
То есть ее это пока пугает, к сожалению.
Жена ходит к моему психиатру, чтобы понять меня, мои чаяния и желания, и сохранить семью. Ее любовь ко мне настолько велика, что она готова идти мне навстречу, хоть ей это и не слишком-то по душе.
Единственной паре, с которой мы по-настоящему дружим, я рассказала все в середине мая. Они восприняли это признание на удивление позитивно и сказали, что теперь понимают, почему я «такой странный». Правда, они еще не видели меня настоящую.
В компании, где я сейчас работаю, я сразу объяснила, что такое трансгендерность. Я несколько лет добивалась этого места, и в итоге меня не просто взяли, а еще и директор по персоналу от лица компании обещал защищать мои интересы как трансгендерной персоны.
Мне жаль, что авторы законопроекта во главе с Мизулиной лишают детей счастья быть с матерями. Мы ставим семейные ценности во главу угла, но уничтожаем семьи. Разве это человечно? Пока что Семейный Кодекс меня защищает: мои дети — мои по праву рождения. Если же этот бесчеловечный закон примут, я буду отстаивать право детей быть с любимыми и любящими родителями всеми законными способами.
«Эмиграция не для нас. Мне нравится жить в России»
История Андрея
Однополые браки в России и так никогда не были разрешены. Но теперь госпожа Мизулина хочет запретить вносить изменения в свидетельство о рождении при смене пола. Тогда сотрудники ЗАГСа получат право проверять еще и этот документ помимо паспорта. Допустим, он станет приоритетным для заключения брака. Но, если на церемонию явятся два жениха, один из которых в прошлом был женщиной, такой брак зарегистрируют? Ведь чисто формально супруги родились разнополыми. И почему приоритеты между документами расставлены именно так? В моем паспорте на последней странице четко сказано, что именно он является основным удостоверением личности гражданина РФ, но теперь свидетельство о рождении будет важнее… В общем, это все сплошной законодательный бред, который собирает вокруг себя уйму гомофобов.
Я никогда не ощущал свое тело как чужеродное или неподходящее. Моя внешность всегда была несколько андрогинной: ни ярко выраженной женственности, ни ярко выраженной мужественности — нечто среднее. То же касалось и моих детских увлечений: мне равно нравилось играть с куклами, плести из бисера, мастерить самодельные луки, чинить велосипед, танцевать и заниматься единоборствами. Единственное, что меня не устраивало — роль в социуме, которую мне, как девочке, навязывали мои сверстники, школьные учителя и другие. К счастью, мои родители этим не занимались. И я был откровенен со своими друзьями. С ними — чуть раньше, чем с родителями. Но еще подростком я стал открыто рассказывать о своих мыслях и ощущениях при взрослых и ни разу не встретил непонимания или агрессии. В этом мне повезло.
Однако чем старше я становился, тем острее ощущал свою инаковость и тем сложнее протекала социализация. С 15-16 лет я начал говорить о себе в мужском роде, общаясь с друзьями. В официальных учреждениях и с родителями использовал женский род. Со временем это давалось все сложнее: мне казалось, что я притворяюсь кем-то, оправдываю чужие ожидания, чтобы не привлекать внимания и не объяснять свое поведение. Эта игра в «не себя» забирала очень много энергии, поэтому мне не хотелось лишний раз идти куда-то, где придется натягивать маску. Мне было важно быть не мужчиной или женщиной, а собой — человеком, свободным от каких-либо навязанных гендерных стереотипов.
С таким подходом, пожалуй, можно было бы ничего в себе не менять, но тогда мне казалось, что мужчины более свободны в этом смысле, чем женщины. Сейчас я знаю, что равно несвободны все. Стал бы я делать операцию, зная это заранее? Сложный вопрос. У меня нет на него ответа. Иногда мне кажется, что не стал бы. Но, когда я пытаюсь представить себе жизнь без трансгендерного перехода, я будто упираюсь в своем сознании в некую стену и понимаю, что с большей долей вероятности я бы сделал все то же самое.
Мои первые влюбленности и симпатии были к юношам. Я строил неловкие подростковые отношения, сводившиеся к взаимным признаниям, поцелуям и прогулкам за руку. Но случалось мне влюбляться и в девушек, и даже взаимно. Я понял, что мне абсолютно безразлична половая принадлежность человека. Со своей будущей женой я познакомился еще подростком на форуме, посвященном компьютерным играм. Мы вместе уже более 10 лет. Но тот факт, что она женщина — чистая случайность, с тем же успехом это мог бы быть и мужчина. Просто я встретил своего человека, а остальное неважно.
Переход я начал в 23 года (сейчас мне 29). Друзья поздравили меня с этим решением, многих удивило, почему я не додумался до этого раньше. Мои родители беспокоились о возможных рисках для моего здоровья, но, пообщавшись с врачами, успокоились. Мама не раз говорила, что гордится мной. В первый раз в клинику я пошел с моей будущей женой. Накануне я волновался и даже расплакался от нервного напряжения, но все прошло лучше, чем можно было ожидать. К тому же я выбрал частный центр с соответствующей лицензией и квалифицированными специалистами, настроенными помогать людям, а не вынимать из них душу.
Психологические проблемы начались уже после перехода и замены всех документов. Накопленный за это время стресс вылился в нервный срыв. Я изменился, мир вокруг меня стал предъявлять ко мне новые требования, мне нужно было учиться встраиваться в него по-новому. Все навалилось в один момент. Я понял, что не справляюсь сам, и обратился к психологу, который помог мне восстановиться.
После замены документов мы с моей девушкой, как и любая другая пара, подали заявление в ЗАГС, выбрали дату свадьбы и в назначенный день расписались. Знакомство с родителями супруги прошло спокойно, но мы не посвящали их в подробности моей биографии. Детей у нас не будет — это обоюдное решение.
Мы с супругой какое-то время жили в одной из европейских стран, но эмиграция не для нас. Так что сейчас мы налаживаем жизнь на две страны. Если честно, мне больше нравится жить в России. Я люблю Москву — это мой родной город, здесь мои друзья, здесь поле моей реализации. Мне хорошо дома.
Я надеялась, что брак поможет мне решить внутренние проблемы и понять себя
История Влады
Я не помню свое детство до 11 лет. Этот период стерт из моей памяти, и мама о нем почему-то рассказывать не хочет. Думаю, память уводит меня от каких-то сверхстрессовых ситуаций, психотравм, что были в раннем детстве. Мне было сложно общаться с другими детьми: я не чувствовала себя мальчиком и не понимала, как себя вести. Хорошо помню, что в 11 лет меня стало тянуть к женской одежде. Может, и раньше тянуло, но я просто этого не помню. Мы жили за городом, в небольшом поселке, и каждое лето к нам приезжала двоюродная сестра. Часть ее одежды оставалась в коробке на чердаке. Однажды я нашла эту коробку, надела платье и поняла, что чувствую себя в нем очень комфортно.
В 12 лет у меня случилась первая в жизни поллюция. Это произошло так неожиданно, что напугало меня. Тогда же я начала ощущать свои гениталии как нечто чужеродное, неправильное. В течение следующих нескольких лет я очень болезненно реагировала на свои подростковые сексуальные желания и не могла смириться с утренней эрекцией. Я все сильнее ненавидела свое тело и чувствовала сильную тягу к женской одежде. Я понимала, что происходящее неправильно, но поговорить о своих чувствах мне было не с кем, а информации на эту тему в то время не было никакой. Я думала, что я одна такая, и с каждым годом становилась все замкнутее и подавленнее.
В восьмом классе у меня появилась девочка. Она была на два года младше меня. Мы были влюблены, целовались, обнимались — ничего больше. Встречались несколько лет и расстались по моей инициативе после окончания школы, накануне призыва в армию. Вопросы, на которые я много лет не могла найти ответа, невозможность их с кем-то обсудить, расставание с девушкой — все это сильно усугубило мое психологическое состояние. В итоге в армию меня не взяли — я не прошел медкомиссию. Меня положили в психиатрическую больницу с сильнейшей депрессией. Но даже там я не смогла открыться врачам. Мне прописали антидепрессанты, а депрессия стала хронической, поэтому я пропивала курс каждый год.
В 1990 году, когда мне было 18 лет, мне на глаза попался эротический журнал «Взаимность». Там было фото комбинезона в форме женского тела. Я тогда подумала, что хотела бы влезть в это тело, срастись с ним и не вылезать. Меня смутили и напугали эти мысли.
В 23 года я познакомилась с девушкой. Она мне нравилась, но я ее не любила. Мы встречались несколько месяцев, и в итоге она забеременела. Весной мы поженились, а осенью у нас родился сын. Особого желания создавать семью у меня не было, просто я хотела быть как все и надеялась, что брак поможет мне решить внутренние проблемы и понять себя. Но годам к 30 надежда угасла. Я запрещала себе переодеваться в женскую одежду, завидовала девушкам, на которых мужчины смотрят с восхищением. Мне хотелось, чтобы на меня смотрели так же. Это все очень мучило меня. Жене я, разумеется, ничего не говорила. Однажды я даже попробовала принимать прописанные ей гормональные препараты, которые назначали во время беременности. Но, видя как меняется мое тело, я испугалась и бросила
Я узнала про такое понятие, как «трансгендерность», только в 39 лет, когда мы купили сыну компьютер. Собирала информацию по крупицам, читала тематические форумы.
В январе 2012 года увидела по телевизору передачу с участием известных врачей, посвященную трансгендерным людям. У меня вся жизнь пронеслась перед глазами, я смотрела и плакала. Это стало переломным моментом: я решила обратиться к врачу и рассказать всю правду жене. Я пошла на прием к эндокринологу и во всем ей призналась. Я сильно волновалась, ведь она была первым человеком, которому я открылась. Она сжала мне руку: «Не волнуйтесь. У нас уже были такие люди», — и сказала, что мне нужно ехать на обследование в Москву или Петербург. Мне стало легче.
Жене я призналась во всем спустя полгода, перед поездкой в Петербург на обследование. Я тогда снова начала принимать женские гормональные препараты и чувствовала, как уходит дискомфорт. Жена восприняла мое признание негативно. Долго молчала, переваривая услышанное. Со временем она пошла на уступки и разрешила мне ходить дома в женской одежде и пользоваться тональным кремом. От сына мы все скрывали. Мы прожили вместе еще 7 лет, а потом, когда жена поняла, что я собираюсь делать корректирующую операцию на гениталиях, развелись. За несколько месяцев до развода у меня появился парень. В будущем, когда я пройду через все операции и поменяю документы, я бы не отказалась заключить брак с мужчиной. Если, конечно, этот ужасный законопроект Мизулиной не примут. Многие сейчас задумываются об эмиграции, но я не вижу смысла уезжать в Европу, меня там никто не ждет.
Я дважды ездила на обследования в Петербург, но из-за разных бюрократических проволочек так и не попала на медкомиссию. Планирую сделать это в этом году.
С агрессией из-за своего внешнего вида я сталкивалась всего пару раз. Я человек простой рабочей специальности. Мой пьющий коллега цеплялся ко мне и называл «пидором». Один раз он близко подошел и замахнулся. К счастью, обошлось. Однажды нетрезвый парень кричал, что не поедет в одной маршрутке с пидором — то есть со мной. Девушка пыталась его успокоить, но он вышел. Ни я, ни остальные пассажиры никак на это не отреагировали.
Сын узнал о моей трансгендерности только после армии — жена и моя мать ему рассказали. Он очень расстроился, потому что хотел папу, как у всех. Сама бы я на этот разговор не решилась — не хотела причинять ему боль.
Сейчас мне 48 лет. После развода я живу с матерью. Папа умер три года назад. Он был замкнутым человеком, особо со мной не общался и не задавал вопросов по поводу моего внешнего вида. С матерью у меня напряженные отношения. Хотелось бы по-другому, но она воспринимает меня настоящую в штыки. С женой я общаюсь по делу, с сыном — нормально. Он видел меня дома с сережками и в женских маечках — иногда я так и на улицу выхожу. Но мы об этом никогда не говорим. Сын, кажется, уже смирился.
Дети не рождаются гомофобами или трансфобами
История Дарины
Лет в 7 я стала чувствовать какой-то дискомфорт, но что со мной не так, понять не могла. Все стало яснее после просмотра одного советского детского фильма «Веселое сновидение, или Смех сквозь слезы». По сюжету один из героев — мальчик-принц — в финале оказывается девочкой. Я примерила на себя этот сюжет. Надевала парик и красилась мамиными тенями пару раз. Ух и ругалась она тогда! Весело вспомнить. Не скажу, что родные придавали этому какое-то значение, разве что батя ворчал, когда я, будучи школьницей, пыталась сделать себе маникюр. С актрисой, исполнившей ту роль, я несколько лет назад списалась в сети и сказала «спасибо», но рассказывать о себе не стала — зачем ей чужие тараканы?
Моя первая жена ничего о моей трансгендерности не знала. Да и знать-то особо было нечего. Мало ли какие бывают мечты и фантазии? После 4 лет брака мы развелись. Я думала, что у меня никогда не будет детей, вся моя жизнь была завязана на работе.
В детстве гендерная дисфория меня особо не беспокоила, но она стала нарастать с возрастом. Активно менять свой внешний облик я начала только ближе к 30 годам. Купила женскую одежду и обувь, поступила в школу визажа и стиля — кто бы меня еще научил наносить макияж? Трансгендерный переход был в то время для меня чем-то вроде неисполнимой мечты. Не думала, что решусь.
В итоге на переход я решилась через несколько лет после развода. Моя нынешняя супруга была в курсе: я рассказала ей все еще до брака и рождения детей, в конфетно-цветочный период отношений. Она отреагировала нормально.
Публичный каминг-аут я совершила уже после рождения наших троих детей. Это был волнительный момент. Я снималась в рекламном ролике, который заказала для своей фирмы. Представляться в нем мужским именем совершенно не хотелось, и я назвалась Дариной, хотя у меня все еще были документы на мужское имя. Через несколько дней после съемок я написала открытое письмо всем друзьям, коллегам, поставщикам, заказчикам, где описала ситуацию. Практически все отреагировали нормально, а несколько человек просто молча исчезли из моей жизни.
Младшие дети были еще слишком малы, чтобы что-то им объяснять. Они меня другую и не помнят. Со временем у них, конечно, возникнут вопросы. Тайны делать не буду, а то решат еще, что я им не родная. Старшему сыну было 11, когда я получила новые документы. Он адекватный парень, все понял четко — такое бывает, что люди совершают переход. Дети не рождаются гомофобами или трансфобами, им не надо объяснять, почему «те два дяди держатся за ручку». Для детского ума любовь — норма жизни, она не вызывает вопросов. Ребенок скорее спросит: «Почему вон те два дяди дерутся?» или «Почему люди воюют?». На эти вопросы чистой детской душе трудно самостоятельно найти ответы.
В российском обществе не так-то просто перейти на «другую сторону». Чтобы поменять документы, мне пришлось официально разводиться, собрать кучу справок и несколько раз слетать в Питер, где я проходила медобследование. В 2013 году петербургский активист и ярый противник ЛГБТ Тимур Булатов начал угрожать мне в соцсетях. Соседи по подъезду, родители в родительском комитете в школе, где учился старший сын, такого могли наплести, что волосы дыбом вставали. Слухи и сплетни за спиной, неприкрытая агрессия — все это давило, поэтому в 2015 году мы просто переехали в другой район, ведь каждому рот не заткнешь.
В 2016 году Булатов разослал письма в администрацию города от имени некой «серьезной и страшной» организации, в которой Булатов является единственным членом. Не помню ее название. Чиновники с перепуга выложили ему все данные о замене моих документов с мужских на женские и прочую личную информацию. Получив это, он в 2017 году написал заявление в полицию, что я пропагандирую гомосексуальность. Когда нашей семьей заинтересовалась полицейские, мы путешествовали по США. В тот момент мы решили, что возвращаться в Россию не стоит. Поначалу было несладко: финансово я совершенно не была готова к такому дауншифтингу. Нам пришлось проработать год в клининге, пока я встала на ноги. Помощь мы не получали, да и не просили — неловко быть просящей.
В США мы заключили уже однополый брак и сейчас живем хорошо. Я общаюсь по скайпу с родителями и старшей сестрой, которые пытались меня отговорить от трансгендерного перехода. Они и сейчас не в восторге, но смирились и привыкли, называют меня Дариной, и тема моего перехода давно не упоминается.
По России я не скучаю, что удивительно. Я думала, меня накроет ностальгия. Ан нет. Все, что казалась аутентичным, присущим только России, в США имеется в избытке: квас, бабульки на скамейках у дома или пельмени на развес… Спокойно жить в России можно, лишь смирившись со всем трешаком, что там творится. Поломанные жизни ЛГБТ-людей — лишь капля в болоте. Не могу назвать это морем. И мириться тоже не желаю.