на какую страну пахали илоты
Античная традиция относила илотов к рабам, принадлежавшим спартанской общине в целом.
Таким образом, между илотами и их хозяевами стояло государство, гарантирующее илотам определенные права и защищающее их от самоуправства и непомерной алчности господ.
В правовом отношении илоты, конечно, считались собственностью всего Спартанского государства. Но, одновременно, и условной собственностью их реальных владельцев, т. е. отдельных спартанских семей.
Илоты являлись обязательным атрибутом земельных участков. Каждый полноправный гражданин получал илотов в комплекте с землей в бессрочное владение.
О том, что это было именно бессрочное владение землей, а не частная собственность, свидетельствует целый ряд ограничений, несовместимых с понятием частной собственности.
Каждый спартиат был ответствен перед государством за своих илотов!
От рабов классического типа илоты отличались целым рядом особенностей, которые наводят на мысль, что они были в лучшем положении, чем обычные рабы.
Прежде всего, это возможность иметь жен и вести семейную жизнь.
Нарушение этого права было в Спарте редчайшим исключением.
И, к примеру, катастрофическое землетрясение 464 г. воспринималось спартанцами как наказание за этот страшный грех.
Своей экономической стабильностью илоты также отчасти были обязаны государству, которое регулировало эти отношения и лишало владельцев илотов возможности изменять строго фиксированный оброк.
В профессиональном плане это были в основном ремесленники, отпущенные на «вольные хлеба». Отношения их с хозяевами строились на чисто экономической основе: хозяева регулярно получали от них строго фиксированные суммы.
Спартанец должен быть только воином!
Согласно Плутарху, спартанцы под страхом проклятия не могли требовать с илота больше установленной нормы и потому
«илоты, получая выгоду, работали с удовольствием».
Необходимость прибегать к религиозным санкциям объясняется, по-видимому, тем, что илоты, подобно классическим рабам, не были юридическими лицами и потому не могли быть и объектами гражданского права. Санкции, запрещавшие их разорять, носили исключительно религиозный характер и, как кажется, были вполне эффективными. Все это наводит на мысль, что у илотов оставалась вся прибыль свыше фиксированной суммы.
Спартанцы были в высшей степени свободными, до такой степени, что полностью самоустранились от всякой производительной деятельности.
В Спарте сложилась особая форма рабовладельческого хозяйства, при которой непосредственное вмешательство рабовладельца в производственный процесс стало чем-то совершенно необязательным или даже вообще исключалось. Из организатора производства рабовладелец превращается здесь в пассивного получателя ренты, хозяйственная же инициатива сосредотачивается всецело в руках непосредственного производителя, т. е. раба».
Если экономическое и правовое положение спартанских илотов было лучше положения рабов классического типа, то степень унижения была такой же, если не хуже.
Сами илоты гораздо болезненнее, чем рабы-варвары, должны были воспринимать свой низкий социальный статус внутри спартанского полиса.
Спартанцы целенаправленно внушали илотам представление о собственной ничтожности и ущербности, вырабатывая в них психологию рабов. Масштабный психологический прессинг, применяемый по отношению к илотам, способствовал формированию у них стереотипа поведения по «рабскому» типу.
Плутарх расширяет список позора и унижений:
«И вообще спартанцы обращались с ними грубо и жестоко. Они заставляли илотов пить несмешанное вино, а потом приводили их на общие трапезы, чтобы показать молодежи, что такое опьянение. Им приказывали петь дрянные песни и танцевать смехотворные танцы, запрещая развлечения, подобающие свободному человеку».
Внушение презрения и отвращения к илотам как существам низшего порядка было одним из обязательных воспитательных моментов спартанской образовательной системы. Молодым спартиатам специально показывали пьяных и неопрятных илотов, чтобы воспитать к ним глубокое отвращение.
Страх, который внушали илоты спартанцам, заставлял последних жить в атмосфере постоянной «военной» опасности.
Отчасти спартанцы могли и сознательно преувеличивать степень опасности со стороны илотов, чтобы оправдать свое жестокое поведение по отношению к людям греческого происхождения. Таким образом, они пытались формировать благоприятное для себя общественное мнение за пределами Спарты.
Недоверие спартанцев по отношению к илотам во многом объясняется многочисленностью последних.
В науке не раз предпринимались попытки дать точные цифры илотского населения. Все предлагаемые подсчеты, носят искусственный характер и не могут считаться убедительными, поскольку в предании не сохранилось никаких прямых указаний на этот счет.
Не только спартанцы, но и все греки ясно сознавали опасность владения слишком большим количеством рабов.
Если в Афинах и других греческих полисах обычный процент несвободного населения по отношению к свободному составлял в среднем 3 : 1, то в Спарте доля илотов по отношению к свободным была совсем иной.
На каждого спартиата приходилось не менее семи илотов, а если учесть фактор постоянного уменьшения гражданского населения, то этот разрыв неизбежно увеличивался. Такая численная диспропорция была очень важным фактором, управляющим отношениями между двумя основными группами спартанского населения.
Наиболее подробное описание криптий оставил Плутарх:
«Вот как происходили криптии. Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей, считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами и самым необходимым запасом продовольствия. Днем они отдыхали, прячась по укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов, каких захватывали на дорогах. «
«я, по крайней мере, не могу приписать столь гнусное дело, как криптии, Ликургу».
Сам Плутарх полагал, что систематические репрессии против илотов стали применяться только после восстания 464 г.
В результате восстания илотов 464 г. давно уже существующий институт криптий должен был получить сильный дополнительный импульс к своему дальнейшему развитию и усилению.
Скорее всего, криптии действительно не были изобретением Ликурга. Судя по некоторым данным, первоначальное положение илотов было довольно сносным. Они пользовались известной свободой и даже могли сходиться со спартанскими женщинами. Ситуация резко изменилась после завоевания Мессении, когда увеличилось общее количество илотов. Спарту это заставило изыскивать новые средства для удержания в повиновении огромной армии рабов. Тогда, в конце VII в., по-видимому, и стали создаваться полицейские отряды и проводиться операции, получившие название «криптии».
Институт криптий, который шокировал даже почитателей Спарты, скорее всего, берет свое начало от примитивных обрядов инициаций, во время которых молодые воины должны были демонстрировать свое мужество, выносливость и ловкость, в том числе и с помощью убийства врага.
Платон в «Законах» ничего не говорит о целях криптий, но с одобрением описывает сам процесс поисков илотов. Он называет криптии чудесным средством для воспитания выносливости.
Трудно разрешимым остается вопрос, что собой представлял институт криптий в организационном плане. Возможно, эти функции исполнял специальный отряд, который был частью регулярной спартанской армии.
Есть версия, что в период архаики основным объектом нападения отрядов спартанской молодежи оставалось неукрощенное население Западной Мессении.
С помощью этого обряда с участников криптий как бы снимался грех человекоубийства. Такой символический обряд являлся необходимым юридическим фасадом для самого существования криптий.
Объявленная илотам война априориi делала их всех потенциальными военнопленными, с которыми можно было поступать как угодно, не боясь ни божеского, ни человеческого суда.
Возможно, криптии заключались не только в акциях, связанных с индивидуальным террором, но и в более масштабных предприятиях, где речь шла уже о массовом истреблением илотов.
Массовое убийство в 425 г. 2 тысяч илотов произвело на греческий мир такое сильное впечатление, что это событие многократно тиражировалось в течение столетий многими греческими историками..
О нем, с еще большими, чем у Фукидида, подробностями, рассказывает Диодор:
Кстати, спартанские власти сделали все, чтобы скрыть детали операции. Илотов перебили тайно, напав на них внезапно и, скорее всего, в ночное время.
Античная традиция утверждает, что илотская угроза была основным фактором спартанской истории.
Но в то же время есть немногочисленные данные, прямые или косвенные, которые являют собой примеры сотрудничества и взаимопомощи между этими двумя основными категориями спартанского населения.
У историков, начиная с Геродота, встречается ряд упоминаний, правда, весьма немногочисленных и подчас противоречивых, об участии илотов в военных кампаниях Спарты за рубежом.
Спартанцы были вынуждены осознать наконец, что без илотов, этого неиссякаемого ресурса для пополнения спартанской армии, им уже не обойтись.
Важно отметить, что военная служба илотов в качестве гоплитов была добровольной повинностью и воспринималась, конечно, как шаг вверх по социальной лестнице.
Таким образом, выделение привилегированной группы из общей массы илотов первоначально было связано исключительно с военными нуждами.
Также существовала целая группа семей илотов, которые на протяжении многих поколений были связаны с отдельными спартанскими семьями самыми тесными узами. Именно из их среды кооптировались надзиратели, управляющие имениями и прочие организаторы хозяйственной деятельности. В качестве низшего управленческого звена эти илоты получали благоприятную возможность увеличивать свои доходы и вести довольно независимый и вполне обеспеченный образ жизни.
Возникает парадоксальная ситуация, когда часть илотов, возможно, уже была богаче собственных господ.
Однако степень различия все-таки не стоит абсолютизировать. Это были две группы внутри одного класса. Недаром в источниках илоты почти всегда рассматриваются единым массивом.
Целый ряд фактов в спартанской истории можно удовлетворительно понять и истолковать, только предположив наличие известных различий в статусе лаконских и мессенских илотов.
При оценке свидетельств тех источников, в которых говорится о ненависти илотов по отношению к спартиатам и о страхе последних перед илотами, нужно по-возможности постараться выяснить, о какой из двух категорий илотов идет речь.
По-видимому, положение мессенских илотов изначально было хуже, чем лаконских.
Нужно думать, что спартанцы не привлекали мессенских илотов к военной службе и не использовали их в своих домах в качестве слуг. Для этого гораздо более подходили лаконские илоты.
В 464 г. имело место самое крупное в истории Спарты восстание илотов. Оно вошло в историю под названием Третьей Мессенской войны.
Само название говорит и о характере восстания, и о той группе илотов, которая в нем участвовала.
По окончании восстания (а оно продолжалось 10 лет) спартанцам пришлось заключить с мессенскими повстанцами договор, согласно которому им были предоставлены свободный выход из Мессении и возможность поселиться в Навпакте.
Сам факт заключения договора с мессенскими илотами свидетельствует о том, что спартанцы воспринимали их достаточно серьезно. Для них мессенские илоты были одновременно и рабами, и внешним врагом. Ведь те обладали известной политической и «национальной» солидарностью, которой не было ни у лаконских илотов, ни тем более у рабов классического типа. В отличие от них, мессенцы имели сильную политическую мотивацию в собственных отношениях со спартиатами. Помощь мессенским повстанцам со стороны афинян также свидетельствует о том, что греческий мир воспринимал их отнюдь не как обычных рабов.
Кроме криптий, которые носили регулярный характер и служили целям индивидуального террора, к результатам Третьей Мессенской войны можно отнести и обращение спартанцев к массовому террору. Известен только один такой случай, который остался в истории, очевидно, потому, что поразил современников своей масштабностью. Возможно, групповые акции насилия над илотами имели место и до и после той истории, о которой нам рассказывает Фукидид.
Так, в разгар Пелопоннесской войны, когда спартанцы занялись набором и обучением первых отрядов илотов, они провели демонстративную акцию устрашения, которая по-своему является уникальной во всей греческой истории.
Как рассказывает Фукидид:
«устрашенные дерзостью многочисленной молодежи илотов, лакедемоняне. предложили отобрать некоторое число илотов, считающих себя наиболее способными в военном деле, обещая им свободу. Таким образом, было отобрано около 2 тысяч илотов, которые с венками на головах (как бы уже получившие свободу) обходили храмы. Немного спустя, однако, лакедемоняне перебили этих илотов, причем никто не знал, где и как они погибли».
Обычный страх перед илотами, помноженный на военный кризис, и привел, вероятно, спартанские власти к мысли организовать подобный жуткий спектакль. У Мирона мы находим подтверждение тому, что в истории, рассказанной Фукидидом, нет ничего экстраординарного, кроме масштабности репрессалии. Согласно Мирону, для спартанского правительства было обычной практикой казнить илотов, отличающихся выдающимися физическими данными:
«Если кто-нибудь из них (илотов) своим внешним видом начинает сильно отличаться от раба, то и он сам наказывается смертью, и на хозяина его накладывается штраф за то, что тот вовремя не пресек чрезмерного развития своего илота»
К 425 г. военная ситуация для Спарты сложилась весьма неблагоприятно.
Пилос был уже потерян, а вскоре афиняне заняли и Киферу. Угроза новой мессенской войны при поддержке Афин становилась для Спарты реальностью. В такой ситуации, по-видимому, и родилась у спартанских властей идея выявить ту часть мессенской молодежи, которая была наиболее склонна к мятежу, и уничтожить ее. Таким образом, хотя Фукидид нигде не атрибутировал илотов, в данном случае, говоря об угрозе, нависшей над Спартой из-за захвата Пилоса и Киферы, он мог иметь в виду только угрозу со стороны мессенских илотов.
В 370 / 69 годах в результате нового восстания мессенские илоты, наконец, добились свободы, и Мессения не без помощи Фив обрела самостоятельность и полную независимость от Спарты. Но это восстание мессенских илотов, по-видимому, никак не затронуло лаконских.
Лаконские илоты в соответствующий момент предпочли сражаться за Спарту, а не дезертировать к ее врагам.
Вероятно, именно спартанский опыт заставил греческих философов в своих проектах идеального государства отказаться от идеи формировать класс рабов из гомогенного в этническом и культурном отношении населения. Так, Платон пишет:
«Сколько случается бедствий в государствах, которые обладают большим числом рабов, говорящих на одном языке».
Но все же, несмотря на желание отделить мятежных мессенцев от лояльных лаконских илотов, это не всегда удается. Так, судя по фрагменту из Крития, лаконские илоты были точно такой же угрозой для Спарты, как и мессенские: это из-за них спартанцы не чувствовали себя в безопасности даже в собственных домах.
А в 369 г. спартанцы, объявив о наборе лаконских илотов в армию, сами же испугались слишком большого успеха своей рекрутской кампании: в списки было внесено 6 тысяч илотов.
Только убедившись, что число свободных людей (граждан, союзников, наемников) будет достаточным для противовеса илотам, они несколько успокоились.
Исторически сложившееся разделение илотов на две группы и изначальный дифференцированный подход к ним давали спартанцам возможность маневра.
В то время уже полным ходом шел т. н. процесс олигантропии, когда число полноправных граждан из-за сохранения архаических социально-экономических реалий постоянно сокращалось. Кроме социально-экономических моментов на численность гражданского населения, конечно, оказала влияние и война. В такой ситуации стабильность государству мог обеспечить только внутренний гражданский мир.
Спартанцы, напуганные появлением афинского войска у себя в тылу, в Мессении, и реальностью восстания мессенцев, сделали ставку на лаконских илотов. Это было тем легче сделать, что и раньше лаконские илоты в гораздо большей степени, чем обычные классические рабы, были интегрированы в спартанскую общину. Их участие в военных кампаниях Спарты было обязательным.
Более того, постепенно менялся не только количественный, но и качественный состав спартанской армии. Если в 1-й половине V в. илоты сопровождали своих господ в качестве легковооруженных воинов и обозной прислуги, то уже в ходе Пелопоннесской войны они стали привлекаться в армию как гоплиты. Первый такой опыт имел место в 424 г., когда с Брасидом во Фракию был послан отряд илотов.
Эти первые семь сотен илотов предварительно должны были быть обучены и натренированы для несения гоплитской службы. По окончании похода они были освобождены и поселены в Лепрее, местечке на границе с Элидой.
В дальнейшем, по-видимому, из подобных отрядов формировались военные поселения, расположенные по границам Лаконии.
Привлечение лаконских илотов в спартанскую армию сказалось и на их социально-политическом статусе.
В классический период служба в армии для илотов была единственной возможностью получить свободу.
Судя по данным, на рубеже V-IV вв. освобождение илотов и превращение их в неодамодов носило вполне массовый характер.
Таким образом, постепенно Спартанское государство выработало особый механизм, с помощью которого оно частично интегрировало илотов в свою общину.
Итак, начиная где-то с 425 г. можно говорить о появлении в Спарте илотской элиты.
Эта элита с самого начала носила военный характер. Правда, ее движение наверх никогда не доходило до полного слияния со спартиатами. Из илотской аристократии формировались некие промежуточные группы, чей статус достаточно тяжело уточнить. Так или иначе, для илотов переход в группу неодамодов был весьма привлекателен. Ведь даже в неблагоприятных для Спарты условиях после битвы при Левктрах нашлось поразительное количество лаконских илотов, желающих сражаться за Спарту.
Илотия является особой формой зависимости.
Она не совпадает ни с крепостной зависимостью крестьян Средневековой Европы или России XVIII-XIX вв., ни с классическим античным рабством. В привычных для нас терминах определить статус илотов очень трудно.
Действительно, в результате сначала дорийского нашествия, а затем крупномасштабной внутренней колонизации возникла уникальная для греческого мира ситуация, когда формирование полиса шло вместе и наравне с созданием системы управления огромными завоеванными территориями. Данные территории на порядок превышали и по своим размерам, и по числу жителей соответствующие показатели государства-завоевателя. В результате такого уникального в масштабах греческого мира феномена и была создана илотия.
Особая форма рабства породила и особые отношения собственности.
Илоты находились в двойной зависимости как от своих конкретных владельцев, так и от государства в целом.
Спартанскому государству приходилось постоянно корректировать свои политические амбиции согласно «домашним» обстоятельствам. Знаменитая спартанская медлительность и нерешительность во внешней политике, на которую не раз обращали внимание древние авторы, во многом объясняется именно внутриполитическим раскладом сил.
В спартанской армии уже в V в. спартиатов было значительно меньше, чем периеков и илотов, и подобная тенденция постоянно только усиливалась. Конечно, отчасти это объясняется т. н. олигантропией, но, возможно, спартанцы просто боялись оставлять на долгое время страну без боеспособных граждан.
Илоты как потенциальные мятежники и враги были вечным кошмаром Спарты.
После потери Мессении, а вместе с ней и исчезновения большей части илотов, исчезло и Спартанское государство в его классическом виде.
«Уникальный» спартанский опыт показал, каким именно должно быть государство, чтобы, оставаясь в границах полиса, в течение долгого времени удерживать в подчинении рабское население, во много раз превышающее своей численностью рабовладельцев. Сама продолжительность существования илотии показывает, что созданная модель отношений между спартиатами и илотами была вполне эффективной, но спартанцам пришлось заплатить очень дорого за удовольствие жить на ренту.
Никто в древней Греции не обладал столь малой степенью личной свободы, как спартанцы.
Недаром война для них рассматривалась как освобождение от жесткой домашней дисциплины. Ничто, кроме вполне реальной и постоянно существующей угрозы, не могло бы заставить спартанцев добровольно согласиться на казарменный вариант жизни (причем угроза эта была именно реальной, а не полумифической, как в тоталитарных государствах нового и новейшего времени).
Так что илоты, по сути дела, стали структурообразующим фактором для спартанского общества в целом.
Илоты
Происходили в Лаконии — от местного ахейского населения, в Мессении — от покорённых мессенцев (дорийцев). По другой версии илоты представляли собой отличные от греков племена, жившие в Лаконии до прихода Гераклидов (около XI века до н. э.). По сведениям Павсания, слово илоты означало «взятые в плен» и первоначально относилось только к покорённым жителям города Гелос, ахейцам. Греческий автор I века до н. э. Страбон так рассказал о происхождении и положении илотов в Спарте:
Илоты считались собственностью рабовладельческого государства. Были прикреплены к земельным участкам отдельных семей правящего слоя — спартиатов. Илоты должны были предоставлять своим господам фиксированную часть урожая, и спартиат не имел права требовать от них больше. Поскольку илоты своим числом сильно превосходили спартиатов, те старались держать их в повиновении посредством террора, как морального, так и физического. Одним из орудий физического террора были криптии. Вот как Плутарх описывает криптии:
Вот как происходили криптии. Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей, считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами и самым необходимым запасом продовольствия. Днём они отдыхали, прячась по укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов, каких захватывали на дорогах. Нередко они обходили и поля, убивая самых крепких и сильных илотов.
Чтобы иметь формально законное оправдание убийств илотов, эфоры ежегодно объявляли илотам войну.
В эпоху греко-персидских войн илоты использовались спартанцами как легковооружённые воины. По словам Геродота, в битве при Платеях на каждого спартанского гоплита приходилось по 7 илотов.
О подробностях внутренних общественных взаимоотношений между спартанцами и илотами известно очень мало. В популярной литературе часто упрощённо называют илотов рабами, следуя авторам римской эпохи, но древнегреческие авторы V—IV веков до н. э. разделяли общественный статус илотов и рабов. Аристотель сообщает, что спартанцы заимствовали свои законы с Крита, и проводит аналогию между илотами Спарты и крепостными земледельцами на Крите. Дошедшие до нашего времени Гортинские законы на Крите позволяют уточнить взаимоотношения между илотами и спартанцами.