на каком языке говорят пилоты

Заоблачные разговоры: английский язык для диспетчеров и пилотов

«Время к полудню, на земле много самолетов, ожидающих разрешение на взлет.

Пилот: Вышка, это Lufthansa 789. Есть для нас хорошие новости?

Диспетчер: Да. У меня скоро день рождения…»

Предположим, Вы отлично знаете английский язык – можете поговорить, читаете журналы и смотрите фильмы. Но не факт, что Ваших знаний достаточно, чтобы общаться… в небе.

Диспетчеры и пилоты тоже общаются на английском, но попробуйте послушать в реальном времени, например, аэропорт Амстердама – для непосвященных это полная абракадабра! И Вы понимаете, что ничего не понимаете! А так гордились своим уровнем английского…

А все потому, что авиадиспетчеры и пилоты используют специальные фразы для общения. И авиадиспетчеру (air traffic controller), например, необходим минимум четвертый уровень знания английского из шести существующих (по шкале ICAO). Ведь в авиации коммуникация – это все! Без преувеличения. И специальные общепринятые фразы признаны облегчить общение, ведь английский далеко не у всех родной.

Не забывайте, что все переговоры проходят по радиосвязи, поэтому крайне важны: сбалансированный темп речи, громкость и четкость в произношении.

Согласно исследованию Air-Ground Communication Safety Study: Causes and Recommendations, проведенного Dutch National Laboratory (NPL), в общении по радиосвязи чаще всего встречались проблемы, связанные с:

А теперь представьте на минуточку, что все пытались бы передать информацию быстро, своевременно и своими словами… Представили? А теперь познакомьтесь с некоторыми секретными фразами воздушных профи. Итак, разбираем, что говорит пилот.

Пилот: Lufthansa 789, wilco

Значение. Каждое сообщение обязательно должно начинаться или заканчиваться позывным, чтобы человек на другом конце знал, с кем он общается. Для этого правила нет исключений. Диспетчер всегда начинает сообщение с позывного, затем озвучивает инструкции. А пилот либо начинает свое сообщение с позывного, либо заканчивает им.

Пилот: Lufthansa 789, say again!

Значение. Несмотря на установленные фразы и множество стандартизированных процедур, встречаются ситуации, когда пилоты не уверенны, что имел в виду диспетчер.

В таком случае есть только один ответ – два волшебных слова (не то, что Вы подумали): say again (повторите ваше последнее сообщение). Это основное правило во избежание недопонимания, которое может закончиться катастрофой. (Кстати, было бы неплохо выучить эти два слова и для повседневной жизни).

Пилот: Lufthansa 789, mayday, mayday, mayday!

Значение. Если не просто нужна помощь, а очень-очень и немедленно нужна – самолет и пассажиры в опасности. Пилот судна может передать сигнал бедствия, произнеся “mayday”. Или выставить код (squawk code) на панели управления ответчиком.

Если Вы не поняли предыдущее предложение – не расстраивайтесь. Достаточно знать, что пилот выставляет код 7700 при аварии или другой внештатной ситуации на борту и 7500 при захвате самолета. Так что летайте спокойно.

Пилот: Lufthansa 789, pan-pan, pan-pan, pan-pan!

Значение. Да, бывают и просто так себе срочные сообщения – касаются безопасности воздушного судна. Например, кончается бензин или отказал всего один двигатель, например, у Boeing B-52 (бомбардировщик-ракетоносец, у которого 8 двигателей).

Далее пилот сообщает подробности, включая продолжительность полета по запасу горючего, количество пассажиров на борту, местоположение, скорость и курс полета, намерения пилота (актуально и в предыдущем случае с “mayday”).

Пилот: Proceeding direct Alpha, November, Echo, Kilo, India, Lufthansa 789

Значение. В авиации используется фонетический алфавит НАТО, если что-то необходимо произнести по буквам в процессе радиообмена. В данном случае пилот озвучивал расшифровку ANEKI. Вот как шифруются и произносятся буквы.

Еще несколько фраз из общения между пилотом и авиадиспетчером.

И, напоследок. Чтобы Вы осознали, насколько сложный язык используется в авиации, попробуйте пройти небольшой тест. В нем Вас просят выбрать вариант правильного ответа пилота на сообщение диспетчера.

Если тест привел Вас в ступор, то сразу переходите к правильным ответам.

Вас заинтересовала тема? Предлагаем почитать онлайн журнал Международной федерации ассоциаций диспетчеров воздушного движения (IFATCA) – The Controller или примерить роль диспетчера, пилота в виртуальной авиации. Только для начала не забудьте пройти курс английского для пилотов и авиадиспетчеров.

Спасибо, что читаете наш блог! Sierra, Echo, Echo, Yankee, Oscar, Uniform!

Источник

Язык неба: пилот самолета рассказывает об аэрском — особом авиационном английском

Newочём

T&P совместно с пабликом Newочем открывают рубрику, в которой еженедельно будут публиковаться переводы отрывков статей англоязычных изданий о науке, культуре, интересных феноменах и социальных тенденциях. В первом выпуске — монолог пилота British Airways Марка Ванхонакера с сайта Aeon об особенном бортовом языке, на котором говорят самолеты и люди, которые ими управляют.

Пристегнутый ремнем к креслу позади седого капитана, я был ошеломлен панорамой Северного моря и устья Темзы, а затем и самого Лондона, раскинувшегося внизу с его миниатюрными зданиями, которые казались еще более чудесными после стольких часов полета над сибирскими лесами и тундрой. Когда мы снижались и пролетали над cобором Святого Павла, мостами и парками, я не мог не думать о том, что этот современный Лондон вырос на месте куда более древнего и мы прибываем в него прямиком из Токио, спускаясь с неба.

Я влюбился в то, что увидел с борта самолета в тот день. Но не меньше меня поразили четкие и монументальные технические термины, услышанные мной из выглядящей дорого шумоизолирующей гарнитуры, которую мне вручили члены экипажа. Пилоты говорили о «курсовых радиомаяках», «глиссадах» и «эталонной скорости плюс пять» (как я позднее узнал, речь шла о стандартной скорости касания). Используя едва понятные мне слова, они связывались по радио с немногословными ребятами с позывными «Maastricht Control», «London Centre» и грозно звучащим «Heathrow Director». Сам самолет начал разговаривать вслух, когда мы приблизились к земле: он объявил высоту, а затем ни с того ни с сего потребовал отрывистым голосом: «DECIDE» — РЕШАЙТЕ. Я решил, что стану пилотом. Так спустя несколько лет после того, как я впервые услышал язык неба, я сам стал тем, кто слушает оживленную частоту Хитроу в ожидании паузы, в которую можно вклиниться и запросить у диспетчера разрешение на запуск двигателей.

Создается впечатление, будто весь мир куда-то летит

Заметная особенность аэрского — большое влияние, оказанное на него мореходными терминами. Возьмите правый и левый борт; корму и нос; палубу; судовой журнал; капитана и его первого помощника; шпангоуты, трюм/багажное отделение (Hold в английском обозначает как трюм, так и багажное отделение пассажирского самолета. — Прим. Newочем) и камбуз; руль и штурвал; спутный след, узлы как мера скорости, даже волны, а точнее орографические горные волны — потоки воздуха вокруг складок местности, способные вызывать турбулентность. И, конечно же, само слово аэронавтика.

Несмотря на все свои прелести, профессия авиапилота лишена давних традиций, и мне нравится, что авиация позаимствовала изрядную часть своей терминологии (и летную униформу) у более богатого на традиции сообщества мореплавателей. Мысль об огромном лингвистическом долге неба перед морем — приятное размышление, которым я занимаю себя, пролетая за штурвалом 747-го над открытым океаном и разглядывая одинокое судно, плывущее через бескрайнюю синеву внизу, или когда мы приближаемся к аэропорту, расположенному рядом с крупным морским портом, например в Сингапуре, Ванкувере, Бостоне и многих других городах, видим грузовые корабли и танкеры, а иногда и круизные лайнеры, ожидающие швартовки.

Марк Ванхонакер в кабине пилота Фото: © Greg Funnell

Еще одна характерная особенность аэрского — сильное сходство с английским. Огромная скорость реактивного самолета позволяет нам пересекать границы с той же легкостью, с которой я перелистывал страницы атласа, будучи подростком. Представьте самолет, летящий из Лондона в Бангкок. Пилоты сначала общаются с диспетчерами в Великобритании, но спустя буквально несколько минут после взлета британские авиадиспетчеры передают их бельгийским или голландским коллегам, которые, в свою очередь, сдают смену чешским, венгерским, румынским, турецким, иранским и так далее. Во время полета пилоты слушают не только диспетчеров на земле, но и других пилотов — тайцев, возвращающихся домой из Парижа, или русских пилотов, держащих курс на Мальдивы. В воздухе встречается практически любая комбинация порта отправления, места назначения, национальной принадлежности судна и членов экипажа. Создается впечатление, будто весь мир куда-то летит.

Сложно представить систему, которая сильнее нуждается в общем языке. Такой язык — английский (и произошедший от него аэрский). Когда венесуэльский пилот связывается с диспетчером аэропорта Нью-Йорка, или когда пилот из Бруклина говорит с диспетчером в Каракасе, все это происходит по-английски. Было очень занимательно впервые прилететь в Токио и слушать диалог пилота-японца с японским диспетчером на сильно исковерканном акцентом английском. Эта стандартизация диктуется глобализацией и высокими скоростями.

Есть и исключения — места, где диспетчеры могут говорить с местными пилотами на общем для них родном языке. Такое часто случается, к примеру, во Франции, когда пилот-француз заходит в родное воздушное пространство. Подобное происходит и когда проделавшие долгий путь французские пилоты пересекают воздушную границу административного пространства Канады, называемого Монреалем. Но каждый пилот международных авиалиний не только говорит по-английски, он делает это постоянно. Мне нравится слово атмосфера, ведь мы так редко задумываемся о том, что воздух — это сфера, обволакивающая сферу поменьше — мир земли и воды. Точно так же сфера английского языка оплетает планету как воздух, а ведь вместо нее могла быть Вавилонская диспетчерская башня. Кабины самолетов, производимые компаниями Boeing и Airbus, имеют подписи также на английском либо англоязычные аббревиатуры. Это касается всех самолетов, собранных в Рентоне штата Вашингтон, французской Тулузе, в Тяньцзине в Китае, независимо от национальности заказчика.

Каждый Boeing или Airbus продается вместе с целой библиотекой технических инструкций. Все они тоже написаны на английском (это особенно примечательно, учитывая, что штаб-квартира Airbus расположена во Франции). Редкие авиакомпании переводят такие инструкции: это недешевая затея и к тому же бесконечная, так как они часто уточняются и дополняются. Многие компании используют оригинальные английские инструкции, даже если для большей части их пилотов (если не для всех) английский не является родным языком. Это применимо и для карты контрольных проверок, которой пилоты руководствуются в ходе ключевых фаз полета. Эти карты — ламинированные листы бумаги, а в последнее время все чаще экраны на приборной панели — простой, но крайне важный элемент обеспечения безопасности полетов (подробнее об этом можно прочитать в статье «The Checklist» (2007) Атула Гаванде, опубликованной в The New Yorker). Немецкие или японские пилоты будут обсуждать свой ланч или погоду за бортом на немецком или японском, но когда придет время, к примеру, для сверки с карточкой безопасности «После взлета», они быстро и незаметно переключатся на английский (это описывается в «Экологии языковых практик в мировом опыте работы экипажа воздушных судов», захватывающем документе, рассказывающем о том, как японские экипажи смешивают японский и английский в кабине пилотов).

Также важно отметить, что Boeing и Airbus пользуются разными диалектами аэрского. Например, на их самолетах есть система, которая служит неким подвидом круиз-контроля (хоть это и не точная аналогия). На «Боингах» она называется autothrottle, а на «Аэробусах» — autothrust. Обозначение позиции полностью поднятых закрылков — плоскостей, которые выпускаются из крыла при взлете и посадке — up на «Боингах», но zero на «Аэробусах». Для пилотов, которые учатся управлению новым самолетом, запоминание этих различий в диалектах может стать одной из самых сложных задач.

Мое любимое оповещение — это то самое «DECIDE», впервые услышанное мною во время того судьбоносного перелета из Лондона в Токио, когда я был наивным гостем пилотской кабины. Это оповещение произносится женским голосом с британским акцентом (на 747-х, которые я пилотирую) на высоте принятия решения, когда мы должны либо установить визуальный контакт с полосой, либо уйти на следующий заход. «РЕШАЙТЕ», — требует машина, и этот инструмент принятия решений пришелся бы кстати в крупных корпораций или научных учреждениях. Консультанты по карьере тоже оценили бы подобный инструмент: он определенно сработал в отношении меня.

Аэрский больше всего отличается от английского, когда звучит в радиоэфире. Краткость здесь первостепенна, так как за раз говорить может только один человек (если одновременно говорят двое, то невозможно различить слова ни одного из них). Ясность смысла сообщения не менее важна по очевидным причинам, дикция и четкость произношения важны ничуть не меньше, так как английский зачастую — не родной язык и для говорящего, и для принимающего сообщение, а качество связи не всегда идеально. И самое главное: в радиопередаче невозможно заранее знать, кто говорит и к кому он обращается, поскольку нет визуального контакта, а диспетчер обращается ко множеству пилотов, ни одного из которых вы не можете видеть. Это похоже на вроде той, которая мне знакома по предыдущей работе в управленческом консалтинге, только здесь люди постоянно присоединяются и отключаются, а также пролетают мимо друг друга на скорости в сотни миль в час.

Мы эволюционно не приспособлены к подобной языковой среде, так что вместо нас эволюционировал аэрский (как и радиосвязь в других сферах и областях). Одна из таких адаптаций — использование позывных, уникальных «имен», позволяющих идентифицировать тот или иной борт. Позывной, как правило, является сочетанием названия авиакомпании, которой принадлежит самолет, и номера рейса. В British Airways, где я работаю, позывные обычно начинаются со Speedbird; другие примеры круто звучащих позывных — это Ice Air, используемый Icelandair и Reach — позывной рейсов Транспортного командования армии США. «Лондон-контроль, доброе утро, Speedbird 117, эшелон 340», — вот что я бы сказал лондонскому диспетчеру, впервые связываясь с ним как пилот 117 рейса British Airways, летящего на высоте около 34 тысяч футов. У диспетчеров тоже своего рода позывные. Они, как правило, имеют географическую привязку — вроде London Control. Мои любимые SoCal (Южная Калифорния) Approach регулируют движение самолетов, направляющихся в ; диспетчеры Atlantico контролируют здоровенный кусок центрального и южного Атлантического океана; и Heathrow Director — остроглазые британцы, заботливо сопровождающие на посадку рейсы, прибывающие в самый загруженный аэропорт Европы. Другие частоты, например предназначенные для обслуживания, тоже имеют свои позывные. Контора, которая занимается бортовыми инструкциями и документацией внутри British Airways, имеет позывной Speedbird Library, и это все еще вызывает у меня улыбку, поскольку на другом конце линии в типичном оксфордском библиотечном зале как будто сидит архивный работник в твидовом костюме и старательно сортирует бумажные документы, скопившиеся за большую историю авиакомпании.

Другая определяющая (и упрощающая) аэрский язык особенность — его малый словарный запас. На самом деле, помимо позывных и номеров, в нем едва ли наберется несколько десятков слов, повседневно использующихся в воздушном радиосообщении. И даже эти несколько десятков подчиняются правилам, которые регулируют их использование и произношение и избавляют язык от недостатков, присущих повседневному английскому. К примеру, у нас есть инструкция, обязывающая произносить three как «TREE» и nine как «NINER», а 25 тысяч как «two five thousand» («TOO FIFE TOUSAND», если быть совсем точным), а не «twenty-five thousand», потому что опыт показывает, что у таких модифицированных форм меньше шансов быть неверно услышанными. Или, когда диспетчер знает, что вы ожидаете возможности вставить слово, он не скажет: «Ну, вперед» (go ahead. — Прим. Newочем), потому что это может выглядеть как одобрение в ответ на вопрос, которого он не услышал. Вместо этого он скажет: «Передавайте ваше сообщение».

Наше общение практически исключительно информативно. В этой системе нет места для социального аспекта, потому что он отнимал бы драгоценное время, а в худшем случае — мог бы внести сумятицу. «Чрезмерного использования благодарностей следует по возможности избегать», — предупреждают наши суровые инструкции. Вы можете послушать эфир некоторых радиочастот онлайн, хотя большая часть сообщений будет содержать термины и нюансы, которые не будут понятны человеку, не знающему этого языка. «Опустите эшелон до 100, затем уменьшите минимальный зазор»; «Настройте радиомаяк на вправо, затем установите угол глиссады планирования»; «Проверьте 63 север 40 запад 1830 эшелон 340 прогноз 64 север 50 запад 19 сотен CLAVY следующий». Это примеры из моих недавних полетов, которые я бы ни за что не понял в подростковом возрасте, хоть и увлекался самолетами и читал о них все, что попадало под руку.

Аэрский также отличается теплым отношением к сокращениям и аббревиатурам. Огромные таблицы этих сокращений предваряют многие инструкции, и изучать их — это (очень-очень гиковское) удовольствие. ASDA — это Accelerate Stop Distance Available (доступная дистанция прерванного взлета), важная характеристика взлетно-посадочной полосы. BKN — это разрыв (не в самолете, а в облаках). BOBCAT — это не рысь, как вы могли подумать, а Bay of Bengal Cooperative Air Traffic Flow Management System (Система контроля перемещения воздушных судов над Бенгальским заливом), контролирующая, например, рейсы, летящие из Сингапура в Европу. CM — к счастью, всего лишь сантиметры. LTGCW — это Lightning Cloud-to-Water (Молния между облаком и поверхностью воды), в противовес другим разновидностям, таким как Cloud-to-Ground, Cloud-to-Air or Cloud-to-Cloud (облако-земля, облако-воздух или облако-облако). MALS — это Medium Intensity Approach Lighting System (посадочные огни средней интенсивности), не путать с MALSR — Medium Intensity Approach Lighting System with Runway Alignment Indicator Lights (индикаторные огни входа в створ взлетно-посадочной полосы средней интенсивности). OCC — это Occulting (проблесковый [маячок]), а не оккультный, как вы могли подумать. SNBNK — это Snowbank (s) (сугроб), созданный снегоуборочными машинами. UP — это Unidentified Precipitation (неопознанные осадки) — быть может, коты и собаки (речь об устаревшей английской поговорке «It rains cats and dogs», обозначающей проливной дождь. — Прим. Newочем) или сера (а это отсылка к ветхозаветной сцене уничтожения Содома и Гоморры с дождем из серы и пламени. — Прим. Newочем)?

Хоть аэрский и имеет преимущественно английские корни, горстка стандартных метеорологических сокращений пришла в него из французского (как и слова fuselage и aileron, разумеется). BR — это туман (brouillard), GR — град (grêle); HN — это от заката до рассвета (horaire de nuit). MI — разреженный (от французского mince), а BC — это участки тумана (от bancs). Я пользовался некоторыми из них годами и ни разу не задумывался, откуда эти аббревиатуры произошли, пока не изучил этот вопрос для своей книги.

Лишь немногим меньшее удовольствие для гика — поразительная точность определений, которые дает аэрский обычным, повседневным словам. Эти определения содержатся в объемных соответствующих разделах наших инструкций. К счастью, определение точности в них тоже есть: «Степень сходства между рассчитанной или измеренной величиной и ее истинным значением». Воздух — это «смесь газов, составляющих атмосферу». А летательный аппарат? Что ж, это «любой механизм, способный удерживаться в атмосфере за счет любых взаимодействий с воздухом, отличных от взаимодействия воздуха с земной поверхностью». В индустрии, связанной с полетами в небе, ангелы — это «эхо, вызываемое физическими феноменами, не различимыми невооруженным глазом, (…) иногда приписываемые насекомым или птицам, пролетающим сквозь луч радара». Песчаная буря звучит довольно просто, но пробовали ли вы когда-нибудь дать ей определение? Как насчет «тип литометеора, образовавшегося из песка, локально поднятого с поверхности и распространенного в форме облаков или завесы»? Сухой снег «может переноситься ветром, а будучи сжатым в руках — развалиться обратно», в то время как мокрый снег «если его скомковать, слипнется и сформирует снежок; удельный вес: от 0,35, но не больше 0,5». Рельеф — штука важная, но настолько очевидная, что я никогда не задумывался о том, чтобы дать ему определение: «Непрерывная поверхность, которая может быть голой землей, вершинами деревьев или чем-то средним, также известная как первичная отражающая поверхность».

Когда северное сияние освещает небо, из каждой кабины можно слышать голос пилота, говорящего по радио: «В подобную ночь наша работа не так уж плоха, правда?»

Прежде чем стать пилотом и писателем, я был подростком, чьими увлечениями, помимо самолетов, было изучение словарей, энциклопедий и атласов, а также отрывков текста на языках, которые я не то что не знал, а даже не слышал об их существовании и просто рассматривал. Когда мне было уже под 30 и я начал осваивать профессию пилота, то был счастлив обнаружить, каким увлекательным может быть небо для человека, который любит слова.

Существует также частота, на которой пилоты разговаривают друг с другом, как правило находясь над открытым океаном. Официально это «Канал связи воздух — воздух», но неформально мы называем эту частоту «чатом». Частоту легко запомнить — 123,45 МГц. Мы обычно используем ее для обмена сообщениями о зонах турбулентности и прочей оперативной информацией. Но иногда она и вправду используется для болтовни. Изредка, когда северное сияние освещает небо или очередной метеор промелькнет над нами, из каждой кабины можно слышать голос пилота, говорящего по радио: «В подобную ночь наша работа не так уж плоха, правда?».Я иногда думаю, что где-то должна существовать аббревиатура для этого чувства. Но потом я поднимаю взгляд от приборов, вглядываюсь в звездную ночь и радуюсь, что такой аббревиатуры не существует.

Источник

Пилоты-полиглоты. На каких языках говорят гонщики Ф1?

У гонщиков – кочевой образ жизни. По сути, сама профессия требует от них знания нескольких языков. На каких же языках могут изъясняться пилоты, выступающие в Формуле 1?

Знание английского в современной Ф1 – условие такое же обязательное, как умение общаться с рулем и педалями. Английский – основной язык в подавляющем большинстве коллективов, и без него даже пробиться в чемпионат невозможно.

Половина гонщиков, которые сейчас выступают в Больших Призах, знают еще и итальянский – что может показаться удивительным, при учете того, что в Ф1 нет ни одного итальянца. Тем не менее, это «язык международного картинга» – и практически все, кто прошел через сильнейшие картинговые соревнования, так или иначе учили итальянский. Впрочем, есть и те, которые говорят лишь на одном-единственном языке. Нетрудно догадаться, что это представители Соединенного Королевства.

Итак, на каких же языках говорят гонщики команд Формулы 1?

Mercedes

Нико Росберг 5:1 Льюис Хэмилтон

Нико – лидер Формулы 1, если говорить о знании языков. Росберг-младший – человек мира. Родился в Германии, затем переехал с отцом на Ибицу, а в школу ходил уже в Монако. Говорит Нико на немецком, английском, французском, итальянском – все эти языки он знает в совершенстве.

Испанский Росберг знает чуточку хуже, но всё же достаточно хорошо, чтобы давать на нем интервью. Этот язык Нико начал учить уже в зрелом возрасте. На родном языке своего отца – финском – Росберг не говорит и учить его даже не пытается.

Льюис, напротив, в числе аутсайдеров. Действующий чемпион знает только английский.

Ferrari

Себастьян Феттель 3:2 Кими Райкконен

В случае с Себастьяном определить точное число сложно. В совершенстве он владеет только немецким и английским, но его итальянский сейчас уже очень хорош. Себ начал учить его еще в Toro Rosso, а в Ferrari прогрессирует ежедневно.

Немец – самый настоящий командный игрок, и прилагает максимум усилий в изучении родного языка механиков Скудерии. Кроме того, Феттель в школе учил французский, и знает его неплохо – впрочем, недостаточно, чтобы поддержать сложный диалог или согласиться на интервью.

Особые отношения у Себа с финским. Правда, Кими Райкконен тут совсем ни при чем. Феттель уже много лет работает с финскими тренерами по физподготовке. Сначала это был Томми Пярмякоски, затем Хейкки Хуовинен и Антти Контчас. Знаний Феттеля достаточно, чтобы постоянно баловать журналистов канала MTV3, транслирующего Ф1.

Вечером после завоевания своего первого титула в Абу-Даби Себ без единой грамматической ошибки произнес речь на полминуты – заявив, что почти считает себя финном, и потребовав приглашение на День Независимости. Как-то раз немец даже исполнил финским журналистам популярную в 70-х шуточную песню «Pylly vasten pyllyä pump pump», – с которой Финляндия в 1976 году заявилась на Евровидение и заняла 11-е место.

Откуда у Себа такие познания, сказать сложно, но они точно помогут ему, если немец отправится в бар с напарником по команде, так как примерный перевод упомянутой песни звучит примерно так: «Задница против задницы, давай бум-бум». Если перейти от частностей к полной картине, то можно констатировать: поддержать легкий диалог на финском Феттель точно может. По крайней мере, он может сказать на языке страны Суоми хоть что-нибудь, в отличие от сына первого в истории Ф1 финского чемпиона.

Кими говорит только на финском и английском. Немного понимает Райкконен и немецкий. Как рассказывают в Sauber, в составе которой он дебютировал в Ф1, «когда весело», Кими даже может что-то сказать. В общем, в баре напарники по Ferrari точно найдут общий язык, даже если решат не прибегать к помощи английского.

Williams

Фелипе Масса 3:2 Валттери Боттас

Валттери говорит только на финском и английском.

Фелипе – обладатель итальянского паспорта, а потому, помимо португальского и английского, свободно разговаривает еще и на итальянском. Испанский Фелипе тоже понимает, но сказать, что говорит на нем свободно, всё же нельзя.

Red Bull Racing

Даниил Квят 4:2 Даниэль Риккардо

Даниил – один из главных полиглотов в Ф1. Помимо родного русского, Квят отлично владеет английским и итальянским, так как фактически с 12 лет жил в Риме, куда перебрался, чтобы участвовать в европейских картинговых соревнованиях. Свободно говорит россиянин и на испанском, а кроме того достаточно неплохо понимает финский. Этот язык Квят начал учить во время выступлений за Koiranen в Формуле Renault 2.0, а теперь закрепляет в общении с собственным тренером Пюру.

Даниэль, как выходец из семьи иммигрировавших в Австралию итальянцев, знает два языка – но в итальянском всё же делает ошибки. Для того, чтобы поддержать даже сложный диалог или дать интервью, знаний достаточно, но его напарник, к примеру, знает итальянский лучше.

Force India

Нико Хюлькенберг 3:2 Серхио Перес

Нико говорит на родном немецком и, само собой, на английском – но при этом почти идеально знает и голландский. Хюлькенберг родился в городке Эммерих-на-Рейне, что на самой границе с Нидерландами. У населенного пункта даже есть голландский вариант названия Эммерик, а карьера самого Нико в картинге начиналась по ту сторону границы – все ближайшие треки были в соседнем государстве. Проводя время на них, юный Халк и выучил язык.

Серхио, помимо испанского и английского, свободно не говорит ни на одном другом языке. Перес понимает португальский, а когда жил в Германии – в начале европейской части своей карьеры – пытался учить и немецкий. Правда, из этой затеи ничего не вышло.

Lotus

Ромен Грожан 3:3 Пастор Мальдонадо

Пастор говорит на трех языках. Помимо испанского и английского, это итальянский – как и многие другие пилоты, Мальдонадо перебрался на Аппенины, будучи совсем молодым. Пастор выступал в итальянском картинге, затем выиграл титул в GP2 с итальянской командой, а сейчас не только живет в Италии со своей семьей, но и называет эту страну второй родиной.

Ромен говорит, что «официально» знает только английский и французский, но на самом деле на немецком он говорит тоже свободно и без ошибок, помня даже – в отличие от многих резидентов Германии – про артикли. Не надо забывать, что по паспорту он всё-таки швейцарец. В данный момент Грожан учит и итальянский. «Просто так – потому что интересно», – объясняет он.

Toro Rosso

Макс Ферстаппен 3:3 Карлос Сайнс

Макс – кроме родного голландского и международного английского – знает еще и немецкий. «Я живу рядом с границей Германии да и вообще часто приезжаю туда. Язык просто подобрался сам собой», – объясняет Ферстаппен-младший.

Карлос знает английский со школы – именно на нем он проходил обучение. Итальянский Сайнс выучил во время занятий картингом, а в Toro Rosso закрепил. Про испанский объяснять ничего не надо.

Sauber

Фелипе Наср 3:2 Маркус Эрикссон

Маркус говорит только на шведском и английском и совсем немного понимает немецкий. Говорить на нем, правда, пока стесняется. Впрочем, у Эрикссона есть контракт с Sauber и на следующий год, так что подучить родной для швейцарского коллектива язык у него возможность есть.

Фелипе говорит на трех языках: португальском, английском и итальянском. Последний он выучил, перебравшись в Европу в начале карьеры – выступая за коллектив Eurointernational. В итальянских командах редко утруждают себя изучением иностранных языков.

McLaren

Фернандо Алонсо 4:1 Дженсон Баттон

Фернандо, помимо испанского и английского, свободно изъясняется еще и на итальянском – за пять лет в Ferrari Алонсо довел его до идеального состояния. Чуть хуже французский Фернандо, но – хоть и с грамматическими ошибками – двукратный чемпион способен дать на нем интервью. Язык Дюма испанец учил в школе. Несколько слов Фернандо знает и на русском, а считать, поговаривают, может вообще на всех языках мира.

Дженсон говорит свободно только на английском, но постепенно прибавляет и в японском – родном языке своей супруги.

Manor

Роберто Мери 3:1 Уилл Стивенс

Уилл хотя бы чем-то похож на Льюиса Хэмилтона – он тоже пилот Ф1, который говорит только на английском.

Роберто владеет испанским, английским, итальянским и еще немного французским – правда, хуже, чем тремя остальными.

Источник