на какой язык похож арамейский язык

• Арамейский Дамаск
• Paddan Aram • Aram Rehob
• Aram Soba

• Ризон I
• Hezjon • Таб-Риммон
• Бен-Хадад I • Бен-Хадад II
• Бен-Хадад III • Азаил
• Hadadezer • Ризон II

Араме́йские языки (самоназвание — ܐܪܡܝܐ Armāyâ/Ārāmāyâ) — группа языков в составе семитской языковой семьи. В древности имперский арамейский язык выполнял роль лингва-франка на значительной территории Ближнего Востока, один из арамейских языков был одним из разговорных языков Палестины во времена Иисуса Христа.

Арамеями в древности называли группу западносемитских племён, кочевавших примерно на территории современной Сирии. Язык их (а точнее, группа родственных диалектов) был весьма близок ханаанейским языкам, в частности, ивриту. Арамеи никогда не образовывали единый народ и не имели единого государства. Язык их, тем не менее, вёл себя чрезвычайно экспансивно, непрерывно расширяя свою территорию.

Арамейский выполнял роль «лингва-франка» во всём регионе Ближнего Востока, вытеснив из употребления аккадский язык в Ассирии и Вавилонии. По-арамейски общались послы и купцы в Израиле и Иудее. Особенно усилилось положение арамейского языка в эпоху Древнеперсидского царства Ахеменидов (VI век до н. э. — IV век до н. э.), при которых он стал официальным языком империи.

В эллинистическую эпоху и вплоть до арабского завоевания (VII век н. э.) арамейский успешно конкурировал с греческим, оставляя за всеми остальными семитскими языками роль местных наречий.

Содержание

Состав

Все арамейские языки можно разделить на две большие группы: западные (Палестина, Дамаск) и восточные (центральная Сирия и Месопотамия). Наибольшее количество письменных памятников обеих групп сохранилось в еврейских источниках: таргумы, Иерусалимский Талмуд (западная группа), Вавилонский Талмуд (восточная группа). Помимо этих больших текстов встречается огромное количество меньших документов самого различного жанра, а также глосс (арамейских слов, вкраплённых в тексты на других языках). Лексические единицы арамейского происхождения заметны также в лексике современного языка идиш (предполагается, что еврейско-арамейские языки были основным средством общения евреев начиная с первых веков н.э. и вплоть до широкого распространения языка идиш).

История

На рубеже II и I тысячелетий до н. э. арамейский язык был распространён на части территории современной Сирии и в прилегающих районах Ирака. Первые арамейские памятники известны с IX в. до н. э. Они найдены на территории современной Сирии.

В хронологическом плане арамейские языки делятся на староарамейский, среднеарамейский и новоарамейский периоды. Эта периодизация основана на внутрилингвистических критериях и в общих чертах следует классификации арамейских языков, предложенной немецким арамеистом Клаусом Байером.

Совокупность арамейских языков и диалектов, использовавшихся и используемых евреями, называется еврейско-арамейскими языками. Для среднеарамейского периода их часто называют иудейско-арамейскими.

Староарамейский период

Язык памятников IX—VII веков до н. э. называется древний арамейский. В конце VII — начале VI веков до н. э. он уже использовался в качестве лингва-франка в Новоассирийской и Нововавилонской державах. Официальный язык Персидской империи VI—IV веков до н. э. именуется имперский арамейский. Его памятники известны по всему Ближнему Востоку: от Афганистана до Египта (в частности папирусный архив из Элефантины).

Для записи староарамейских текстов использовалось арамейское письмо, которое происходит из финикийского письма.

Среднеарамейский период

Во II в. н. э. появляются новые литературные среднеарамейские языки, основанные на современных им разговорных арамейских языках. Их расцвет приходится на 1-е тысячелетие, а упадок связан с арабским завоеванием и повсеместным вытеснением арамейских языков арабским в VII—IX веках. В этот период отчетливо прослеживается деление арамейских языков на западную и восточную группу, возникшее ещё видимо в староарамейский период.

Наиболее известные восточные арамейские языки, распространенные в северо-восточной Сирии и Месопотамии:

В Леванте в это время использовались западно-арамейские языки:

Все среднеарамейские языки использовали алфавит из 22 знаков. Сирийский и мандейский имели особые виды графики, вавилонский иудейский арамейский использовал т. н. квадратный шрифт, возникший из староарамейского курсива. Христианский палестинский арамейский пользовался сирийским письмом, самаритянский палестинский арамейский записан палеоеврейским курсивом.

С вторжением арабов начинается закат арамейского. Тем не менее в течение всего средневековья арамейский был в употреблении во многих местах на территории Сирии, Ирака, Ливана.

Следует также отметить, что на протяжении всего Средневековья и вплоть до сегодняшнего дня на еврейском диалекте арамейского языка продолжала и продолжает создаваться обширная раввинистическая литература. В частности, значительная часть галахических трудов традиционно создаётся на этом языке. Поскольку такая литература предназначается для относительно неширокого круга людей, получивших соответствующее образование, социальный статус арамейского языка в ортодоксальных еврейских общинах достаточно высок.

Новоарамейские языки

В новоарамейский период сохраняется деление арамейских языков на западную и восточную группы.

Западная группа представлена всего одним языком.

Восточная группа представлена большим количеством новоарамейских языков, распространённых к началу XX века в пределах Османской империи и Ирана, в основном среди носителей курдских языков: на юго-востоке современной Турции, на севере Ирака, в северо-западной части Ирана и северо-востоке Сирии. Отдельные островки переселенцев были представлены далеко за пределами Курдистана, в частности в восточной Армении, Азербайджане, Грузии, Хузистане и южном Ираке. Носители восточных новоарамейских языков в конфессиональном отношении отличаются от большинства окружающего населения тем, что относятся к религиозным меньшинствам Ближнего Востока: христиане, иудеи и мандеи. В течение XX вв. бо́льшая часть носителей восточных новоарамейских языков была либо уничтожена, либо вынуждена эмигрировать, прежде всего, в Европу (Швеция, Германия), США и Россию (вкл. Закавказье). Количество носителей новоарамейских языков к концу XX века составляло, по некоторым оценкам, около 400 тыс. человек. Общее число восточных новоарамейских языков неизвестно. Они делятся на три подгруппы:

Типологическая характеристика

Серьёзной проблемой арамеистики является то, что собственно арамейских текстов до нас дошло довольно много, но все они достаточно короткие. Короткие тексты вполне позволяют идентифицировать язык, исследовать его фонетику и, в меньшей степени, морфологию, но вот в том, что касается синтаксиса и словарного запаса, они малопродуктивны. Действительно обширная и богатая литература представлена либо иудео-арамейским (примерно половина книги Даниила и книги Ездры из Ветхого Завета, оба талмуда, причём они написаны на разных диалектах, книга Зогар, время написания которой, впрочем, часто относят к значительно более поздней эпохе, таргумы и масса галлахической раввинской литературы, которая продолжает пополняться), либо сирийским (переводы Ветхого и Нового Заветов Библии, большое количество христианской литературы, исторические хроники, поэзия) языками.

Источник

июл. 3, 2013

У меня складывается такое впечатление, что если не вся, то почти вся основная религиозная лексика заимствована в арабский язык ислама из арамейского языка сирийского христианства. Вот хотя бы небольшой список слов, которые или напрямую заимствованы из арамейского в арабский, или переосмыслены в арабском под влиянием родственных арамейских слов. На всякий случай дополнительно поясняю, что все эти слова были в употреблении у сирийских христиан за столетия до появления ислама.

Русский / арамейский / арабский

Бог / аллаhа / аллаhу
дух / руха / руху
духовный / рухана / руханий
ангел / малаха / малаку
душа / нафша / нафсу
помазанник / мəшиха / масиху
крест / Сəлива / Салибу
жрец / каhна / каhину
человек / аðам / адамий
пророк / нəвийа / набий
молитва / Сəлоθа / Салаwату
пост / Саwма / Саwму
благословение / буркəθа / баракату
притча / маθла / умθуляту
жертвенник / маðбəха / маðбаху
святой / Каддиша / Куддус
святыня / Кудша / Кудсу
воскресение / Кəйамта / Кийамату
вселенная / ‘олма / ‘аламу
владыка вселенной / риббона ðə-‘олма / раббу-ль-‘аламин
суд, закон, религия / дина / дину
судный день / йома ðə-ðина / йаwму-д-дини
верить / hаймэн / ’амана
вера / hаймануθа / ’иману
поклоняться / ‘əваð / ‘абада
сатана / саТана / шайТану
рай / пардайса / фирдаwсу
ад / гиhанна / джаhаннаму
грех / хəТаhа/хəТиθа / хаТи’ату
раскаиваться / тав / таба
раскаяние / тйавуθа / таwбату
мученик / саhда / шаhиду
мученичество / саhдуθа / шаhадату
милость / рахмэ / рахмату
праздник / ‘эðа / ‘иду
жертвоприношение / Курбана / Курбану
назорей, христианин / наСрайа / наСара
мир вам / шəлам лəхон / саляму ‘алейкум

Источник

Арамейский язык: кто и зачем изучает его в России?

Сергей Владимирович Лёзов — российский лингвист и правозащитник. Родился в 1954 году в Смоленске, окончил в 1981 году филологический факультет МГУ (кафедра романской филологии). В молодости участвовал в правозащитном движении: входил в редколлегию бюллетеня «Экспресс-Хроники» (1987–1990), Московской Хельсинкской группы (1989–1990). Кандидат филологических наук (1994 год, диссертация «История и герменевтика в изучении Нового Завета»). С 1992 года преподает в РГГУ, в Институте восточных культур и античности. Переводил на русский книги богословов Пауля Тиллиха и Рудольфа Бультмана, философа Мартина Бубера. Автор многочисленных работ по древнееврейскому, арамейскому и аккадскому языкам.

Среди семитских языков наряду с хорошо известными (скажем, арабский и иврит) есть и совсем редкие — и мертвые, и пока еще живые, но неинтересные порой даже самим носителям. О том, как, кому и зачем преподают эти языки, рассказывает лингвист Сергей Владимирович Лёзов, доцент Института восточных культур и античности РГГУ по кафедре истории и филологии Древнего Востока. Вопросы задавала Анна Мурадова, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. Института языкознания РАН.

— Поговорим вначале о языках, которые Вы преподаете. Я сама носитель новоарамейского языка и могу сказать: интерес к ним и в научной среде, и даже среди носителей этих языков весьма сдержанный.

— Один мой коллега из Гейдельберга, профессор Вернер Арнольд, сказал мне однажды: «Ты знаешь, новоарамейские языки преподаются в мире только в четырех университетах, в том числе в Москве!» Почему в Москве? Началось всё с моей специализации, Древней Сирии и Палестины. Стало быть, это изучение древнееврейского и арамейского. Я исходил из того, что независимо от финансирования в каждый данный момент арамеистическая научная повестка несравненно шире гебраистической. Необходимо ответить на те вопросы, которые наука поставила. Гебраистика, то есть изучение древнееврейского языка и Ветхого Завета, — отчасти популяризаторская дисциплина, общекультурная, так как заметного притока новых текстов не ожидается. И специалист по древнееврейскому языку и Ветхому Завету — это в каком-то смысле массовая профессия в Израиле и в Западной Европе, по очевидным причинам. В Израиле — это примерно как у нас классическая русская литература, в Германии — теологический факультет есть в каждом университете: надо учить будущих пастырей произносить умные еврейские и греческие слова с церковной кафедры.

Сергей Владимирович Лёзов

Что касается арамеистики, то тут научная потребность несравнимо больше. Тут поле непаханое! Необходимо издавать сирийские тексты. Студенты, к примеру, должны писать дипломные работы. Обычно это мучение — выбрать подходящую тему. На серьезную аналитическую работу по грамматике студент пока что не способен. А издать новый текст он может, он его читает, переводит, комментирует — и чувствует себя первопроходцем. Это просто и понятно. Декодировать текст — это то, чему мы его учим все годы. Огромная научная повестка в области современных арамейских языков, как правило бесписьменных. Можно заниматься полевой работой. Даже здесь, в Москве, этим успешно занимается мой коллега по кафедре Алексей Кимович Лявданский, контактирующий с носителями новоарамейских диалектов. У нас в РГГУ (на лингвистике) училась Кристина Беньяминова, она теперь записывает фольклорные тексты от своих родственников — носителей новоарамейского, под началом Алёши. А что для молодого филолога может быть интересней полевой работы? Да ничего. Наконец, можно заниматься историей арамейских языков, — то, над чем я сейчас работаю с молодыми коллегами. Арамейским языкам более трех тысяч лет, это глубочайший временной пласт! По глубине письменных свидетельств они сравнимы разве что с китайским языком. Это представляет большой интерес для исторического языкознания, но лингвистов часто отпугивает необходимость учить мертвые языки. Большинство предпочитает работать с грамматиками. Ни один лингвист еще не брался за создание истории арамейского языка. Однако задача существует, и наука рано или поздно ее решит. Без работы над новоарамейскими к этой задаче нельзя подступиться. Но специалисты по древним арамейским, как правило, не знают современных арамейских языков. Один из них, формулируя общее настроение в их цеху (и, вероятно, в оправдание своего дремучего невежества), написал как-то: «. a highly corrupt form of Aramaic is still spoken in three villages of Syria and in some few areas of Iraq». А «испорчены» они, продолжает наш писатель, под влиянием арабского, курдского и турецкого. Я стал заниматься новоарамейскими с нуля, когда мы с коллегами работали над первым томом «Семитских языков» в серии «Языки мира».

— Да, помню, как Вы сидели у нас в Институте языкознания и работали над этим томом.

— В этом томе я в какой-то мере отвечал за описание арамейских языков. И волей-неволей мне пришлось начать с того, чем человек обычно заканчивает свою литературную карьеру, то есть я написал общий очерк об арамейских языках, а уже потом стал заниматься решением конкретных научных задач. Сейчас, конечно, я бы написал всё это по-другому.

— В любом случае книга вышла очень полезная, причем не только для лингвистов. В московской ассирийской диаспоре она была нарасхват.

— Это приятно. Не все среднеарамейские языки удалось описать, к сожалению. Однако в томе дано наиболее полное на русском языке описание новоарамейских языков в их разнообразии. Когда мы работали над арамейским блоком этого тома, я стал учить язык туройо. Это один из самых архаичных современных арамейских языков, поэтому он важен для истории арамейского. Все языки, конечно же, одинаково заслуживают внимания. Но поскольку я занимаюсь историей глагола, мне интересен именно туройо.

— Всё это, несомненно, интересно в качестве объекта исследования, однако, насколько мне известно, в РГГУ сейчас возможны изменения, которые затруднят и преподавание редких языков, и штучно-ювелирную работу со студентами. Речь идет в том числе и о том, чтобы отказаться от групп с небольшим количеством студентов. Как это скажется на Вашей дисциплине?

— Я не настолько осведомлен, чтобы отвечать на вопросы об административных изменениях. Переговоры с ректором в компетенции директора института. Однако новый ректор на встрече с нами говорил о том, что желательно увеличить группы студентов до 12 человек. Я бы взялся.

— Но откуда они в таком количестве возьмутся и, главное, куда денутся после окончания учебы?

— Откуда возьмутся, я еще могу себе представить — у нас были случаи, когда мы набирали большие группы, 10–11 человек, но потом они разбегались кто куда, и правильно делали, потому что по специальности в таком количестве работать точно не смогут, их столько не нужно. Ну, выпустим мы 15 специалистов по арамейским языкам — работы по образованию они гарантированно не найдут. У нас-то эти языки преподаются преимущественно потому, что мы сами проявили инициативу. И строить планы на будущее мы не можем. Мы можем только говорить о нашем желании набирать студентов и учить их.

— Но ведь Вы не ограничиваетесь преподаванием в РГГУ? Насколько мне известно, Вы сейчас заняты подготовкой летней семитологической школы. Расскажите о ней, пожалуйста.

— Идея родилась так. Я давно хотел пообщаться с нашими украинскими коллегами и рассказал об этом Дмитрию Цолину, арамеисту из Острожской академии. И мы задумали провести летнюю школу в Остроге, это бывшая польская часть Западной Украины. Я сообщил об этом плане в нашей группе Aramaica на «Фейсбуке». И полтора десятка московских коллег тут же откликнулись, захотели преподавать в летней школе! Академический уровень лекторов будет высоким. Будут московские филологи-семитисты из числа лучших, будут наши коллеги из Западной Европы и Израиля. Ученики — из России, Украины, Белоруссии, Польши, возможно, из Израиля. Есть даже из Западной Европы. Пока еще рано говорить о подробностях, всё находится в стадии подготовки. Мы планируем три недели очень интенсивных занятий, чтобы студенты получили шанс открыть для себя новые миры. Мне хочется, чтобы люди обнаруживали что-то новое, что, возможно, изменит их мировоззрение и сознание. Понимаю, что это звучит наивно, но изменить жизнь людей с помощью новых знаний — вот моя дальняя цель.

— Напоследок расскажите, пожалуйста, о том, как создавалась ваша кафедра.

— Кафедру основал Леонид Ефимович Коган. Он из тех людей, кто умеет планировать свою жизнь на 20–30 лет вперед. Еще будучи студентом на восточном факультете в Питере, он приезжал к нам в РГГУ читать курсы лекций по семитской филологии. В 1996 году он поступил в аспирантуру Института восточных культур РГГУ. В 1997 году Лёня набрал свою первую группу студентов по специализации «История и филология Древней Месопотамии», и это было началом нашей кафедры. В 1999 году была впервые набрана группа «История и филология Древней Сирии-Палестины», эту специализацию сейчас курирую я. Потом на кафедре появились арабисты, в этом году будет третий набор. И четвертое наше направление — «Эфиопско-арабская филология», где из живых эфиосемитских языков изучается главным образом амхарский.

— Много ли у вас студентов?

— Из-за нерыночного характера специальности проходной балл по ЕГЭ у нас низкий, поэтому поначалу приходит много народу. Многие потом отсеиваются, потому что с первого семестра приходится много работать, зубрить, «рыть носом землю».

— Чем отличается обучение языкам Ближнего Востока у вас от обучения, скажем, в Институте стран Азии и Африки?

— Я не учился в ИСАА, только преподавал там древнееврейский и арамейский, так что могу судить лишь поверхностно. В ИСАА основное направление — практическое: упор делается на изучение живых литературных языков — скажем, стандартного арабского или хинди. Мы же учим не на переводчиков-синхронистов, а претендуем на то, чтоб растить ученых, прежде всего филологов.

— Как я понимаю, у вас штучная работа со студентами?

— А как же иначе?! К концу обучения у нас остается мало студентов, хотя бывало и так, что до конца курса добиралось человек шесть-семь, а это для нас много. Были случаи, когда из целой параллели оставался один студент. Однако и его трудоустройство — нелегкая задача. Рынок труда таков, что перспективы для столь редких специалистов отсутствуют. Выпускник мог бы претендовать на работу у нас же в институте, но это трудно осуществить по очевидным причинам, и чем дальше, тем будет труднее, так как бюджетное финансирование образования, как известно, сокращается. Есть и другой вариант: зацепиться где-нибудь в Германии или во Франции. Но там и своих молодых специалистов по Древнему Востоку девать некуда. Иной раз кажется, что наша ситуация до недавних пор была даже лучше западноевропейской, как это ни странно. Объясняется это вот как: на Западе устроено, скорее, по принципу «всё или ничего»: ученый либо получает в конце концов пожизненный контракт, «a tenure-track position», либо выбывает из ремесла. В России это более нюансировано: можно всю жизнь проработать старшим преподавателем без ученой степени — ничего особенного в этом нет.

— У нас, кельтологов, та же ситуация: наши языки не имеют никакой прикладной ценности и мало востребованы.

— Разумеется, ведь мы готовим тех, кто будет заниматься наукой. Рынок труда при этом не расширяется, а, наоборот, схлопывается, так как финансирование научных исследований уменьшается. Если у человека нет детей и он сам живет с родителями (короче, избавлен от «квартирного вопроса»), то на зарплату научного сотрудника еще как-то прожить можно — в конце концов, всегда существуют подработки. Еще бывают гранты. Но перспектива остается хронически неясной. Скорее всего, рано или поздно придется искать работу для выживания и заниматься наукой в свободное время. Но «работа для выживания», если она интересная и требует приложения мозгов, всё больше и больше затягивает человека. Способный человек (а у нас, как правило, другие не учатся) начинает представлять собой ценность уже на другом рынке труда. Постепенно наука уходит из его жизни. То есть если человек способный и не готовый к жизни без долгосрочных гарантий, то его силы пойдут туда, где будет материальная отдача.

— Все мы видели множество таких примеров, но всё же в РГГУ работают те, кто не стал отказываться от академической деятельности. Как они выживают?

— У нас ситуация неплохая, с некоторых пор нам стали больше платить. На еду хватает. Все строят свою жизнь по-разному, я не могу сказать за других. Если человек получает хоть какие-то деньги за исследования, которые составляют смысл его жизни, я считаю, это большое везение. Я для себя на такое изначально не рассчитывал. И я благодарен коллегам, студентам и самой судьбе за всё, что было и чего уже не отнять.

Источник

• ← на какой язык похож арабский язык
• на какой язык похож армянский по звучанию →