Нанайский мальчик что это

alex_mashin

Журнал Александра Машина

Люди циничного склада ума, слыша о каждом конфликте между могущественными людьми говорят: «Договорняк». Обычно они оказываются правы. Угрозы, кошмарные предсказания, даже открытые боевые действия, — всего лишь инструменты торга. Да и торга может не быть, поскольку самого конфликта никогда не было — всё было решено сразу.

Война до победного конца — участь нас, лохов. Наверху всегда договариваются; по большей части вопросов давно уже договорились. Это можно считать определением элиты: элита — те, кто договариваются. «Ты меня уважаешь? Я тоже тебя уважаю. Мы с тобой уважаемые люди!».

Низам роскошь, заключающаяся в возможности договориться, недоступна сразу по нескольким причинам. Во-первых, договариваться — умение, которому нас не учат. Учат противоположному: кто всем должен и кому все должны по жизни, потому что кредитор или должник же. Во-вторых, чтобы договариваться надо уступать, а большинству уступать нечего: позади Москва. Место в голове очереди, оплачиваемая работа и тому подобные жалкие ресурсы не делятся и достаться могут только одному. Так же неразрешимы наиболее распространённые конфликты в низах — происходящие даже не за реальные ресурсы, а за доминирование.

Даже когда соревнуется десяток человек, всего двое договорившихся получают решающее преимущество, как и община, сумевшая преодолеть трагедию общин.

Договариваются за наш счёт и против нас, а следовательно, им разумнее договариваться за нашей спиной, разыгрывая для нас конфликты. Выявить борьбу нанайских мальчиков обычно можно по до смешного малым потерям или её ограниченности, когда непримиримые политические противники мило беседуют между собой на вечеринке.

Поэтому вождю, желающему сохранить верность своих последователей, не следует быть замеченным на фуршетах с теми, кого он публично вносит в расстрельные списки. А последователю не следует терпеть такие вольности в поведении вождя и слушать объяснения того, что это частная жизнь, отдельная от публичной, если он не хочет умереть в окопе, прикрывая отлёт вождя на виллу во Флориде.

Источник

jnike_07

jnike_07

Из фильма: Еврейский полицейский в варшавском гетто.

www.gazeta.ru/culture/2021/11/09/a_14184169.shtml «Министерство юстиции РФ признало экстремистским советский фильм «Тайное и явное. Цели и деяния сионистов» 1973 года. Историк Лев Симкин в разговоре с «Газетой.Ru» назвал ленту «человеконенавистнической» и рассказал, что в ней использовались постановочные кадры с принудительным участием узников Варшавского гетто.»

Но историк-то, оказывается, историк-любитель: https://rudy-ogon.livejournal.com/4035906.html «Лев Симкин, профессор права и, как он сам себя называет, историк-любитель».

«Из выводов исследования следует, что рассматриваемое видео содержит возложение ответственности на группу лиц «сионисты» за совершение действий, повлекших крайне негативные последствия, а именно: финансовая помощь фашистской Германии в подготовке ко Второй Мировой войне, жертвами которой в результате стали десятки миллионов человек», — говорится на сайте суда. Кроме того, специалист обнаружил в фильме обвинение сионистов в намерениях причинить ущерб арабам, чехам, словакам и палестинцам.»

Мне одному кажется, что «специалист» и Коми-суд забыл спросить другую сторону? Специально для них написана Конституция РФ, статья 123, пункт 3: «Судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.»

www.gazeta.ru/culture/2021/11/09/a_14184 169.shtml историк-любитель Симкин: «Во-первых, там кое-что инсценировано, но главное не это. Самое неприятное — использование кадров из другого псевдодокументального фильма «Вечный жид» (внесен в России в Федеральный список экстремистских материалов — «Газета.Ru»), который был снят в 1940 году в ведомстве Геббельса по указанию Гитлера. Там были постановочные кадры, снятые в Варшавском гетто, — и советские кинематографисты не постеснялись использовать их для борьбы с сионизмом. Несмотря на то, что там снимались люди, которые впоследствии были уничтожены. Их вынудили сняться в этих инсценировках. Сам фильм «Вечный жид» уже лет 15 считается экстремистским», — рассказал Симкин.»

Когда снимался фильм «Тайное и явное» (1973 г.), фильм «Вечный жид» не считался экстремистским. Но дело не в этом. Премьера фильма «Вечный жид» была 28 ноября 1940 г. Решение об организации Варшавского гетто было принято 16 октября 1940 года генерал-губернатором Гансом Франком. 16 ноября 1940 г. гетто было огорожено стеной. Так что врет историк-любитель, кадры снимались до появления стены в Варшавском гетто, как минимум, а то и самого гетто в целом. Мало того, с 23 августа 1939 г. СССР и Германия руководствовались договором о ненападении.

www.gazeta.ru/culture/2021/11/09/a_14184 169.shtml Историк-любитель говорит: «Фильм является действительно антисемитским — в то время говорили «антисионистским», но фактически под сионизмом имели в виду просто евреев. И никто не говорил, что сионизм — это всего-навсего стремление к переселению людей на историческую родину, не более того. А тогда сионизм фактически приравнивался к фашизму, — объяснил эксперт. — Этот фильм является человеконенавистническим, и ничего, кроме плохого, сказать о нем не могу. Однозначно нет сомнений в том, что распространение этого видео может повлечь разжигание ненависти к представителям еврейского народа».

Между прочим тогда «сионизм фактически приравнивался к фашизму» на уровне ООН. Если историк-любитель этого не знал. Была даже такая резолюция генеральной ассамблеи ООН № 3379.

Источник

«Нанайские мальчики» на войне и на эстраде

В проекте «Такие малые народы» мы рассказываем об исторических судьбах и современных проблемах аборигенов Сибири.

«Борьба нанайских мальчиков» – знаменитый хореографический номер Александра Матуса-Марчука – к нанайцам не имеет никакого отношения (как и анекдоты о чукчах – к реальным чукчам). Этнографические штудии – сфера узкопрофессионального интереса, трилогия «Амур широкий» главного нанайского писателя Григория Ходжера (1929–2006) давно не переиздаётся. Большинству жителей России сегодня мало что известно о нанайцах – разве что мы все используем нанайское слово «кета», означающее просто «рыба». Тем не менее у этого небольшого народа (нанайцев насчитывается около 12 тысяч человек, большая часть обитает на Амуре; ещё около пяти тысяч – в сопредельном Китае) есть по-настоящему знаменитые представители.

Таёжник Одзял: первобытный коммунист

Нанайца (по-старому – «гольда») по имени Дэрчу из рода Одзял прославил исследователь Дальнего Востока Владимир Арсеньев (1872–1930), выведя его в своих книгах как Дерсу Узала. В этом собирательном образе сошлись черты нескольких арсеньевских проводников из числа «инородцев», но основной прототип – именно Дэрчу, сопровождавший Владимира Клавдиевича в походах по Уссурийскому краю 1906 и 1907 гг.

Дерсу стал для Арсеньева не просто проводником и товарищем, но человеческим образцом. В отношении этого «дикаря» к природе и ближнему Арсеньев увидел этический идеал, давно утраченный городским европейцем:

«Я видел перед собой первобытного охотника, который всю свою жизнь прожил в тайге и чужд был тех пороков, которые вместе с собой несёт городская цивилизация… Этот дикарь был гораздо человеколюбивее, чем я… Раньше я думал, что эгоизм особенно свойствен дикому человеку, а чувство гуманности, человеколюбия и внимания к чужому интересу присуще только европейцам. Не ошибался ли я…»

Арсеньев называл Дерсу «первобытным коммунистом». Однажды утром он увидел, как Дерсу, покидая место стоянки, наколол дров, обернул берестой спички, отдельно завернул соль и рис и оставил всё это в охотничьем балагане. На вопрос, не собирается ли он вернуться сюда, Дерсу ответил отрицательно: «Какой-нибудь другой люди ходи… балаган найди, сухие дрова найди, спички найди, кушай найди – пропади нету!» Арсеньев был поражён: «Гольд заботился о неизвестном ему человеке, которого он никогда не увидит…»

К 1907 году у Дерсу серьёзно ослабело зрение, и он понял, что больше не сможет жить охотой. Арсеньев пригласил его жить в свою хабаровскую квартиру, но Дерсу через какие-то два месяца городской жизни всерьёз затосковал и решил уйти домой, в тайгу. «Я взял с него слово, что через месяц он вернётся обратно, и тогда мы вместе поедем на Уссури. Там я хотел устроить его на житьё у знакомых мне тазов», – пишет Арсеньев в книге «Дерсу Узала» (тазы – окитаившиеся аборигены Приморья: удэгейцы или орочи, уже почти не отличимые от местных китайцев – «манз»). Не сложилось: в марте 1908 года Дерсу был убит у железнодорожной станции Корфовской неподалёку от Хабаровска, где расположился на ночлег. Вероятно, преступник прельстился его винтовкой.

Дерсу – один из самых важных и в то же время самых непрочитанных героев русской литературы. Фигура этого человека, живущего в гармонии с собой и миром, обладающего экологическим сознанием, критически относящегося к техническому прогрессу в отсутствие прогресса нравственного, сегодня кажется ещё актуальнее, чем во времена Арсеньева.

По мотивам книг Арсеньева было снято два фильма с одним названием – «Дерсу Узала». В первой экранизации режиссёра Агаси Бабаяна (1961) заглавную роль исполнил казахский актёр Касым Жакибаев. Второе кино, отмеченное «Оскаром», снял в 1975 году Акира Куросава, пригласив на роль Дерсу тувинского актёра Максима Мунзука, а на роль Арсеньева – Юрия Соломина.

Снайпер Пассар: парень не промах

«Это природные разведчики, это лучшие лазутчики, каких можно только себе представить и какими никогда не будут наши русские крестьяне-переселенцы», – писал тот же Арсеньев о коренных народах Дальнего Востока и оказался совершенно прав: «инородцы» сыграли на фронтах Великой Отечественной особую роль. Они умели «скрадывать» зверя, маскироваться, ориентироваться на местности, часами лежать в засаде, не обращая внимания на мороз, голод, боль… Не были первыми в строевой подготовке, носили неуставную одежду из оленьих шкур (нанаец Торим Бельды даже нашил на неё погоны), брали на задания идолов… – зато показывали великолепные результаты. Что интересно, таёжные охотники (якуты, эвенки, буряты, нанайцы…), как правило, шли на фронт добровольцами.

Пожалуй, самым прославленным нанайским снайпером стал уроженец села Нижний Катар нынешнего Хабаровского края Максим Пассар. С детства охотился, в феврале 1942 года 18-летним добровольцем ушёл на фронт, воевал в Сталинграде. Общий подтверждённый счёт – 237 уничтоженных солдат и офицеров противника. Немецкое командование назначило за его голову награду – 100 тысяч рейхсмарок. Поэт Евгений Долматовский написал «Песню о Максиме Пассаре», в которой были такие строки:

В январе 1943 года в бою у Песчанки под Сталинградом Пассар уничтожил расчёты двух станковых пулемётов, чем обеспечил успех атаки, в которой погиб. В 2010 году посмертно удостоен звания Героя России.

Пассар был далеко не единственным героем-нанайцем. На счету его земляка и друга Захара Киле – 176 врагов и тактическое новшество: он наладил взаимодействие снайперов с миномётчиками и артиллеристами. Скончался в 1948 году от ран. Аким Самар (1916–1942) – поэт, основоположник нанайской литературы, который перевёл на нанайский Конституцию СССР, а в 1938 году выпустил сборник «Песни нанайца», – тоже пошёл воевать добровольцем и погиб под Сталинградом. Из его последних стихов «Фашист бими-дэ пэргэдечи» («Хоть ты и фашист, получишь по заслугам»):

Кабаньим клыком стращая,

Нахально напал на нас.

Клык твой мигом раздробится

О наш советский колун.

Носом свиньи нахально копаешь

Священный наш огород.

На куски разрубленным носом

Вылетишь с нашей земли…

Ещё один фронтовик – Сулунгу Оненко (1916–1985) – стал первым нанайским учёным. В детстве он – чуть не единственный в своём роду – выжил после эпидемии оспы. Два года проучился в школе, работал в рыбацком колхозе «Красный октябрь». В начале 1930-х лингвист Валентин Аврорин (впоследствии – доктор филологических наук, член-корреспондент АН СССР) вместе со студентами-нанайцами разработал нанайскую письменность и создал букварь «Сикун покто» («Новый путь»), после чего открылись курсы ликвидаторов неграмотности среди взрослых нанайцев, на которые направили и Сулунгу Оненко. По окончании курсов он заведовал клубом в национальном селе Найхин, с Акимом Самаром участвовал в издании первой нанайской газеты «Тачиочиори покто» («Учебный путь»). По направлению райкома комсомола окончил в Ленинграде Институт народов Севера, переводил на нанайский язык детскую, художественную, общественно-политическую литературу. Был призван в армию, войну встретил рядовым; дослужился до лейтенанта и замполита батареи, награждён орденом Красного Знамени, медалями «За оборону Кавказа», «За освобождение Праги», «За взятие Берлина». После войны окончил ЛГУ, в 1955 году защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Развитие словарного состава нанайского языка в советский период», работал в Институте языкознания АН СССР и Сибирском отделении Академии наук. Именно Оненко создал первый большой нанайско-русский словарь, под редакцией профессора Аврорина.

Певец Бельды: юнга огненных рейсов

Эстрадный артист Николай (Кола́) Иванович Бельды появился на свет в Нанайском районе Дальневосточного края в 1929 году. Рано осиротел, воспитывался в интернате. В 1943 году, приписав себе два лишних года, попал в юнги Тихоокеанского флота. В августе 1945 года участвовал в боевых действиях против Японии. Тральщик, на котором служил Бельды, обеспечивал высадку советского десанта в северокорейские порты. За время войны Кола́ получил несколько наград, в том числе «морскую» – орден Нахимова.

Петь начал в ансамбле песни и пляски Тихоокеанского флота, позже окончил Саратовскую консерваторию, совмещая учёбу с работой на станкостроительном заводе. Работал в Москонцерте, в 1960 году стал лауреатом Всероссийского конкурса артистов эстрады, с чего началась его слава.

Среди наиболее известных песен, исполнявшихся Бельды, – «Увезу тебя я в тундру», «Чукча в чуме ждёт рассвета», «А олени лучше!»

Нанаец Бельды на эстраде «отвечал» за все коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока: героями его песен выступали чукчи, юкагиры, ненцы, ханты, коми, якуты… Неудивительно, что среди его регалий – звания заслуженного артиста Якутской и Бурятской АССР. Бельды был в числе претендентов на заглавную роль в фильме Куросавы «Дерсу Узала», но в итоге она досталась тувинцу Мунзуку, который, подобно Бельды на эстраде, отвечал в кино едва ли не за все коренные народы Советского Союза, играя то эвенков, то удэгейцев.

В 1990 году Кола Бельды перебрался из Москвы ближе к родным местам – в Хабаровск, в третий раз женился, вскоре у него родилась дочь, но позднее счастье оказалось коротким: уже в 1993-м знаменитый певец скончался. Именем Кола Бельды названы улица в Хабаровске и теплоход Амурского речного пароходства.

Источник