на каком языке писал низами гянджеви
На каком языке писал низами гянджеви
ПРОИСХОЖДЕНИЕ НИЗАМИ ГЕНДЖЕВИ ПО ЗАБИТУ РИЗВАНОВУ(лезгинский поэт,прозаик)
Многочисленные средневековые тезкиры (записи), различного рода антологии, составленные после смерти Низами Гянджеви не осветили полностью все детали его биографии. Они дают лишь характеристику его творчества. Немало сил приложили современные исследователи истории литературы, чтобы выяснить национальную принадлежность Низами, но и по сей День не удалось выработать мало-мальски достоверную версию.
Низами писал на персидском языке, ибо этот язык в его время был широко распространён на Востоке. Описание своей жизни поэт не оставил. Скудные данные, которыми пользуются учёные извлекаются из его произведений.
Сведения о некоторых деталях биографии Низами можно найти в произведениях таких писателей и учёных как Доулат-шах Самарканди («Хроника»), Раванди («Рахас ас-Судур»), Ауфи («Лубал албаб»), Якут («Географический словарь»), ал-Казвини («Асар ал-билад»), Хамдуллах («Тарихи-Гузида»), Джа-ми («Бахаристан»), Таги Куфи («Хуласат ал-ашар»), Амин («Хафт иклим»), Лютф Али-бек («Атеш-кадэ») и другие.
Этот весьма неполный перечень авторов, свидетельствует о том, что учёными труд приложен не малый. И всё же, к какому итогу они пришли сегодня?
Полное имя поэта в разных трудах представлено по-разному. Например, в книге Ф. Кочарли «Литература азербайджанских тюрков» значится имя: шейх Абу-Мухаммед Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд Низами. М. Тербият в книге «Данишманди-Азербайджан» приводит другой вариант этого имени: Низами Абу-Мухаммед Низамаддин Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд Гянджеви В предисловии к книге Низами Гянджеви «Лейли и Меджнун», выпущенной в 1956 году московским Гослитиздатом А. Рустамов утверждает, что настоящее имя поэта звучит как: Ильяс сын Юсуфа сына Муаяда. А. Бакиханов в книге «Гюлпстан-Ирэм» пишет, что поэта звали — Абу-Мухаммед Низаыаддин Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд.
На мой же взгляд достоверно только то имя поэта, которое указано на его надгробной плите, а именно: «Это — гробница
светлейшего шейха Низамаддина Маула Абу-Мухаммеда ибн Ильяса ибн Юсуфа ибн Зеки».
Из приведённых примеров видно, что перед именем Ильяс трижды встречается Абу-Мухаммед, дважды Абу-Мухаммед Низамаддин, четырежды — Муайяд и дважды — Зеки. Кто же такие Абу-Мухаммед, Абу-Мухаммед Низамаддин, Муайяд и Зеки. Пока что убедительного ответа на этот вопрос не существует.
Одним из спорных деталей биографии Низами Гянджеви является место его рождения. Одни утверждают, что поэт родился в иранском городе Кум, другие говорят, что его родина — средневековый ширванский город Кум (ныне в Кахском районе Азеро. ССР). Третьи отвергают эти версии и выдвигают свои — мол Низами родился в городе Гянджа. Основная часть литературоведов ссылается на следующие строки из поэмы Низами «Искандер намэ» :
Эй. Низами, отвори клада ворота, До каких пор
будешь клад оберегать? Хотя я, как
жемчужина, потерян в Гяндже, Родина моя
— горной области город Кум.
Исходя из этого утверждается, что если поэт родился в иранском Куме, то он поэт персидский.
Ныне многие советские литературоведы отвергают обе Версии и считают, что приведённые выше стихи вставлены в поэму поэта после его смерти. Поэтому-де он родился в городе Гянджа, следовательно, является азербайджанским поэтом тюркского происхождения.
Подобные споры свидетельствуют о том, что и поныне учёными не установлено настоящее место рождения Низами Гянджеви. Не известно также кем он был по национальности.
Никто из литературоведов не отрицает, что мать Низами происходила из знатного курдского рода. Об этом свидетельствует и сам поэт в поэме «Лейли и Меджнун»:
Ведь мать моя из курдского селенья
Скончалась. Все земные поколенья
Должны пройти. Все матери умрут,
И звать её назад — напрасный труд.
Его дядю по матери звали Хаджи-Омар. Видный писатель М. Ордубади в историческом романе «Меч и перо», посвящённом жизни молодого Низами, свидетельствует о том, что трое его дядей были начальниками отрядов телохранителей халифа и происходили из курдского рода.
Дяди поэта по матери были состоятельными и влиятельными людьми, иначе Низами не смог бы получить блестящее образование и не имел бы доступа в книгохранилища знатных людей, где знакомился с уникальными древними рукописями.
Убедительным доводам А. Крымского противостоят некоторые азербайджанские литературоведы, фальсифицирующие и подтасовывающие факты. Например, А. Сафарлы и X. Юсуфов в книге «Азербайджанская литература древних и средних веков» (Баку, 1982, стр. 79) стараются доказать, что вставленный в «Искандер-намэ» стих о происхождении Низами, до них дескать толковался неправильно и что, якобы там надо читать не «курд», а «корд», то есть «герой» по-персидски. Для чего это делается, если доказано, что эти строки перу Низами не принадлежат?
Некоторые литературоведы утверждают, что Низами женился трижды и якобы первой его женой была кипчакская рабыня Афаг. Утверждают, что она якобы была подарена поэту дербентским эмиром Бейбарсом ибн Музаффаром за поэму «Сокровищница тайн». Надо отметить, что, во-первых, данная поэма
была посвящена правителю Эрзинджана, что в Малой Азии Фахратдину Бахра-шаху ибн Дауду. И лишь потом она попала в руки дербентского эмира. Во-вторых, некоторые низамиведы придерживаются мнения, что указанная поэма до адресата не дошла и лишь сельджукский историк ибн Биби утверждает, что правитель подарил поэту за эту поэму пять тысяч золотых динаров, пять коней с убранством, пять мулов и дорогое платье с самоцветами.
Неубедительно и то, что Низами, происходивший из состоятельной семьи и написавший дидактико-философскую поэму «Сокровищница тайн» мог жениться на подаренной ему рабыне, побывавшей в гареме дербентского правителя. Ни сан поэта, ни религия, ни среда, ни его окружение не позволяли Низами сделать такой сомнительный выбор.
Однако, Низами мог жениться на девушке из селения Кипчак или Гапцах — первое находится в Кахском районе Азерб-ССР, а второе в Магарамкентском районе Даг. ССР.
Теперь о якобы тюркском происхождении Низами. При этом некоторые недобросовестные исследователи аппелируют к стихам поэта из поэмы «Лейли и Меджнун».
Арабской ли, фарсидской ли фатой
украсишь прелесть новобрачной той, Но
к тюркским нравам непричастен двор,
Нам тюркский неприличен разговор.
Раз мы знатны и саном высоки,
То и в речах высоких знатоки.
Речь идёт о том, что ширван-шах, которому была посвящена поэма «Лейли и Меджнун», считал себя выходцем из среды персидской аристократии. Поэтому он убеждает поэта, что его двор не причастен к тюркским нравам и что он не может нарушить своё обещание, как это сделал некогда тюрок, султан Махмуд Газневи, который не заплатил великому Фирдоуси за поэму «Шах-намэ» ни гроша, хотя обещал невиданный доселе гонорар.
Вот почему приведённые выше стихи не могут служить доказательством тому, что Низами Гянджеви был тюрком по национальности. Он происходил из мест, где испокон веков жили лезгиноязычные народы, и поэтому, кажется, что прав всё-таки академик А. Крымский, призывавший своих коллег осторожно обращаться с фактами и ни под каким предлогом их не фальсифицировать.
Остаётся только добавить, что Низами Гянджеви ни одного слова не написал ни по-азербайджански, ни по-лезгински. Его произведения сотворены на персидском языке.
новостной сайт о событиях в курдском регионе
ежедневные новости политики, культуры и социальной жизни Курдистана
Низами Гянджеви курд и писал на курдском языке
| 4643 | 0 |
2018-03-25 Тахир Силеман
в Азербайджанскую Академию Наук
от главного редактора газеты «Дипломат»
Никто не может отрицать что Султан бек, Хосров бек, Фатали хан Хойски, Гейдар Алиев являются курдами.
Несмотря на то, что Герой социалистического труда писатель Сулейман Рахимов является курдом, что в Азербайджанской ССР и что в сегодняшней Азербайджанской Республике он преподносится как азербайджанский писатель! Продолжая этот список азербайджанскими писателями и поэтами объявляются курды – Шамо Ариф, Али Валиев, Самед Вургун, Гусеин Курдоглу, Шамиль Аскеров и другие.
Несмотря на то, что Низами Гянджеви родился и жил в курдском государстве Шеддадидов и не раз в своих произведениях указывал на свое курдское происхождение, но эти факты академия Наук и ученые низамиведы умышленно пытаются скрыть. Но время само выводит правду наружу. Курдская девушка превращается в китайскую девушку, курдский язык превращается в персидский язык, даже делаются попытки превратить язык Гянджеви в турецкий, а его сделать тюрком. Господа до каких пор вы будете скрывать правду!?
«Он себя назвал чисто турецким словом метис».
Иранская Исламская Республика выдвинула гипотезу, что Низами Гянджеви является персидским поэтом, чем вызвала переполох в Академии Наук Азербайджана и в среде азербайджанских ученых. В ответ на это азербайджанские сайты Myciti.az, Simsar.az сообщили что азербайджанский поэт родившийся в Гяндже Низами является тюркским поэтом, и Азербайджанская Республика готовиться отметить его 870-летие. В Риме был поставлен памятник Низами Гянджеви, а на его родине в городе Гяндже был организован Международный Центр Низами-ведения. В свою очередь Азербайджанская Академия Наук постаралась доказать, что предположение что Низами Гянджеви является персидским поэтом ошибочное. И этот вопрос буквально вчера обсуждался учеными на собрании Академии Наук Азербайджана. В своем выступлении президент Академии Наук Акиф Ализаде отметил, что «азербайджанские ученые низамиведы должны приложить все свои усилия, чтобы доказать, что Низами Гянджеви не является персидским поэтом. Их исследование имеют очень важное значение. Исследование сегодня также проводятся в Институте литературы и уже есть определенные успехи».
Следующим выступил заместитель директора по научным работам в Академии Наук Теймур Керимли, который стал рассказывать о Низами Гянджеви как азербайджанском поэте. Он попытался принести объективные и субъективные факты по которым Гянджеви не писал свои произведения на родном (азербайджанском) языке. Подтасовывая исторические факты Теймур Керимли заявил, что «Низами Гянджеви родился в 12 веке в столице государства Атабеков городе Гяндже, в котором он и прожил всю свою жизнь и написал свои произведения. Он использовал в своих произведениях много тюркских слов. В поэме «Лейли и Маджнун» он указывает что его мать курдянка, а в поэме «Хосров и Ширин» он называет себя исконно тюркским словом «икдиш», что переводиться как метис. Говоря в своих произведениях «сиркэ», он указывает на свою мать курдянку, а говоря «бал» он указывает на своего отца турка».
Надо отметить, что по указанию руководства Академии Наук Азербайджана в произведениях Низами Гянджеви низамиведы должны отыскать образы и мотивы присущие Азербайджанской культуре, а также в России, Европе и США должны проводиться научные конференции по этой тематике.
Из сокровищницы знаний,
Смотри кому пользу приносишь ты,
Негоже потомку царей говорить на турецком,
Унижение оно приносит нам.
Превыше всего должен быть наш язык
Выше всех были созданы наши предки
Автор – Тахир Силеман
Перевод с азербайджанского языка Анаре Барие Бала (Зердеште кал)
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА – Азербайджанская республика действует в форматоре турецкой политики, которая в течении 100 лет отрицает само существование курдского народа, называя их в течении 80 лет «горными турками», а затем «турками с курдскими корнями». Так курд Короглу (Равшан) из племени джалали поднявший восстание против Османской империи в 16 веке, становиться национальным героем азербайджанского народы, как и карабахский курд – Гачаг Наби.
Азербайджанскими государствами объявляются курдская империя Мидия, государство Манна и государство Шеддадидов.
Да и в политике ассимиляции Азербайджан особо не уступает Турции. Так благодаря этой политике из более чем 1 млн курдов, только 20-30 тысяч считают себя курдами.
Я все-таки надеюсь, что эта политика в ближайшем будущем измениться. Азербайджан восстановит курдскую автономию Красный Курдистан, ликвидированный в 1929 году и эти народы продолжат дальнейшее мирное сосуществование друг с другом.
Какие слова Низами не любят вспоминать или кто есть кто?
Среди вопросов, которые любят задавать азербайджанским тюркам различные провокаторы, есть и такой: «Вот вы говорите, что Низами – азербайджанский поэт.
Но ведь он писал свои произведения на персидском языке, а стихов Низами по-тюркски мир не знает. Значит Низами не тюрк, не азербайджанец, а перс?»
С виду «претензия» вполне логичная. Даже чересчур. Но это лишь «с виду».
Те, кто задают подобные вопросы (далее будем называть их условно и заочно моими оппонентами), конечно же, прекрасно знают, что в XII веке персидский язык на Востоке считался «языком поэзии». Об этом свидетельствует множество источников средневековья. Арабский язык был «языком науки», о чем тоже можно узнать в трудах восточных философов и ученых.
Но, как известно: «знать – это одно, претворять это знание в жизнь – совершенно другое». Мои оппоненты как раз таки не любители «претворять свои знания в жизнь». Им это просто не выгодно.
Итак, если «язык поэзии» – персидский, то на каком языке должен был писать свои произведения Низами Гянджеви? Согласитесь, уважаемые, создание своих произведений на каком-то определенном языке – еще не означает принадлежности создателя к нации, для которой этот язык является родным!
Теперь перейдем к некоторым фактам.
Может, стоит поинтересоваться строчками Низами? Посмотреть о чем же он писал?
«Стала тюрков держава лишь доблестью тюрков сильна.
Правосудьем всегдашним в веках укрепилась она.
Но грабеж и бесчинство ты в каждую вносишь обитель.
Нет, ты больше не тюрок, ты, я вижу, индусский грабитель».
(«Повесть о Султане Санджаре и старухе»)
Вот, что говорит старуха словами Низами тюркскому султану. Разве в этих словах Низами не разоблачает недалекость тюркских повелителей, так быстро забывающих свой язык и культуру, превращающихся в «индусских грабителей». Ведь это жалоба не старухи, это горький упрек самого Низами.
Низами описывал быт и правила жизни тюрков. Вот что пишет поэт в поэме «Лейли и Меджнун» о Гэйсе (Меджнуне):
«Подобно тюркам он собрал свои пожитки
И отправился в путь как кочевник простой!»
В поэме «Хосров и Ширин» Низами пишет, что шах Хосров:
«…захотел покорить Ширин
Словно тюрк покорить тюрчанку»
Низами подчеркивает еще одну историческую правду. Тюрки с древности управляли Кавказом (до Низами об этом сообщали арабские ученые и путешественники, в частности, аль-Джурхуми (VII век): «Азербайджан – это тюркская земля»; и ат-Табари (Х век): «Азербайджан был в руках тюрок». Низами был знаком с трудами ат-Табари, о чем свидетельствуют слова самого Низами в его поэме «Семь Красавиц»: «Я начал разыскивать… слова, изложенные на арабском и дари, в писаниях Бухари и Табари»).
Низами прекрасно знает о древних верованиях тюрков – о поклонении древних тюрков Солнцу и Луне. В поэме «Искендер-наме» Низами так описывает закат Солнца (Тюрк) и восход Луны (Тюркская невеста):
«Когда Тюркский хан, живущий во дворце, покидает его
Во дворец бесшумно вступает тюркская невеста»
Низами считает тюркский мир духовным и нравственным. Так в той же своей поэме («Искендер-наме») Низами описывает удивление Искендера, когда тот видит, что «кыпчакские (тюркские) девушки» ходят с непокрытыми лицами. Искендер, удивляясь, спрашивает кыпчакских старцев: «Неужто не было бы более нравственным, если девушки ваши закрыли свои лица от чужих глаз?». На что мудрые тюркские старцы отвечают: «Более нравственным было бы то, если бы ты отвел свои глаза и не глядел на этих девушек. Ведь грех не на лице, грех – в глазах».
Почитает Низами и Тэнгри – Бога Единого, Бога Вечного. Низами прекрасно знает, что тюрки с древности верят в Единого Бога, как верят в него сейчас мусульмане. Тэнгри – Небо – один из частых образов в творчестве Низами:
«Тебе Небо оказывает помощь
У меня же нет спора с Небом»
(«Искендер-наме»)
Низами прекрасно осведомлен о географии распространения тюркских народов. Как в свое время великий тюркский ученый Махмуд Кашгари, так и великий тюркский поэт и мыслитель Низами, утверждает:
«От гор Хазарских до моря Китайского
Все тюркское, тюркская это земля»
(«Искендер-наме»)
Как видно, Низами, написавший на фарси все вышеуказанные строчки, воспевал отнюдь не персов. Быт, обычаи, история, верования и культура тюрков показаны «персидским» поэтом Низами на высшем уровне.
Да и может ли поэт или писатель, пишущий по-персидски, считаться персом? Мои оппоненты скажут смело: «Да!».
Но смелости у них заметно поубавится, когда я приведу в пример Саят-Нову, армянского поэта XVIII века, большая часть произведений которого написана на тюркском языке азербайджанского наречия. Разве из-за того, что писал он по-тюркски, становится Саят-Нова тюрком? Нет. А почему Низами, писавший на персидском языке, «становится» персом? Двойные стандарты? И Вы этим болеете, мои оппоненты? Выздоравливайте.
Вряд ли наберется больше 5-ти больших статей, написанных мной по-тюркски (по-азербайджански). Большая часть моих статей и исследований написана на русском языке. Но разве от этого я, азербайджанский тюрок, «становлюсь» русским? Нет. А почему Низами, писавший на персидском языке, «становится» персом? Опять двойные стандарты?
Но Вам, мои дорогие оппоненты, не помогут ни двойные, ни даже «тройные» стандарты! А все потому, что сам великий тюркский поэт и мыслитель Шейх Низами Гянджеви в XII веке сказал о себе в своей «Пятерице» следующее:
«В этом мире не ценят моего тюркского происхождения
Поэтому не ест никто мою вкусную довгу»
Думаю, сам Низами объяснил вам, уважаемые оппоненты, кто есть кто! Мои же комментарии просто излишни…, кроме одного:
10 интересных фактов об азербайджанском поэте Низами Гянджеви
Дата и место рождения
Точная дата рождения Низами неизвестна. Известно только, что он родился между 1140-1146 годами. По сложившейся традиции, годом рождения Низами принято считать 1141 год, который официально признан ЮНЕСКО. На этот год указывает сам Низами в поэме «Хосров и Ширин», где в главе «В оправдание сочинения этой книги» он пишет о том, что родился «под знаком Льва». В той же главе он указывает, что в начале работы над поэмой ему было сорок лет, получается, что родился в 1141 году. В тот год солнце находилось в созвездии Льва с 17 по 22 августа, из чего следует, что Низами Гянджеви родился в этот период. На протяжении всей жизни Низами Гянджеви жил и творил в древнем азербайджанском городе Гянджа, являвшихся одним из важных культурных центров того времени, именно здесь он создал восхитительные жемчужины словесного искусства, обогатившие историю философской и художественно-эстетической мысли Ближнего и Среднего Востока.
Имя и литературный псевдоним
Низами Гянджеви был блестяще образован. В те времена предполагалось, что поэты должны быть хорошо сведущи во многих дисциплинах. Однако, и при таких требованиях к поэтам Низами выделялся своей ученостью. Его поэмы свидетельствуют не только о прекрасном знании арабской и персидской литературы, традиций, но и математики, астрономии, алхимии, медицины, ботаники, богословия, толкований Корана, исламского права, христианства, иудаизма, иранских мифов и легенд, истории, этики, философии, эзотерики, музыки и изобразительного искусства. Низами часто называют «Хаким» (мудрец), его считают философом и гностиком, хорошо владевшим различными областями исламской философской мысли.
Пуччини и Семь красавиц
Мало кому известно о том, что сюжет поэмы «Семь красавиц» Низами послужил основой для написания знаменитой оперы Джакомо Пуччини «Турандот», первое представление которой состоялось 25 апреля 1926 года в итальянском Милане. Это, в свою очередь, является иллюстрацией известности Низами, выходящей за пределы азербайджанской литературы. К творчеству азербайджанского поэта обращался также великий немецкий мыслитель Иоганн Вольфганг Гете, создавший свой «Западно-восточный диван» под влиянием восточной поэзии. В «Комментариях и эссе относительно Западно-восточного дивана». Гёте обращается к Низами и упоминает героев его поэм:
Мука любви без любовных отрад,
Это Ширин и Ферхад.
В мир друг для друга пришли,
Это Меджнун и Лейли.
Шестьдесят было лет и три года ему,
Все сказав о мужах, озарявших своими
Поученьями всех, он ушел вслед за ними.
Хоронили великого поэта с большими почестями. Его могила, над которой воздвигнут мавзолей, стала местом массового паломничества. В 1991 году был построен новый комплекс, включающий помимо самого мавзолея парк и скульптурную группу, иллюстрирующую произведения поэта. Современный мавзолей представляет собой монументальное сооружение высотой около 20 м, цилиндрической формы, выполненное из красного гранита и обтёсанное на манер полукруглых граней. Имя Низами высечено золотом прямо над входом.
Низами Гянджеви
Классик персидской поэзии, один из крупнейших поэтов средневекового востока, крупнейший поэт-романтик в азербайджанской и персидской эпической литературе, привнесший в персидскую эпическую поэзию разговорную речь и реалистический стиль
историко-культурный фон
Соседний с Азербайджаном и Арраном Ширван составлял Государство Ширваншахов, которым правила династия Кесранидов. Хотя династия имела арабское происхождение, к XI веку Кесраниды были персианизированы, и заявляли, что являются потомками древнеперсидских Сасанидских царей.
БИОГРАФИЯ
О жизни Низами известно мало, единственным источником информации о нём являются его произведения, в которых также не содержится достаточного количества надежной информации о его личной жизни, в результате чего его имя обросло множеством легенд, которые ещё более украсили его последующие биографы.
Имя и литературный псевдоним
Личное имя поэта — Ильяс, его отца звали Юсуф, деда Заки; после рождения сынаМухаммеда имя последнего также вошло в полное имя поэта, которое таким образом стало звучать: Абу Мухаммад Илиас ибн Юсуф ибн Заки Муайад, а в качестве литературного псевдонима он выбрал имя «Низами». Его официальное имя — Низам ад-Дин Абу Мухаммад Ильяс ибн-Юсуф ибн-Заки ибн-Муайад. Ян Рыпка приводит ещё одну форму его официального имени Хаким Джамал аль-дин Абу Мухаммад Ильяс ибн-Юсуф ибн-Заки ибн-Муайад Низами.
Дата и место рождения
Низами родился между 1140—1146 (535—540) годами.. По сложившейся традиции, годом рождения Низами принято считать 1141 год. На этот год указывает сам Низами в поэме «Хосров и Ширин», где в главе «В оправдание сочинения этой книги» говорится:
Из этих строк следует, что поэт родился «под знаком» Льва. В другом месте он указывает, что в начале работы над поэмой ему было сорок лет, а он начал её в 575 году хиджры. Получается, что Низами родился в 535 году хиджры (то есть в 1141 году). В тот год солнце находилось в созвездии Льва с 17 по 22 августа, из чего следует, что Низами Гянджеви родился между 17 и 22 августа 1141 года.
Место рождения поэта долгое время вызывало споры. Доулатшах Самарканди (XV век) и Хаджи Лютф Али Бей в биографическом сочинении «Атешкида» (XVIII век) называют Кум в центральном Иране, ссылаясь на его собственные стихи из «Искандер-намэ»:
Большинство средневековых биографов Низами (Ауфи Садид-ад-дин в XIII в., и Доулатшах Самарканди в XV в. и другие) городом рождения Низами указывают Гянджу, в которой он жил практически безвыездно и в которой умер. Академик Е. Э. Бертельс в 1940 г. отметил, что в лучшей и старейшей из известных ему рукописей Низами про Кум также не упоминается. В настоящее время существует устоявшееся мнение, принятое академическими авторами о том, что отец Низами происходил из Кума, но сам Низами родился в Гяндже, и упоминание в некоторых его произведениях о том, что Низами родился в Куме — ложное искажение текста. Во время жизни Низами, Гянджа была столицей наместничества Арран государства Ильдегизидов. Следует при этом отметить, что вышеупомянутый Тафриш находится в Центральном Иране, в 222 км от Тегерана, и являлся крупным центром Зороастрийской религии.
Низами родился в городе и вся его жизнь прошла в условиях городской среды, при том в атмосфере господства персидской культуры, так как его родная Гянджа в то время имела ещё иранское население и, хотя о его жизни известно мало, считается, что всю жизнь он провёл, не покидая Закавказья. Скудные данные о его жизни можно найти только в его произведениях.
Родители
Отец Низами, Юсуф ибн Заки, мигрировавший в Гянджу из Кума (Центральный Иран), возможно был чиновником, а его мать, Ра’иса имела иранское происхождение, по словам самого Низами, была курдянкой, вероятно, дочерью вождя курдского племени, и, по некоторым предположениям, была связана с курдской династией Шеддадидов, правившей Гянджой до атабеков.
Родители поэта рано умерли. После смерти отца Ильяса воспитывала мать, а после смерти последней — брат матери Ходжа Умар.
Образование
Хотя Низами часто величают «Хаким» (мудрец), он не был философом, как Авиценна, или толкователем теории суфизма, как Ибн-Араби. Тем не менее, его считают философом и гностиком, мастерски владеющим различными областями исламской философской мысли, которые он объединял и обобщал таким образом, что напоминает традиции более поздних Хакимов, таких как Кутб аль-Дин Ширази.
Низами был блестяще по тому времени образован. Тогда предполагалось, что поэты должны быть хорошо сведущи во многих дисциплинах. Однако и при таких требованиях к поэтам, Низами выделялся своей ученостью: его поэмы свидетельствуют не только о его прекрасном знании арабской и персидской литератур, устной и письменной традиций, но и математики, астрономии, астрологии, алхимии, медицины, ботаники, богословия, толкований Корана, исламского права, христианства, иудаизма, иранских мифов и легенд, истории, этики, философии, эзотерики, музыки и изобразительного искусства.
Жизнь
Боже, почему за каждую поэму я должен пожертвовать женой!
ТВОРЧЕСТВО
Хотя Низами Гянджеви жил не в столице Персии, а на её периферии, в своем творчестве он продемонстрировал ту же центростремительную тенденцию, которая проявляется во всей персидской литературе, как с точки зрения единства её языка и содержания, так и в смысле гражданского единства, и в своих стихах заявил, что Иран является «сердцем мира». Культура Персии эпохи Низами знаменита благодаря традиции, имеющей глубокие корни, великолепию и роскоши. В доисламские времена она развила чрезвычайно богатые и безошибочные средства выражения в музыке, архитектуре и каждодневной жизни, а также в литературе, хотя Иран, её центр — или, как верят поэты, её сердце — был постоянно подвержен набегам вторгавшихся армий и иммигрантов, эта традиция была в состоянии вобрать в себя, трансформировать и полностью преодолеть проникновение инородного элемента. Александр Великий был только одним из многих завоевателей, кто был пленен персидским образом жизни. Низами был типичным продуктом иранской культуры. Он создал мост между исламским и доисламским Ираном, а также между Ираном и всем древним миром. А сам Низами в поэме «Семь красавиц» писал восхищенные строки, о том, что Персия (Иран) — сердце земли, лучшая часть земли, потому что определённо, что сердце — лучше, чем тело:
Весь мир — это тело, а Персия — сердце,не стыдно поэту за такое сравненье!Ведь если эта земля — сердце мира,то сердце лучше тела, несомненно.Оригинальный текст (англ.)The world entire is body, Persia, heart, the writer shames not at this parallel; For since that land’s the heart of (all) the earth the heart is better than the body, sure.
.
Низами жил в эпоху политической нестабильности и интенсивной интеллектуальной активности, что отражено в его поэмах и стихах. Ничего не известно о его взаимоотношениях с его покровителями, как и не известны точные даты, когда были написаны его отдельные произведения, так как многое является плодом фантазий его биографов, которые жили позже него
Литературное влияние
По мнению профессора Челковского, «любимым занятием Низами было чтение монументального эпоса Фирдоуси Шахнаме („Книга царей»). Хотя на творчество Низами влияние оказали и другие персидские поэты, такие как Катран Тебризи, Санаи,Гургани и историк Ат-Табари, творчество Фирдоуси для Низами было источником вдохновения и материалом для создания поэмы Искадер-намэ. Низами постоянно ссылается на Шах-намэ в своих произведениях, особенно в прологе „Искандер-намэ». Кажется, что он всегда восхищался произведением Фирдуси и поставил себе в жизни цель — написать героический эпос, равный поэме Фирдоуси. Низами назвал Фирдуси „хакимом» — „мудрецом», „даанаа» — „знающим» и большим мастером ораторского искусства, „который украсил слова, подобно новобрачной». Он советовал сыну Ширваншаха прочесть „Шахнаме» и запомнить значимые высказывания мудреца. Низами использовал поэму „Шахнаме», как источник для создания трёх эпических поэм — „Семь красавиц», „Хосров и Ширин» и „Искандер-намэ».
Однако, согласно Е.Э. Бертэльсу, «Низами считает свои стихи выше творений Фирдоуси», «Он собирается «палас» переделать в «шелк», «серебро» превратить в «золото».
Большое влияние на Низами оказало творчества персидского поэта XI века Гургани. Позаимствовав большинство своих сюжетов у другого великого персидского поэта Фирдоуси, основу для своего искусства написания поэзии, образность речи и композиционную технику Низами взял у Гургани. Это особенно заметно в поэме „Хосров и Ширин», а особенно в сцене спора влюблённых, которая имитирует главную сцену из поэмы Гургани „Вис и Рамин». Кроме того поэма Низами написана тем же метром (хазадж), которым написана поэма Гургани. Влиянием Гургани на Низами можно также объяснить увлеченность последнего астрологией.
Своё первое монументальное произведение Низами написал под воздействием поэмы персидского поэта Санаи „Сад истин» („Хадикат аль-Хакикат»).
Произведения
До наших дней сохранилась только небольшая часть лирической поэзии Низами, в основном это касиды (оды) и газели (лирические стихи). Небольшое число его рубаи (четверостиший) сохранились в антологии персидской поэзии Ноузхат аль-Маджалес, составленной персидским поэтом XIII в. Джамалом ал-Дином Халилом Ширвани, однако впервые описанной только в 1932 г..
Большей известностью пользуются пять эпических поэм Низами, получивших общее название «Хамсе» («Пятерица»), которые сохранились полностью.
Основными произведениями Низами являются пять поэм, объединённых общим названием «Пандж Гандж», что переводится с персидского, как «Пять драгоценностей», более известных как «Пятерица» — «Хамсе» — персидского произношения арабского слова. Все пять поэм написаны в стихотворной форме маснави (двустиший), мастером которой являлся Низами.
Первая из поэм — «Сокровищница тайн» («Махзан-ул-Асрар»), была написана под влиянием монументальной поэмы Санаи (умер в 1131 г.) «Сад правды». В основе поэм «Хосров и Ширин», «Семь красавиц» («Хафт пейкэр») и «Искандер-наме», лежат средневековые рыцарские истории. Хосров и Ширин, Бахрам-и Гур и Александр Великий, которые появляются в отдельных эпизодах в поэме Шах-намэ Фирдоуси, в поэмах Низами помещены в центр сюжета и стали главными героями трёх его поэм. Поэма «Лейли и Меджнун» написана на основе арабских легенд. Во всех пяти поэмах Низами значительно переработал материал использованных источников.
Следует отметить, что в поэмах Низами содержатся уникальные данные, которые сохранились до наших дней именно благодаря его описаниям. Так например, одним из предметов очарования «Хамсе» являются детальные описания музыкантов, что сделало поэмы Низами главным источником современных знаний о персидском музыкальном творчестве и музыкальных инструментах XII века. Несмотря на интерес Низами к обычным людям, Низами не отрицал институт монархической формы правления и считал, что он является интегральной, духовной и священной частью персидского образа жизни. Хотя Низами избегал участия в придворной жизни, каждую из своих поэм он посвятил отдельному правителю, что было распространенной традицией в его время.
Поэма Махсан аль-Асрар «Сокровищница тайн» написана в 1163 г., но некоторые исследователи датируют её 1176 г. Эта этико-философская поэма, состоящая из 2.250 персидских двустиший, была посвящена правителю Эрзинджана Фахр ад-Дину Бахрамшаху. Поэма раскрывает эзотерические, философские и теологические темы и написана в русле суфийской традиции, в связи с чем служила образцом для всех поэтов, впоследствии писавших в этом жанре.
Поэма разделена на двадцать глав, каждая из которых является отдельным трактатом, который посвящен религиозным и этическим темам. Каждая глава завершается апострофой (обращением) к самому поэту, содержащим его литературный псевдоним. Содержание стихов указывается в заглавии каждой главы и написано в типичном гомилетическом стиле. Истории, которые обсуждают духовные и практические вопросы, проповедуют справедливость царей, исключение лицемерия, предупреждают о суетности этого мира и необходимости готовиться к жизни после смерти. Низами проповедует идеальный образ жизни, привлекая внимание к своему читателю людей высшего социального положения среди творений Божьих, а также пишет о том, что человек должен думать о своем духовном предназначении. В нескольких главах Низами обращается к обязанностям царей, но в целом он скорее обращается ко всему человечеству, чем к своему царственному покровителю.
«Сокровищница тайн» начинается главой «Речь о превосходстве слова», так как для Низами слово — это не только слово поэта, но и слово пророка, что соответствует суфийской традиции, так как для суфия поэзия — это то же религиозное пророческое служение:
Написанная в высоко риторическом стиле поэма «Сокровищница тайн» не является романтической эпической поэмой, её цель — переступить ограничения придворной светской литературы. Этим произведением Низами продолжил направление, которое открыл в персидской поэзии Санаи, и, которое было продолжено многими персидскими поэтами, ведущим среди которых является Аттар.
Поэма «Хосров и Ширин» — первый шедевр Низами. Поэма написана под воздействием переживаний по поводу смерти любимой жены поэта Афак. При написании этой поэмы Низами находился под влиянием поэмы Горгани «Виз и Рамин». Поэма «Хосров и Ширин», которая была написана в течение 16 лунных лет между 1175/1176 и 1191 г., стала поворотной точкой в литературе не только для Низами, но и для всей персидской поэзии. Более того, это была первая поэма в персидской литературе, которая достигла полного структурного и артистического единства. Это также суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение:
Поэма посвящена сельджукскому Султану Тогрилу II, Атабеку Мухаммаду ибн Элдигизу Джахан Пахлавану и его брату Кизил Арсалану. В поэме в издании Тарватьян (Тегеран, 1987—1988 гг.) содержится 6150 двустиший, разделенных на 100 глав. Поэма имеет сложную структуру, в которой переплетено несколько различных жанров одновременно.
История о Хосрове и Ширин имеет персидское происхождение и взята Низами из эпико-исторической поэмы Фирдоуси «Шахнамэ». В её основе лежит правдивая история и герои являются историческими личностями, которые действительно существовали. Сложный сюжет, описывающий множество приключений, рассказывает о трагической любви Хосрова, сасанидского царевича, затем шаха Ирана Хосрова II Парвиза (590—628 гг.), и прекрасной армянской принцессы Ширин, племянницы (дочь брата) Шемиры (звали Мехин Бану) — могучей правительницы христианского Аррана (Албании), чья страна именуется в самой поэме также Арменией. За этим сюжетом скрыта история души, погрязшей в грехах, которые не дают ей, при всем желании, соединиться с Богом.
«Лейли и Меджнун» написана в 1188 году, разрабатывает сюжет старинной арабской легенды о несчастной любви юноши Кайса, прозванного «Меджнун» («Безумец»), к красавице Лейли. В 1992 г. поэма была посвящена Абу аль-Музафару Ширваншаху. В поэме 4600 строф. Эта романтическая поэма относится к жанру «удри» (иначе «одри»). Сюжет поэм этого жанра — удри, прост и вращается вокруг безответной любви. Герои удри являются полувымышленными-полуисторическими персонажами и их поступки похожи на поступки персонажей других романтических поэм этого жанра. Низами персифицировал арабскую-бедуинскую легенду, представив героев в качестве персидских аристократов. Он также перенес развитие сюжет а в городскую среду и добавил несколько персидских мотивов, украсив повествование также описаниями природы.
Поэма была опубликована в различных странах в различных версиях текста. Однако иранский ученый Вахид Дастгерди в 1934 г. осуществил публикацию критического издания поэмы, составив её текст из 66 глав и 3657 строф, опустив 1007 куплетов, определив их как более поздние интерполяции (искажения, добавленные в текст), хотя он допускал, что некоторые из них могли быть добавлены самим Низами.
Сюжет поэмы основан на событиях персидской истории и легенде о Бахраме Гуре (Бахрам V), сасанидском шахе, отец которого Йездигерд I двадцать лет оставался бездетным и заимел сына только после того, как обратился с мольбами дать ему ребёнка к Ахура Мазде.
Сюжет каждой из семи новеллы — любовное переживание, причём, в соответствии с переходом от чёрного цвета к белому, грубая чувственность сменяется духовно просветлённой любовью. После долгожданного рождения Бахрама по совету мудрецов его отправляют на воспитание к арабскому царю Номану. По приказу Номана был построен прекрасный новый дворец — Карнак. Однажды в одной из комнат дворца Бахрам находит портреты семи принцесс из семи разных стран, в которых он влюбляется. После смерти отца, Бахрам возвращается в Персию и восходит на перстол. Став царем, Бахрам предпринимает поиски семи принцесс и женится на них.
Поэма Низами «Искандер-наме», что переводится как «Книга Александра» написана между 1194 и 1202 гг. Низами считал эту поэму итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсы» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различных сюжетов и легенд об Искандере — Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала он выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости. Поэма состоит из двух формально независимых частей, написанных рифмованными куплетами и согласно метру «мотакареб» (аруз), которым написана поэма «Шах-наме»: «Шараф-наме» («Книга славы») и «Икбал-наме» или иначе «Кераб-наме» («книга судьбы»). «Шараф-наме» описывает (на основе восточных легенд) жизнь и подвиги Искандера. «Икбал-наме» композиционно делится на два больших раздела, которые можно озаглавить как «Искандер-мудрец» и «Искандер-пророк».
В «Икбал-наме» Александр — бесспорный властитель мира, показан уже не как воин, но как мудрец и пророк. Он дискуссирует с греческими и индийскими философами, и значительную часть текста составляют беседы, в которых семь греческих мудрецов рассказывают о своих идеях о сотворении мира. Не менее существенную часть составляют притчи, не имеющие прямого отношения к истории Александра. В завершение Низами рассказывает о конце жизни Александра и обстоятельствах смерти каждого из семи мудрецов. В этой части добавлена интерполяция о смерти самого Низами. В то время как «Шараф-наме» относится к традиции персидской эпической поэзии, в «Икбал-наме» Низаме продемонстрировал свои таланты дидактического поэта, рассказчика анекдотов и миниатюриста.
Сохранившийся лирический «Диван» Низами составляет 6 касыд, 116 газелей, 2 кит’а и 30 рубаи; по словам его средневековых биографов, это лишь небольшая часть его лирики.
ПЕРЕВОДЫ НИЗАМИ
Среди переводов исследователи отмечают перевод на английский язык Дж. С. Мейсами (The Haft Paykar, a medieval Persian Romance, Oxford and New York, 1995), выполненный верлибром (текст частично рифмован, частично нет), который основывается на издание Риттера-Рыпки. Также есть версии перевода на русский язык: в прозе (Р. Алиев, Баку, 1983 г.) и стихах (В. Державин, Москва, 1959 г. и последующие переиздания). Также существует перевод на немецкий Р. Гелпке (R. Gelpke) (Die sieben Geschichten der sieben Prinzessinnen, Zurich, 1959) и на английский Э. Маттина (E. Mattin) и Г. Хилла (G. Hill) (The Story of the Seven Princesses, Oxford, 1976).
ЗНАЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА
Труды Низами оказали громадное влияние на дальнейшее развитие восточной и мировой литературы вплоть до XX века. Известны десятки назире (поэтических «ответов») и подражаний поэмам Низами, создававшихся начиная с XIII века, принадлежащие в том числе Алишеру Навои, индоперсидскому поэту Амиру Хосрову Дехлеви и др. Многие поэты в последующие века имитировали творчество Низами, даже если они не могли сравнятся с ним и конечно не смогли превзойти его, персы, турки, индусы, если назвать только наиболее важных. Персидский ученый Хекмет перечислил не менее сорока персидских и тридцати турецких версий поэмы «Лейли и Маджнун».
В Иране творчества Низами до сих пор пользуется большой популярностью. У иранцев с древности существует традиция декламации поэтических произведений, что можно регулярно слушать по радио, наблюдать по телевидению, в литературных обществах, даже в чайных и в повседневной речи. Существует специальный конкурс по декламации поэзии, который называется «Муша-арех». Творчество Низами, его живое слово служит источником и символом этой древней традиции.
РОССИЙСКИЕ АВТОРЫ О НИЗАМИ
ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ НИЗАМИ
НИЗАМИ В АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
С процессом азербайджанизации Низами тесно связан 800-летний юбилей поэта, который готовился на государственном уровне с 1939 г., но был отложен из-за начала войны и справлен в 1948 году. Произведения Низами переводятся на азербайджанский язык (все они были изданы на азербайджанском между 1941 и 1947 гг.). В частности, «Лейли и Меджнун» перевел на азербайджанский язык Самед Вургун (1939 г., изд. 1942 г.).
В 1947 году в Гяндже был воздвигнут мавзолей поэта (на месте древнего, к тому времени разрушенного).
Cоветский композитор Кара Караев дважды обращался к сюжету «Семи красавиц»: вначале им была написана одноимённая симфоническая сюита (1949), а потом, в 1952 году — балет «Семь красавиц», принесший композитору мировую славу.
УВЕКОВЕЧИВАНИЕ ПАМЯТИ НИЗАМИ
Низами Гянджеви — станция метро (Баку).Село Низами в Армении.Низаминский район в Баку.Лицей технических и естественных наук имени Низами Гянджеви (Сумгаит).Низами — кратер на Меркурии.Ташкентский педагогический институт им. Низами.Музей Азербайджанской литературы имени Низами Гянджеви.Улица Низами — центральная улица в Баку.Институт литературы им. Низами НАНА.Парк им. Низами (Баку).Село Низами в Геранбойском и Сабирабадском районах Азербайджана.
Лейли и Меджнун
В Аравии живет удачливый, гостеприимный, щедрый к беднякам властитель племени Амир. Он «славен, словно халиф», но подобен «свече без света», ибо лишен потомства. Наконец Аллах внял его молитвам и одарил прекрасным сыном. Младенец доверен кормилице, а время вливает в растущего ребенка «молоко нежности». Кейс — так назвали мальчика, что значит по-арабски «Мерило таланта», преуспевает в учении. Вместе с мальчиками учатся несколько девочек. Одна из них рано прославилась умом, душевной чистотой, редкостной красотой. Локоны её, словно ночь, а имя — Лейли («Ночь»). Кейс, «похитив её сердце, погубил свою душу». Любовь детей взаимна. Соученики учат арифметику, влюбленные тем временем сочиняют словарь любви. Любовь нельзя утаить. Кейс изнемогает от любви, а те, кто на её дороге не споткнулся, прозвали его Меджнуном — «Безумцем». Страшась пересудов, родные скрыли Лейли от Меджнуна. Рыдая, он бродит по улицам и по базару. Стеная, поет сложенные им песни. А ему вслед все кричат: «Безумец! Безумец!» С утра Меджнун уходит в пустыню, а ночью тайно пробирается к дому любимой, чтобы поцеловать запертую дверь. Однажды с несколькими верными друзьями Меджнун приходит к шатру любимой. Лейли снимает покрывало, открывая лицо. Меджнун жалуется ей на злую судьбу. От страха перед кознями соперников они глядят друг на друга отчужденно и не знают, что рок вскоре лишит их даже этого единственного взгляда.
Посоветовавшись со старейшинами племени, отец Меджнуна решил «украшение иноплеменников выкупить ценою сотни украшений». Во главе пышного каравана он торжественно едет к племени Лейли — сватать красавицу за своего сына. Но отец Лейли отвергает сватовство: Кейс знатен родом, но безумен, брак с безумцем не сулит добра. Родные и близкие увещевают Меджнуна, предлагают ему сотни прекрасных и богатых невест взамен Лейли. Но Меджнун бросает родной дом и в рубище с криком «Лейли! Лейли!» бежит по улицам, скитается в горах и в песках пустыни. Спасая сына, отец берет его с собою в хадж, надеясь, что поклонение Каабе поможет в беде, однако Меджнун молится не о своем исцелении, но лишь о счастье Лейли. Его болезнь неизлечима.
Между тем Лейли в отчаянии. Незаметно для домашних, она взбирается на крышу дома и весь день смотрит на дорогу, надеясь, что придет Меджнун. Прохожие приветствуют её стихами любимого. На стихи она отвечает стихами, словно бы «жасмин посылает весть кипарису». Однажды, гуляя по цветущему саду, Лейли слышит чей-то голос, поющий новую газель: «Меджнун страдает, а Лейли. В каком весеннем саду она гуляет?» Подруга, потрясенная рыданиями Лейли, обо всем рассказывает её матери. Пытаясь спасти дочь, родители Лейли благожелательно принимают сватовство богатого юноши Ибн-Салама.
Меджнуна в пустыне навещает его дядя Селим Амирит. Страшась обступивших племянника зверей, приветствует его издали. Он принес Меджнуну одежду и яства, но и халва и печенье достаются зверям. Сам Меджнун питается только травами. Селим стремится угодить Меджнуну, рассказывает притчу, в которой восхваляется такой же отшельник. Обрадованный пониманием, Меджнун просит рассказать о делах друзей, справляется о здоровье матери: «Как живет та птица со сломанными крыльями. Я жажду видеть её благородное лицо». Чувствуя, что добровольный изгнанник любит мать, Селим приводит её к Меджнуну. Но и слезные жалобы матери, перевязавшей раны сына и вымывшей ему голову, бессильны. «Оставь меня с моими горестями!» — восклицает Меджнун и, упав, целует прах у ног матери. С плачем мать вернулась домой и простилась с бренным миром. Эту скорбную весть приносит ему сокрушенный Селим. Меджнун зарыдал, как струны чанга, и упал наземь, как стекло на камень. Он плачет на могилах родителей, близкие приводят его в чувство, пытаются задержать его в родном краю, но Меджнун со стонами убегает в горы. Жизнь, даже если бы она длилась тысячу лет, кажется ему мгновением, ведь «основа её — гибель».
Словно змеиный хвост, тянется за Лейли вереница бедствий. Муж стережет её и оплакивает свою участь. Старается приласкать Лейли, угодить ей, но она сурова и холодна. Старец, пришедший в дом, рассказывает о судьбе того, кто «кричит, словно глашатай, и бродит по оазисам», призывая любимую. Кипарисовый стан Лейли от её рыданий стал «тростником». Отдав старцу свои жемчужные серьги, она посылает его за Меджнуном.
Странник лежит у подножия горы, его обступили звери, охраняя, словно сокровище. Увидев старца ещё издали, Меджнун устремился к нему, «словно ребенок к молоку». Наконец ему обещано свидание в пальмовой роще. «Как может убежать жаждущий от Евфрата? Как может ветер бороться с амброй?» Меджнун сидит под пальмой в условленном месте и ждет Лейли. Лейли, сопровождаемая старцем, идет, но останавливается в десяти шагах от любимого. Она не любит мужа, но неспособна на измену. Просит Меджнуна почитать стихи, Меджнун запел для Лейли. Поет о том, что она кажется ему миражом, родником, который лишь грезится путнику, измученному жаждой. Уже нет веры в земное счастье. Вновь Меджнун устремляется в пустыню, а мрачная Лейли возвращается в свой шатер. Песни о несчастной любви Меджнуна услышал изведавший возвышенное чувство благородный юноша Салам Багдадский. Салам находит Меджнуна и предлагает ему свое служение. Он жаждет услышать песни Меджнуна и просит считать себя одним из прирученных зверей. Ласково приветствуя Салама, Меджнун старается образумить его. Уставший от самого себя ни с кем не уживется, кроме зверей. Салам молит не отвергать его помощи. Меджнун снисходит к мольбам, но не в силах принять изысканное угощение. Салам утешает Меджнуна. Ведь он и сам пережил подобное чувство, но перегорел; «Когда проходит молодость, огненная печь остывает». Меджнун в ответ называет себя царем царей любви. Любовь — смысл всей его жизни, она необорима, Собеседник пристыженно умолкает. Несколько дней новые друзья странствуют вместе, но Салам не может жить без сна и хлеба, и вот он прощается с Меджнуном, отправляется в Багдад, «нагрузив память множеством касид».
Лейли подобна кладу, который стережет змей. Она притворно весела с Ибн-Саламом, но рыдает в одиночестве и, обессилев, падает наземь.
Ибн-Салам заболел. Лекарь восстановил его силы, но Ибн-Салам не слушает советов целителя. Тело, изнуренное «первой болезнью, вторая болезнь передала ветру». Душа Ибн-Салама «избавилась от мирских мучений».
Опечаленная Лейли оплакивает его, хотя и обрела желанную свободу. Но, горюя об ушедшем, в душе она вспоминает любимого. По обычаю арабов Лейли осталась одна в своем шатре, ведь теперь она должна два года сидеть дома, не показывая лица никому. Она избавилась от докучных посетителей, и, увы, теперь у нее есть законный повод для рыданий. Но оплакивает Лейли иное горе — разлуку с любимым. Она молится: «Господи, соедини меня с моим светочем, от огня страданий которого я сгораю!»
В дни листопада с листьев стекают кровавые капли, «лицо сада» желтеет. Лейли заболела. Словно бы с высокого престола упала «в колодец недуга». Она в одиночестве «наглоталась горя» и теперь готова расстаться с душой. Лейли знает одно: Меджнун придет к её могиле. Прощаясь с матерью, умирающая оставляет Меджнуна на её попечение.
Слезы Меджнуна над могилой Лейли неиссякаемы, словно бы ливень хлынул из темных туч. Он кружится в безумной пляске и слагает стихи о вечной разлуке, Но «скоро, скоро, скоро» Аллах соединит его с ушедшей. Ещё только два или три дня прожил Меджнун так, что «смерть лучше той жизни». Он умирает, обнимая могилу возлюбленной. Его истлевшие кости долго охраняют верные волки, Племя Меджнуна узнает о его кончине. Оплакав страдальцев, арабы хоронят его рядом с Лейли и разбивают цветник вокруг могил. Сюда приходят влюбленные, здесь страждущие исцеляются от недугов и печалей.
ОБ ОТКАЗЕ ОТ СЛУЖЕНИЯ ЦАРЯМ
Стань тем лучом, что согревает мир,
Не для тебя Джамшида пышный пир.
Тебе царей подачки не нужны,
С бесчестием они сопряжены.
С опаской в царский заходи чертог,
Царь — пламень жаркий, ты — соломы стог,
И от огня, пускай дает он свет,
Подальше лучше быть, таков совет.
Был мотылек огнем свечи прельщен,
Но, прилетев на пир, испепелен.
О виночерпий, я с трудом дышу,
Вина благословенного прошу.
Того вина, что чище серебра,
Того, что открывает мир добра.