на какой улице живут генералы
Тест по произведению М.Е.Салтыкова-Щедрина «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»
Ищем педагогов в команду «Инфоурок»
Тест по произведению М. Е. Салтыкова-Щедрина «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил».
1. Как два генерала оказались на необитаемом острове?
1) В результате кораблекрушения.
2) По щучьему велению, по моему хотению.
3) С помощью волшебника.
4) Прилетели на ковре-самолете.
2. В чем мужик варил суп?
1) В котелке. 3) В кокосовой скорлупке.
3. Какую газету читали генералы на необитаемом острове?
1) «Московскую правду».
2) «Московские ведомости».
3) «Московское обозрение».
4. Как генералы отыскали на острове мужика?
1) По следам, оставленным на песке.
2) По звукам балалайки.
3) По запаху мякинного хлеба.
5. Кем этот мужик работал в Петербурге?
1) Поваром. 3) Маляром.
2) Кузнецом. 4) Извозчиком.
6. Чем в своей жизни был очень недоволен герой сказки «Дикий помещик»?
1). Маленькой пенсией. 3) Отсутствием жены.
7. Кого звал помещик в гости?
1) Медведя. 3) Генералов-соседей.
2) Губернатора. 4) Судью.
8. Какой способ прогулки помещик «считал самым приличным и удобным»?
2) В карете. 4) В телеге.
1. В каком виде два генерала прибыли на остров?
1) В мундирах. 3) В шубах и валенках.
2. Какой предмет проглотил один из генералов за неимением ужина?
1) Пуговицу. 3) Тапочки.
3. Какой выход придумали генералы, чтобы с голоду не умереть?
1) Все время спать. 3) Найти мужика.
2) Научиться работать. 4) Поймать зверя.
4. Из чего мужик сделал силки для птиц?
2) Из собственной рубахи. 4) Из лески.
5. Как генералы вернулись домой?
1) Заснули и проснулись дома.
2) Так же как и попали на остров.
3) Их спасли случайно.
4) Мужик построил корабль.
6. С кем помещик охотился на зайцев?
1) С волком. 3) С лисой.
7. Чем дикий помещик угощал всех гостей?
1) Колбасой. 3) Вареньем.
8. Почему осенью помещик даже холода не чувствовал?
1) Надел тулуп. 3) Оброс волосами.
2) Сидел на печи. 4) Беспробудно пил.
9. Кто побеспокоился о том, чтобы вернуть мужика к помещику?
2) Сам помещик. 4) Царь.
1. На какой улице в Петербурге жили два генерала?
2) На Фонтанке. 4) На Невском.
2. Какой из двух генералов был поум нее?
1) Тот, кто был учителем каллиграфии.
2) Тот, кто был учителем географии.
3) Тот, кто был учителем логики.
4) Тот, кто вообще не был учителем.
3. Что сделали в городе Вятке с пойманной рыбой, прежде чем варить уху?
2) Напоили. 4) Отпустили поплавать.
4. Как генералы мужика при себе удерживали?
2) Веревочкой привязали.
3) Смирительную рубашку надели.
5. Чем генералы наградили мужика?
6. Где живет главный герой сказки о диком помещике?
1) В некотором царстве.
2) В Орловской губернии.
3) В приволжских степях.
7. Какое золотое слово вычитал помещик в газете «Весть»?
8. Что помещик, одичав, не успел-таки приобрести?
1) Когтей. 3) Звериной силы.
Курс повышения квалификации
Специфика преподавания предмета «Родной (русский) язык» с учетом реализации ФГОС НОО
Курс повышения квалификации
Дистанционное обучение как современный формат преподавания
Курс повышения квалификации
Методика обучения русскому языку в образовательных организациях в условиях реализации ФГОС
Номер материала: ДВ-558493
Международная дистанционная олимпиада Осень 2021
Не нашли то что искали?
Вам будут интересны эти курсы:
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.
Школьников не планируют переводить на удаленку после каникул
Время чтения: 1 минута
В школе в Пермском крае произошла стрельба
Время чтения: 1 минута
Минобрнауки работает над изменением подходов к защите диплома
Время чтения: 1 минута
Стартовал сбор заявок на студенческую олимпиаду «Я — профессионал»
Время чтения: 2 минуты
Минобрнауки утвердило перечень олимпиад для школьников на 2021-2022 учебный год
Время чтения: 1 минута
В Хабаровске утвердили дополнительные школьные каникулы
Время чтения: 1 минута
Подарочные сертификаты
Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.
Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.
Гид по петербургским местам романа «Идиот». Часть II
ГНЁЗДА ЛИТЕЙНОЙ ЧАСТИ
Достоевский «регистрацию» генерала Епанчина указывает художественно и туманно: «Жил в собственном доме, несколько в стороне от Литейной, к Спасу Преображения». Спасо-Преображенский собор расположен на Преображенской площади, занимающей срединное положение между Литейным проспектом и Шестилавочной, позже Надеждинской улицей (с 1936 г. — ул. Маяковского).
Епанчины, Иволгины в первой части романа; князь Мышкин, Ипполит Терентьев — все эти герои живут в Литейной части Петербурга. Литературные краеведы, — говорит Борис Тихомиров, — в качестве «дома Епанчиных» указывают современный дом №2 в Манежном переулке, фактически расположенный на северо-западной стороне Преображенской площади.
Краевед Юрий Раков пишет, что, подобно персонажу Достоевского, реальный владелец этого дома, действительный статский советник (гражданский чин, соответствовавший армейскому генерал-майору) Иван Дирин «занимал квартиру в одиннадцать комнат на втором этаже, остальные помещения сдавал внаём. Как и генерал Епанчин, генерал Дирин владел ещё одним домом в центре города, но предпочитал жить у Спаса Преображения, что было и респектабельно и весьма практично». Борис Тихомиров полагает, что это утверждение требует коррективов: ко времени действия романа самого Дирина, видимо, уже не было в живых, а домом у Спаса Преображения владела его наследница. Не было к тому времени у Дириных и других собственных домов ещё в какой-либо части Петербурга. Впрочем, «домом Епанчиных» вполне мог быть и дом надворного советника Александра Лисицина, расположенный на противоположной стороне Преображенской площади (более известный в краеведческой литературе как дом Булатова). Его адрес: Спасская улица (с 1923 г. — ул. Рылеева), №1.
Дом Иволгиных, в квартире которых поселился князь Мышкин, тоже расположен близ Литейного проспекта, но, по-видимому, несколько далее, чем дом Епанчиных, — скорее всего, где-то в районе Надеждинской улицы.
После того как генерал Иволгин, рассчитывающий перехватить у своего постояльца десять рублей, вызвал князя запиской в трактир, где он уже расположился за бутылкой, повествователь сообщает: «Коля провёл князя недалеко, до Литейной, в одну кафе-биллиардную, в нижнем этаже, вход с улицы». К сожалению, это слишком общее указание, не позволяющее более точно конкретизировать столь важный адрес дома Иволгиных, где произошла первая встреча Мышкина и Настасьи Филипповны. Но оно даёт основания предполагать, где на Литейном проспекте, неподалёку от своего дома, нередко пьянствовал Ардальон Александрович. Судя по данным петербургского адресного справочника, который вышел как раз во время работы Достоевского над романом «Идиот», это, скорее всего, мог быть трактир купца 2-й гильдии Ивана Шухардина. Он располагался на углу Литейного проспекта и Пантелеймоновской улицы. Сегодня на этом месте возвышается известный всему городу дом Мурузи. А в 1860-х гг. на его месте стоял небольшой домик с гостиницей и трактиром, являвшийся довольно долго местом литературных сходок. О «литературном кабачке Пер Шухарда» поминал в мемуарах писатель Николай Лесков, — утверждает Борис Тихомиров.
В последней части романа гостиница, где живёт князь, не однажды именуется «трактиром». Для петербургских заведений средней руки было в порядке вещей, когда одни и те же хозяева держали в нижнем этаже трактир, а в верхних — гостиницу или меблированные номера. Поэтому в просторечии ходило выражение «остановиться на жительство в трактире». С учётом данного обстоятельства из четырёх вариантов адреса той гостиницы, где Рогожин покушался на князя Мышкина, предпочтительнее оказывается дом надворного советника Якова Перрена на углу Моховой и Пантелеймоновской улиц. Однако в своём историческом виде этот дом не сохранился.
ДОМ НА ГОРОХОВОЙ
Один из важнейших центров художественной топографии романа «Идиот» — дом Парфёна Рогожина, считает Борис Тихомиров. В этом доме, который Ипполит сравнил с кладбищем, старушка мать Рогожина благословляет князя, после чего он обменивается нательным крестом с Парфёном — братается. Здесь же сбывается пророчество Мышкина о том, что Рогожин зарежет Настасью Филипповну, у тела которой, обнявшись, будут рыдать оба героя. Где же этот угрюмый трёхэтажный старый дом? Местоположение дома на Гороховой улице, «неподалёку от Садовой», при, казалось бы, ясном авторском указании вызывает у краеведов много вопросов, считает Борис Тихомиров.
В романе дом Рогожина читатель видит глазами князя Мышкина:
Один дом, вероятно по своей особенной физиономии, ещё издали стал привлекать его внимание, и князь помнил потом, что сказал себе: «Это, наверно, тот самый дом». С необыкновенным любопытством подходил он проверить свою догадку; он чувствовал, что ему почему-то будет особенно неприятно, если он угадал. Дом этот был большой, мрачный, в три этажа, без всякой архитектуры, цвету грязно-зелёного. Некоторые, очень, впрочем, немногие дома в этом роде, выстроенные в конце прошлого столетия, уцелели именно в этих улицах Петербурга (в котором всё так скоро меняется) почти без перемены. Строены они прочно, с толстыми стенами и с чрезвычайно редкими окнами; в нижнем этаже окна иногда с решётками. Большею частью внизу меняльная лавка. И снаружи и внутри как-то негостеприимно и сухо, всё как-будто скрывается и таится, а почему так кажется по одной физиономии дома — было бы трудно объяснить.
Решающим обстоятельством в выборе именно этого адреса оказывается уточнение Мышкина, который, испытав почти гипнотическое впечатление от наружного вида дома Рогожина, говорит ему: «Я твой дом сейчас, подходя, за сто шагов угадал…». У Достоевского, который четыре года на каторге проходил в кандалах, шаг выработался другой, не такой широкий, нежели у наших краеведов. Кроме того, надо учитывать, что и росточком писатель был не гигант — всего 1 метр 68 сантиметров, это тоже влияет на длину шага.
. В этих домах проживают почти исключительно одни торговые. Подойдя к воротам и взглянув на надпись, князь прочёл: «Дом потомственного почётного гражданина Рогожина». — Здесь может быть несколько ответов, — считает Тихомиров. — Легче всего указать, что Достоевский писал роман «Идиот» за границей и мог лишь приблизительно припомнить, как в действительности выглядит дом, в котором он решил поселить своего героя.
К этому можно прибавить, что «Идиот» — не физиологический очерк, и писатель вправе трансформировать внешний вид реального дома в соответствии со своим художественным заданием. А оно состояло в том, чтобы через описание «дома Рогожина», увиденного проницательным взглядом князя Мышкина, углубить не только характеристику этого персонажа, но и всей той жизненной стихии, которой он порождён. Из всех рассмотренных вариантов тексту романа пространственно наиболее соответствует дом №41 по Гороховой улице. Но искать точный прототип дома напрасно, возможно, писатель перенёс в Петербург дом московского убийцы.
ПАВЛОВСКИЕ ДАЧИ
Значительная часть «Идиота» разворачивается в Павловске — небольшом городке и одновременно дачной местности в 25 верстах от Петербурга. Павловск — царская резиденция и излюбленное место состоятельных дачников XIX века. Два важнейших пространственных центра романа связаны Царскосельской железной дорогой. Для самого Достоевского маршрут Петербург — Павловск был привычным: в Павловске в первой половине 1860-х сам писатель неоднократно снимал дачу, здесь же отдыхала семья его брата Михаила, где он и умер.
В Павловске, как и в Петербурге, все герои теснятся, как в Ноевом ковчеге. Здесь на террасе дачи Лебедева (князь Мышкин её арендует) завязываются конфликты героев — дачная непринуждённость стирает социальные границы. Аполлон Майков, отвечая Достоевскому, как приняли роман, заметил: отзывы разные, но главный упрёк в фантастичности лиц и в том, что «эдаких дач нет в Павловске». Справедлив ли упрёк? Дача Епанчиных «во вкусе швейцарской хижины» может напомнить дачу под Петергофом, где отдыхал Некрасов с Панаевыми. А по мысли исследовательницы Ганны Боград, не стоит искать «шале» Епанчиных и дачу Лебедева в Павловске. Краеведы уже пробовали найти их до Великой Отечественной (Павловск пострадал в годы войны) — тщётно. Но, напоминает Боград, Достоевский, находясь на чужбине, мог использовать свой излюбленный художественный приём и «перенести» дом из одного города в другой. Потому шале Епанчиных очень напоминает дачу вдовы придворного камердинера Анны Китаевой в Царском Селе, где часто бывал Пушкин, что значимо для автора «Идиота». Эту дачу перестраивали уже после отъезда Достоевского за границу. По словам исследовательницы, дач в виде шале в Павловске не было. Но были парковые павильоны, которые так и назывались — Старое и Новое шале.
Летом 1866-го Достоевский навещал гостившую у родственников молодую красавицу Анну Корвин-Круковскую (прототип Аглаи Епанчиной) в Павловске. Писатель был увлечён Анной и сделал ей предложение, которое она не приняла, однако сохранила с Достоевским дружеские отношения, как и её сестра Софья, в замужестве Ковалевская. Знакомство с умными, образованными дочерьми генерала Корвин-Круковского, поначалу со скепсисом смотревшего на общение старшей дочери с бывшим каторжником (Анна написала в журнал Достоевского «Эпоха» рассказ, который тот опубликовал), отразилось в «Идиоте». В павловском храме Святой Марии Магдалины должна была состояться свадьба князя Мышкина и Настасьи Филипповны.
ПЕСКИ И ИХ ОБИТАТЕЛИ
Когда князь во второй части романа возвращается из Москвы в Петербург, останавливается в «плохонькой гостинице» недалеко от Литейной и на извозчике отправляется на Пески — к своему знакомцу Лебедеву, чтобы узнать, где находится Коля. Там он «в одной из Рождественских улиц» отыскивает небольшой деревянный домик Лебедевых.
Пески — историческое название района Петербурга, который был отделён от центра Лиговским каналом, засыпанным в 1891–1892 гг. В административном отношении Пески относились к Рождественской части. Название полицейской части, как и десяти Рождественских улиц (ныне — Советские), идущих, одна за другой, параллельно Невскому проспекту, происходит от церкви Рождества Христова на Песках, находившейся в центре 6-й Рождественской. На Песках жила до замужества Анна Григорьевна Достоевская, и писатель неоднократно посещал её здесь, будучи женихом. Район Рождественских улиц, бывший в 1860-х гг. дальней окраиной столицы, был преимущественно застроен деревянными домами, причём наиболее отдалённые от Невского проспекта 8-я, 9-я и 10-я Рождественские были почти сплошь деревянными. Данное в романе описание не позволяет даже приблизительно локализовать домик Лебедева на карте.
В ИЗМАЙЛОВСКИЙ ПОЛК
Почему семейство Иволгиных, в первой части романа проживавшее близ Литейного проспекта, лишилось своего жилья? После инцидента с брошенными в горящий камин ста тысячами Ганя Иволгин отказался от «отписанной» ему Настасьей Филипповной суммы и оставил службу у генерала Епанчина. Тогда же семья лишилась квартирантов. Иволгиным пришлось отказаться от квартиры. Весной Варя вышла замуж за Птицына, и они с матерью и Ганей переехали к нему «в Измайловский полк». Правда, генерал Иволгин обитал не в доме зятя (Птицына), а в так называемом «Тарасовом доме» — долговом отделении, куда засадила его пассия — капитанша Терентьева. Официальное название этой тюрьмы — Дом содержания неисправимых должников; располагалась она по адресу: 1-я рота Измайловского полка (ныне 1-я Красноармейская улица), дом 3–5. В просторечии именовалась (по имени домовладельца) Тарасовым домом. В 1864 г. дважды туда был заключён за долги Аполлон Григорьев, где его навещал Достоевский. Весной или летом 1865 г. в долговую тюрьму был посажен младший брат Достоевского Николай, и писатель вместе с вдовой старшего брата выкупил его из заключения.
Измайловским полком в Петербурге издавна называли район в Нарвской полицейской части города, где ещё с 1731 г. размещались казармы лейб-гвардии Измайловского полка, получившего название в честь подмосковного села Измайлова — родовой вотчины династии Романовых. Территориально этот район находился за Большим Царскосельским (ныне Московским) проспектом, между Фонтанкой и Обводным каналом; его центральной магистралью был Измайловский проспект, по обе стороны которого расходились двенадцать улиц, называемых ротами Измайловского полка (с 1923 г. — 1–12-я Красноармейские улицы). Измайловский полк — только исторически «военный район», в реальности с середины XIX века — обычная городская территория. Как поясняет Борис Тихомиров:
Название не должно обманывать: Птицын был ростовщиком, а не военным. Ростовщики жили по всей Северной столице равномерно (с середины 1860-х гг., когда были упразднены «указные проценты» и можно было драть с клиента любой процент, то есть ростовщичество стало легальным и начали печатать объявления в газетах, — на каждом углу).
Район этот был хорошо знаком Достоевскому. Он часто навещал здесь своих младших братьев, которые жили в доме купцов Нестеровых во 2-й роте Измайловского полка (ныне участок Московского проспекта, №27). По возвращении из Сибири в 1859–1861 гг. в 3-й роте Измайловского полка квартировал сам писатель. В Троицком (Измайловском) соборе Достоевский венчался с Анной Григорьевной Сниткиной.
В последней главке романа Измайловский полк будет упомянут ещё раз: не уточняя места, повествователь сообщает, что за три недели до финальных событий Настасья Филипповна, по настоянию князя, сняла там «у одной бывшей своей доброй знакомой, вдовы-учительши» квартиру. Разыскивая её в день роковой развязки, Мышкин заедет к учительше в Измайловский полк. Но безрезультатно. Так же безрезультатно пытаться перенести всю топографию «Идиота» на карту. Фантастический город ускользает, не желая вписываться в рамки реальности, напоминая о призрачности и условности романа и самого Петербурга Достоевского.
○ Мария Башмакова. Фонтанка.ру. 2018
Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил. М. Е. Салтыков-Щедрин
Иллюстрация М. Таранова к «повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» М. Салтыкова-Щедрина
Жили да были два генерала, и так как оба были легкомысленны, то в скором времени, по щучьему велению, по моему хотению, очутились на необитаемом острове.
Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитались и состарились, следовательно, ничего не понимали. Даже слов никаких не знали, кроме: «Примите уверение в совершенном моем почтении и преданности».
Упразднили регистратуру за ненадобностью и выпустили генералов на волю. Оставшись за штатом, поселились они в Петербурге, в Подьяческой улице, на разных квартирах; имели каждый свою кухарку и получали пенсию. Только вдруг очутились на необитаемом острове, проснулись и видят: оба под одним одеялом лежат. Разумеется, сначала ничего не поняли и стали разговаривать, как будто ничего с ними и не случилось.
— Странный, ваше превосходительство, мне нынче сон снился, — сказал один генерал, — вижу, будто живу я на необитаемом острове.
Сказал это, да вдруг как вскочит! Вскочил и другой генерал.
— Господи! да что ж это такое! где мы! — вскрикнули оба не своим голосом.
И стали друг друга ощупывать, точно ли не во сне, а наяву с ними случилась такая оказия. Однако, как ни старались уверить себя, что все это не больше как сновидение, пришлось убедиться в печальной действительности.
Перед ними с одной стороны расстилалось море, с другой стороны лежал небольшой клочок земли, за которым стлалось все то же безграничное море. Заплакали генералы в первый раз после того, как закрыли регистратуру.
Стали они друг друга рассматривать и увидели, что они в ночных рубашках, а на шеях у них висит по ордену.
— Теперь бы кофейку испить хорошо! — молвил один генерал, но вспомнил, какая с ним неслыханная штука случилась, и во второй раз заплакал.
— Что́ же мы будем, однако, делать? — продолжал он сквозь слезы, — ежели теперича доклад написать — какая польза из этого выйдет?
— Вот что, — отвечал другой генерал, — подите вы, ваше превосходительство, на восток, а я пойду на запад, а к вечеру опять на этом месте сойдемся; может быть, что-нибудь и найдем.
Стали искать, где восток и где запад. Вспомнили, как начальник однажды говорил: «Если хочешь сыскать восток, то встань глазами на север, и в правой руке получишь искомое». Начали искать севера, становились так и сяк, перепробовали все страны света, но так как всю жизнь служили в регистратуре, то ничего не нашли.
— Вот что, ваше превосходительство: вы пойдите направо, а я налево; этак-то лучше будет! — сказал один генерал, который, кроме регистратуры, служил еще в школе военных кантонистов учителем каллиграфии и, следовательно, был поумнее.
Сказано — сделано. Пошел один генерал направо и видит — растут деревья, а на деревьях всякие плоды. Хочет генерал достать хоть одно яблоко, да все так высоко висят, что надобно лезть. Попробовал полезть — ничего не вышло, только рубашку изорвал. Пришел генерал к ручью, видит: рыба там, словно в садке на Фонтанке, так и кишит, и кишит.
«Вот кабы этакой-то рыбки да на Подьяческую!» — подумал генерал и даже в лице изменился от аппетита.
Зашел генерал в лес — а там рябчики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают.
— Господи! еды-то! еды-то! — сказал генерал, почувствовав, что его уже начинает тошнить.
Делать нечего, пришлось возвращаться на условленное место с пустыми руками. Приходит, а другой генерал уж дожидается.
— Ну что, ваше превосходительство, промыслил что-нибудь?
— Да вот нашел старый нумер «Московских ведомостей», и больше ничего!
Легли опять спать генералы, да не спится им натощак. То беспокоит их мысль, кто за них будет пенсию получать, то припоминаются виденные днем плоды, рыбы, рябчики, тетерева, зайцы.
— Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растет? — сказал один генерал.
— Да, — отвечал другой генерал, — признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают!
— Как все это сделать? — словно эхо, повторил другой генерал.
Замолчали и стали стараться заснуть; но голод решительно отгонял сон. Рябчики, индейки, поросята так и мелькали перед глазами, сочные, слегка подрумяненные, с огурцами, пикулями и другим салатом.
— Теперь я бы, кажется, свой собственный сапог съел! — сказал один генерал.
— Хороши тоже перчатки бывают, когда долго ношены! — вздохнул другой генерал.
Вдруг оба генерала взглянули друг на друга: в глазах их светился зловещий огонь, зубы стучали, из груди вылетало глухое рычание. Они начали медленно подползать друг к другу и в одно мгновение ока остервенились. Полетели клочья, раздался визг и оханье; генерал, который был учителем каллиграфии, откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил. Но вид текущей крови как будто образумил их.
— С нами крестная сила! — сказали они оба разом, — ведь этак мы друг друга съедим! И как мы попали сюда! кто тот злодей, который над нами такую штуку сыграл!
— Надо, ваше превосходительство, каким-нибудь разговором развлечься, а то у нас тут убийство будет! — проговорил один генерал.
— Начинайте! — отвечал другой генерал.
— Как, например, думаете вы, отчего солнце прежде восходит, а потом заходит, а не наоборот?
— Странный вы человек, ваше превосходительство: но ведь и вы прежде встаете, идете в департамент, там пишете, а потом ложитесь спать?
— Но отчего же не допустить такую перестановку: сперва ложусь спать, вижу различные сновидения, а потом встаю?
— Гм. да. А я, признаться, как служил в департаменте, всегда так думал: «Вот теперь утро, а потом будет день, а потом подадут ужинать — и спать пора!»
Но упоминовение об ужине обоих повергло в уныние и пресекло разговор в самом начале.
— Слышал я от одного доктора, что человек может долгое время своими собственными соками питаться, — начал опять один генерал.
— Да так-с. Собственные свои соки будто бы производят другие соки, эти, в свою очередь, еще производят соки, и так далее, покуда, наконец, соки совсем не прекратятся.
— Тогда надобно пищу какую-нибудь принять.
Одним словом, о чем ни начинали генералы разговор, он постоянно сводился на воспоминание об еде, и это еще более раздражало аппетит. Положили: разговоры прекратить, и, вспомнив о найденном нумере «Московских ведомостей», жадно принялись читать его.
«Вчера, — читал взволнованным голосом один генерал, — у почтенного начальника нашей древней столицы был парадный обед. Стол сервирован был на сто персон с роскошью изумительною. Дары всех стран назначили себе как бы рандеву на этом волшебном празднике. Тут была и „шекспинска стерлядь золотая“, и питомец лесов кавказских, — фазан, и, столь редкая в нашем севере в феврале месяце, земляника. »
— Тьфу ты, господи! да неужто ж, ваше превосходительство, не можете найти другого предмета? — воскликнул в отчаянии другой генерал и, взяв у товарища газету, прочел следующее:
«Из Тулы пишут: вчерашнего числа, по случаю поимки в реке Упе осетра (происшествие, которого не запомнят даже старожилы, тем более что в осетре был опознан частный пристав Б.), был в здешнем клубе фестиваль. Виновника торжества внесли на громадном деревянном блюде, обложенного огурчиками и держащего в пасти кусок зелени. Доктор П., бывший в тот же день дежурным старшиною, заботливо наблюдал, дабы все гости получили по куску. Подливка была самая разнообразная и даже почти прихотливая. »
— Позвольте, ваше превосходительство, и вы, кажется, не слишком осторожны в выборе чтения! — прервал первый генерал и, взяв, в свою очередь, газету, прочел:
«Из Вятки пишут: один из здешних старожилов изобрел следующий оригинальный способ приготовления ухи: взяв живого налима, предварительно его высечь; когда же, от огорчения, печень его увеличится. »
Генералы поникли головами. Все, на что бы они ни обратили взоры, — все свидетельствовало об еде. Собственные их мысли злоумышляли против них, ибо как они ни старались отгонять представления о бифштексах, но представления эти пробивали себе путь насильственным образом.
И вдруг генерала, который был учителем каллиграфии, озарило вдохновение.
— А что, ваше превосходительство, — сказал он радостно, — если бы нам найти мужика?
— То есть как же. мужика?
— Ну, да, простого мужика. какие обыкновенно бывают мужики! Он бы нам сейчас и булок бы подал, и рябчиков бы наловил, и рыбы!
— Гм. мужика. но где же его взять, этого мужика, когда его нет?
— Ка́к нет мужика — мужик везде есть, стоит только поискать его! Наверное, он где-нибудь спрятался, от работы отлынивает!
Мысль эта до того ободрила генералов, что они вскочили как встрепанные и пустились отыскивать мужика.
Долго они бродили по острову без всякого успеха, но, наконец, острый запах мякинного хлеба и кислой овчины навел их на след. Под деревом, брюхом кверху и подложив под голову кулак, спал громаднейший мужичина и самым нахальным образом уклонялся от работы. Негодованию генералов предела не было.
Встал мужичина: видит, что генералы строгие. Хотел было дать от них стречка, но они так и закоченели, вцепившись в него.
И зачал он перед ними действовать.
Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. Потом покопался в земле — и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потер их друг об дружку — и извлек огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец, развел огонь и напек столько разной провизии, что генералам пришло даже на мысль: «Не дать ли и тунеядцу частичку?»
Смотрели генералы на эти мужицкие старания, и сердца у них весело играли. Они уже забыли, что вчера чуть не умерли с голоду, а думали: «Вот как оно хорошо быть генералами — нигде не пропадешь!»
— Довольны ли вы, господа генералы? — спрашивал между тем мужичина-лежебок.
— Довольны, любезный друг, видим твое усердие! — отвечали генералы.
— Не позволите ли теперь отдохнуть?
— Отдохни, дружок, только свей прежде веревочку.
Набрал сейчас мужичина дикой конопли, размочил в воде, поколотил, помял — и к вечеру веревка была готова. Этою веревкою генералы привязали мужичину к дереву, чтоб не убег, а сами легли спать.
Прошел день, прошел другой; мужичина до того изловчился, что стал даже в пригоршне суп варить. Сделались наши генералы веселые, рыхлые, сытые, белые. Стали говорить, что вот они здесь на всем готовом живут, а в Петербурге между тем пенсии ихние всё накапливаются да накапливаются.
— А как вы думаете, ваше превосходительство, в самом ли деле было вавилонское столпотворение, или это только так, одно иносказание? — говорит, бывало, один генерал другому, позавтракавши.
— Думаю, ваше превосходительство, что было в самом деле, потому что иначе как же объяснить, что на свете существуют разные языки!
— Стало быть, и потоп был?
— И потоп был, потому что, в противном случае, как же было бы объяснить существование допотопных зверей? Тем более, что в «Московских ведомостях» повествуют.
— А не почитать ли нам «Московских ведомостей»?
Сыщут нумер, усядутся под тенью, прочтут от доски до доски, как ели в Москве, ели в Туле, ели в Пензе, ели в Рязани — и ничего, не тошнит!
Долго ли, коротко ли, однако генералы соскучились. Чаще и чаще стали они припоминать об оставленных ими в Петербурге кухарках и втихомолку даже поплакивали.
— Что-то теперь делается в Подьяческой, ваше превосходительство? — спрашивал один генерал другого.
— И не говорите, ваше превосходительство! все сердце изныло! — отвечал другой генерал.
— Хорошо-то оно хорошо здесь — слова нет! а все, знаете, как-то неловко барашку без ярочки! да и мундира тоже жалко!
— Еще как жалко-то! Особливо, как четвертого класса, так на одно шитье посмотреть, голова закружится!
И начали они нудить мужика: представь да представь их в Подьяческую! И что ж! оказалось, что мужик знает даже Подьяческую, что он там был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало!
— А ведь мы с Подьяческой генералы! — обрадовались генералы.
— А я, коли видели: висит человек снаружи дома, в ящике на веревке, и стену краской мажет, или по крыше словно муха ходит — это он самый я и есть! — отвечал мужик.
И начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися! И выстроил он корабль — не корабль, а такую посудину, чтоб можно было океан-море переплыть вплоть до самой Подьяческой.
— Ты смотри, однако, каналья, не утопи нас! — сказали генералы, увидев покачивавшуюся на волнах ладью.
— Будьте покойны, господа генералы, не впервой! — отвечал мужик и стал готовиться к отъезду.
Набрал мужик пуху лебяжьего мягкого и устлал им дно лодочки. Устлавши, уложил на дно генералов и, перекрестившись, поплыл. Сколько набрались страху генералы во время пути от бурь да от ветров разных, сколько они ругали мужичину за его тунеядство — этого ни пером описать, ни в сказке сказать. А мужик все гребет да гребет, да кормит генералов селедками.
Вот, наконец, и Нева-матушка, вот и Екатерининский славный канал, вот и Большая Подьяческая! Всплеснули кухарки руками, увидевши, какие у них генералы стали сытые, белые да веселые! Напились генералы кофею, наелись сдобных булок и надели мундиры. Поехали они в казначейство, и сколько тут денег загребли — того ни в сказке сказать, ни пером описать!
Однако, и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!