день каторжанина какого числа
Нерчинская каторга: как была устроена система дореволюционных тюрем?
Приблизительное время чтения: 4 мин.
Через нее прошли Достоевский и Чернышевский. Через нее прошли декабристы, революционеры-демократы, народовольцы. О ней мы читали в учебниках истории и в русской классической литературе. Но посмотреть, как русская каторга выглядела в реальности, сегодня очень трудно. Эти особые памятники прошлого находятся в плачевном состоянии, и через них не проходят туристические маршруты. О том, почему так важно их сохранить и чем тема каторги может быть интересна сегодня, рассказывает Александр Петров, помощник начальника Управления Минюста России по Забайкальскому краю.
Когда появилась каторга и что от нее сохранилось до наших дней?
История появления каторжной системы в России отсчитывается с XVIII века, с эпохи царствования Петра Великого. Именно тогда началось активное освоение рудников, где добывали различные полезные ископаемые. Повсюду стали открываться заводы, на которых перерабатывались металлы. Понадобилась рабочая сила. Тогда Петр решил отправлять на эти заводы провинившихся перед законом. Параллельно каторжан стали использовать и для строительства Санкт-Петербурга.
Работы каторжных в мастерских
Система поначалу была очень жестокой — многие преступники на этих рудниках и заводах погибали. Но постепенно условия содержания стали улучшать.
Во второй половине XVIII века началось активное освоение Забайкалья. Здесь, на Нерчинских рудниках, добывали серебро. Сюда стали отправлять каторжан, обустраивать их, постепенно создавать условия для жизни и труда, строить им деревянные бараки. Организацией процесса занимался Корпус горных инженеров. Это было военизированное формирование — все горные инженеры носили офицерские звания. Каторжане жили при этих горных заводах и работали.
Лазарет для каторжных в Нижне-Карийском промысле
С 1879 года вместе с образованием Главного тюремного управления в Забайкальском крае начали строить уже добротные каменные тюрьмы, более комфортные для проживания. Причем проектом Нерчинской каторги занимались профессиональные архитекторы. Эта была целая система тюрем, разбросанных по разным горным рудникам. Нерчинская каторга перестала существовать в 1917 году.
Свидание каторжных с семьями
Я долго изучал историю русской каторги, в том числе и Нерчинской, которая была основным местом ссылки на каторжные работы в Российской империи. Но если исторических документов достаточно, то от самих зданий сейчас сохранились лишь стены, фрагменты каких-то построек, а кое-где — только фундаменты. Но ведь это часть прошлого наших предков, а тюрьмы, как артефакты этого прошлого, — ценный исторический памятник, который необходимо оберегать.
Мне бы очень хотелось, чтобы когда-то был создан музей каторги, который дал бы возможность детально познакомиться с жизнью в неволе. Чтобы посетитель мог не только попасть в помещения, где находились каторжане, но и погрузиться в их бытовую жизнь, почувствовать на себе опыт человека в изоляции. Как выглядел главный символ каторжника — кандалы? Насколько они были тяжелые? Каковы были условия жизни на каторге? На чем они спали? Где работали? Чем питались?
Причем одним музеем ограничиваться не обязательно: большое путешествие по Кандальному пути могло бы стать одним из главных туристических маршрутов Забайкалья.
Я был в Китае и видел великолепные музеи на базе Порт-Артурской тюрьмы и Маньчжурского арестного дома, кстати, возведенных русскими в 1902 году во время строительства и эксплуатации Китайско-Восточной железной дороги. Эти музеи не только выглядят прекрасно — они пользуются большой популярностью среди приезжих туристов. Китайский опыт и убедил в мысли, что, во-первых, исторические тюрьмы можно с полным правом считать объектами нашего культурного наследия, сохранять их, а во-вторых, что в России должны появиться такие же музеи, для начала хотя бы — на Нерчинской каторге.
В чем отличие каторги от советских лагерей?
Очень часто приходится слышать, как эти две системы пытаются сравнивать, но на самом деле это не совсем корректно. Коренное отличие между ними заключалось в том, что советская лагерная система 30-х годов ХХ века была построена фактически на «утилизации» людей. Если имперской каторгой заменяли смертную казнь совершившим тяжкие преступления, то в годы политических репрессий люди могли попасть на каторгу без всякой вины, и отправляли их туда на верную гибель.
Я сам, например, вырос в Магаданской области и видел лагерные пункты, в которых находились заключенные советской эпохи. Их заставляли работать и жить практически под открытым небом — на Колыме тогда добывали золото. Зимовать зэкам приходилось в палатках при 60-градусном морозе. Кто выживет — тот выживет. На новый сезон привозили свежую «партию», и так год за годом. Что это, если не утилизация?
Имперская же каторга была построена совершенно по-другому. Здесь человек не только мог приносить реальную пользу обществу. Ему обеспечивали все необходимое для жизни, давали возможность социализироваться, начать жить иначе. При этом даже отъявленным злодеям, реальным государственным преступникам давали шанс. Вспомним хотя бы того же самого Николая Чернышевского — человека, чьи воззрения носили явно революционный характер. Его не уничтожают, как поступили бы, например, в Советском Союзе. Чернышевского отправляют на Нерчинскую каторгу.
Остатки тюремного здания в Кутомаре
Кроме того здесь важно учесть и демографическую проблему. Ведь уничтожая преступника, вы тем самым уничтожаете и его будущих потомков. Именно поэтому в Российской империи каторжника (за редким исключением) старались беречь, в том числе и ради его возможных детей.
Зарентуйская каторжная тюрьма
Многие из отсидевших на Нерчинской каторге выходили потом на свободу, заводили семьи. Причем они внесли существенный вклад в освоение Забайкалья. Духовной помощью каторжанам занималась Русская Православная Церковь. Сюда часто приходили священники для того, чтобы пообщаться с преступниками, кого-то поисповедовать, причастить. В зданиях каторжных тюрем имелись домовые церкви.
Школа в Алек-Заводе (здание Акатуйской тюрьмы)
Конечно все это лучше один раз увидеть, чтобы понять. Поэтому так важно сохранить памятники Нерчинской каторги и, возможно, создать здесь музей. Это будет не только особое пространство, благодаря которому станет возможным погрузиться в жизнь осужденного человека. Это будет попытка развенчать миф об исключительной бесчеловечности «имперского режима», попытка показать людям, как мало мы знаем о настоящей жизни и судьбах людей в неволе до революции.
«Фома» выходит в свет только благодаря поддержке неравнодушных людей. Чтобы наш проект развивался дальше, нам очень нужна ваша помощь. Даже небольшое, но регулярное пожертвование поможет нам планировать нашу работу и дальше говорить людям о самом важном!
Каторга | Что такое и как это было?
Что такое каторга и почему она так называлась?
Как каторга появилась на Руси?
Ранее правления Алексея Михайловича, на Руси практиковалась «выбытие с земли», то есть изгнание из страны. Но затем пришла идея высылать людей «на пашню», приписывать к «тягловым людям» и отправлять в Сибирь за добычей пушнины.
Скоро, стали очевидны экономические преимущества такого подхода и поток арестантов на каторгу стал нарастать!
Например в Сибирь выслали всех жителей Углича, после убийства там царевича, раскольников, жидовствующих и старообрядцев часто приговаривали именно к высылке в дальние районы страны.
Ссылке подлежали все члены семьи осужденного, что делало их также полноценными работниками на новом месте.
«положить на плаху и, от оной подняв, бить вместо смерти без пощады и послать в ссылку с женами и детьми, и быть им на каторгах в работе»
Каторжные работы и ссылка определялись за торговлю русской обувью с дегтем, за несанкционированное ношение русского платья и бороды, за один или два разбоя, «если смертоубийства не учинили», за продажу «нездорового какого харча и мертвечины».
Чтобы предотвратить побеги, из мест явно грозящих мучительной смертью, каторжанам вырезали нос или вырывали ноздри, лоб клеймили железом, а затем клеймо натирали порохом, чтоб нельзя было смыть.
За укрывательство беглых каторжан полагалась немедленная смертная казнь.
Многие каторжане после побега или окончания срока становились разбойниками, что сказывалось на нравах в правопорядке там, где они проживали.
— Что ж ты, батька, — говорит сын отцу, — посылал меня на добычу: вон я мужика зарезал и всего-то луковицу нашел.
— Дурак! Луковица, ан копейка. Сто душ — сто луковиц, вот те и рубль.
Анекдот из Нерчинской тюрьмы о каторжанах
Развитие каторги, как основного инструмента колонизации страны
Каторжанин в кандалах
Труд каторжан обычно оказывался неэффективным. Первыми от них отказались военные, затем их перестали ссылать в крепости, так как прекратилось их возведение, затем, массовая гибель заключенных от болезней в рудниках, заставила власти принять меры по лучшему обращению с ними, что уменьшало экономический эффект.
Ведь теперь на них приходилось тратиться.
Основной контингент каторжных составляли уголовники.
В периоды обострения в стране социально-политической ситуации каторге подвергались участники народных движений (К.А. Булавина, Е.И. Пугачева), крестьянских, городских, казачьих, солдатских восстаний и бунтов, число восстаний доходило до 200 в год и число участников было весьма внушительным.
С появлением и развитием в России революционного и национально-освободительного движения на каторгу стали ссылать их участников — восставших декбаристов, польских повстанцев, петрашевцев, народовольцев, социалистов и других, которые составляли особую категорию политических каторжан.
На рубеже XIX— XX вв. среди политкаторжан численно преобладали рабочие, социал-демократы и эсеры.
Как жили каторжане?
Условия каторги были тяжелыми. Бараки не отапливались, люди жили в страшной тесноте, отчего регулярно возникали эпидемии и конфликты.
Недоедание, тяжелый труд и побои постоянно сопутствовали каторжанам.
Часто заключенные бунтовали, совершали массовые самоубийства или просто бежали от невыносимых условий жизни.
Тайга или приютит горемык, или убьет, но все это лучше жизни каторжанина.
Помимо основой, существовала и неформальная иерархия, которая потом перекочевала в тюрьмы СССР.
Лидер поселения, которого называли «Иван», держал запасы продуктов «общак» и распределял его между заключенными, нередко ему доверяли и деньги арестантской артели!
Но за это он отвечал за порядок и перед руководством охраны.
Сместить «Ивана» без согласия всех заключенных, администрация лагеря не могла.
Когда на каторгу массово хлынули политические, они также завели своих Иванов, общак, а также написали свод правил жизни каторжан и нормы поведения между своими, которые усвоили все заключенные.
Но между политическими и уголовниками были напряженные отношения, часто заканчивающиеся дракой и резней.
И из опыта прошлых лет, и из моих личных наблюдений я пришел к убеждению, что административная ссылка по политическим причинам гораздо скорее может еще более испортить и характер, и направление человека, чем поставить его на истинный путь.
Переход от обеспеченной вполне жизни к скудному существованию, от жизни в обществе к полнейшему отсутствию такового, от более или менее деятельной жизни к вынужденному бездействию производит настолько губительное влияние, что нередко стали попадаться между политическими ссыльными случаи помешательства, попыток к самоубийству и даже самоубийства.
Из отчета архангелогородского губернатора
Женщины на каторге в Сибири
Каторжане на строительстве железной дороги
В 1899 году, в России существовали 875 мест отбывания наказания каторжанами. Среднесуточное количество каторжан в стране достигало 14 000 человек и примерно 2000 человек ежегодно осуждались к каторжным работам.
Но при этом, в учет не попадали не приписанные к работам по состоянию здоровья или тяжести преступления, отбывающие наказание в виде поселения и т.п.
Фактически, порядка 40 000 ежегодно были каторжанами.
Основными центрами концентрации были Сахалин, Иркутск, Усть-Каменогорск, Харьков, Рига, Вологда, Орел, Ярославль
Оценка явления каторги в России
Заключенные на этапе
Существует две полярные точки зрения.
Первая: каторга чудовищный механизм уничтожения, невероятной жестокости и не имевший аналогов в мире.
Вторая: каторга была обычным явлением того времени, где условия были на порядок гуманнее, чем куда позже, в системе ГУЛАГ.
Истина где-то посередине.
Российская империя была сословным, кастовым обществом, что определяло и условия содержания на каторге.
Крестьяне содержались в жутких условиях, грязи, скученности, пешком переходили сотни километров до места ссылки, умирая по дороге и подвергаясь истязаниям от охраны и местного населения.
«Перед нами отворилась дверь и, словно из погреба, в котором застоялась несколько лет вода и не было сделано отдушин, нас облила струя промозглого, спершегося, гнилого воздуха, теплого, правда, но едва выносимого для дыхания.
Мы с трудом переводили последнее, с трудом могли опомниться и прийти в себя, чтобы видеть, как суетливо и торопливо соскочили с нар все закованные ноги и тотчас же, тут подле, вытянулись в струнку, руки по швам, по-солдатски.
Многие были в заплатанных полушубках внакидку, насколько успели; большая часть просто в рубашках, которые когда-то были белые, но теперь грязны до невозможности.
Мы всё это видели, видели на этот раз большую казарму, в середине которой в два ряда положены были деревянные нары; те же нары обходили кругом, около стены казармы.
На нарах валялись кое-какие лоскутья, рвань, тоненькие как блины матрацы, измызганные за долгий срок полушубки, и вся эта ничтожная, не имеющая никакой цены и достоинства собственность людей, лишенных доброго имени, лишенных той же собственности.
Вопиющая, кричащая бедность и нагота крутом нас, бедность и несчастье, которые вдобавок еще замкнуты в гнилое жилище, окружены гнилым воздухом, дышат отравою его до цинги, ступают босыми ногами с жестких нар на грязный, холодный и мокрый пол.
Нечистота пола превзошла всякое вероятие; на нем пальца на два накипело какой-то зловонной слизи, по которой скользили наши ноги».
Дворяне, несмотря на тяжесть содеянного, вполне комфортно отбывали срок, редко привлекались к работам, выписывали газеты и занимались самообразованием. Зачастую наказание для террористов-народовольцев или эсеров, а потом и большевиков, было весьма умеренным.
Большинство большевицких лидеров, включая Джугашвили, проживали в ссылке в едва ли не санаторных условиях и многочисленные побеги устраивали по причине скорее халатности и безразличия охраны, чем личной удали.
Брат Якова Свердлова, Вениамин, прибыв в Томск, поле побега, отправился в городскую баню. Парясь, он вдруг увидел напротив, на полке, знакомое лицо — стражника из Нарыма.
Выскочив, стал одеваться. Стражник за ним. Тогда Свердлов приложил палец к губам и протянул стражнику двадцать пять рублей. Разошлись с миром. Свердлов благополучно добрался до Лондона.
Женщины также были каторжанами, особенно много их было среди политических. Почти сразу они становились объектом сексуальной эксплуатации со стороны надзирателей и других каторжан.
Женщина совершает преступление, и суд приговаривает ее к наказанию, ее присылают на Сахалин; картину прибытия транспорта каторжных женщин здесь описывают так: пришел пароход, и женщин привели в пост Александровский; тотчас же являются начальствующие люди, чиновники и выбирают из них себе прислугу по вкусу, за ними по чинам идут надзиратели и тоже подбирают себе по вкусу сожительниц, затем идут поселенцы и каторжные. Смотрины и сговор кончаются тут же.
Оставшихся женщин пересылают в другие округа в сожительство, а если они остаются, так сказать, за штатом, то их помещают в Александровскую тюрьму.
Подходящих и интересных работ для женщин здесь еще не придумали, и вот, чем умирать от скуки в тюрьме, женщины предпочитают идти в сожительство, все-таки хоть какая-нибудь да свобода.
К чему это ведет?
Женщина перестает уважать в себе человека, и это толкает ее к разврату. И он здесь распространен, как нигде; разврат грязный, циничный. И вот каторга, наказание, цель которого должна быть в исправлении, наоборот, губит женщину.
Весь Сахалин заражен известными болезнями..
Каторга Нерчинской тюрьмы
Аналоги каторги были в большинстве стран тогдашей Европы: Гвиана во Франции, где тропики и рудники доводили смертность до 100% в первый год, Австралия для Англии, горные копи в Турции, даже в Японии были и существует поныне своя каторга.
Этапирование заключенных на большие расстояния всегда было очень непростой задачей для государства и тяжким испытанием для миллионов арестантов. По подсчетам историков, с 1761 по 1782 год, по Сибирскому тракту проследовало в ссылку и заключение около 60 тысяч человек обоего пола. До начала XIX века в среднем уходило «по этапу» в Сибирь чуть больше двух тысяч человек в год.
В Сибирь по этапу
Огромные расстояния России подарило присоединение Сибири в XVI веке. Бескрайние просторы к востоку от Урала стали не только источником сверхприбылей от мехового экспорта на Запад, но и естественной, созданной самой природой «зоной» для заключенных. Поэтому практически сразу вслед за первопроходцами на Восток двинулись колонны ссыльных.
В 1597 году полсотни жителей Углича, обвиненных по делу об убийстве царевича Дмитрия, сослали за Урал строить Пелымский острог. В русской истории они считаются первыми ссыльными в Сибирь.
По подсчетам историков, до 1645 года, за первые полвека после присоединения Сибири, за Урал в заключение и ссылку было отправлено около 1500 человек. Цифра очень внушительная для тюремного населения России тех лет.
При этом протопоп был привилегированным ссыльным, близко знакомым с царём и патриархом. Простым заключенным приходилось преодолевать большую часть этого мучительного пути своими ногами, в кандалах и колодках.
К началу XVIII века в Сибири насчитывалось около 25 тысяч заключенных и ссыльных. Их доля в составе русского населения к востоку от Урала составляла около 10%. Уголовная ссылка в Сибирь в то время была бессрочной, многомесячное и даже многолетнее перемещение за Урал было сложной и для многих непосильной задачей. Обратный путь был по карману очень немногим, только аристократам и государственным служащим.
Первые русские ссыльные в Забайкалье появились в 1681 году. Только по прямой от Москвы до берега озера Байкал свыше 4000 километров, сам же Сибирский тракт от столицы до Иркутска насчитывал свыше 7000 вёрст. Не случайно эта дорога почти сразу получила неофициальное наименование «кандального тракта».
По подсчетам историков, с 1761 по 1782 год, по Сибирскому тракту проследовало в ссылку и заключение около 60 тысяч человек обоего пола. До начала XIX века в среднем уходило «по этапу» в Сибирь чуть больше двух тысяч человек в год. После наполеоновских войн, когда закончилось строительство самого восточного участка Сибирского тракта от Томска до Иркутска, численность сибирских «этапов» резко возрастает – до 8 тысяч ежегодно в период царствования императора Николая I.
Сибирский тракт. Изображение: музей истории дорожного дела в Томской области
Либеральные реформы царя Александра II оборачиваются еще более резким всплеском численности этапируемых в Сибирь – 296582 человека за период с 1862 по 1881 годы, то есть около 15 тысяч в год. К этому времени тюремная статистика позволяет уже точно подсчитать численность заключенных в России.
Общее число сосланных в Сибирь с 1807 по 1898 годы составило 864823 человека. По данным Тюремного управления Российской империи на 1 января 1898 года в Сибири насчитывалось 309265 ссыльных и 64683 членов их семей. По отношению к населению всей Сибири ссыльные составляли 5,4%.
Начиная с 1597 года до конца XIX столетия и открытия железной дороги в Сибирь было «этапировано» свыше миллиона ссыльных и каторжных. Сотни и даже тысячи вёрст они прошли пешком, в цепях, от этапа к этапу.
В XVII–XVIII веках арестантов отправляли к месту отбывания наказания от случая к случаю, в сопровождении стрельцов Сибирского приказа. Такое перемещение значительного количества людей на тысячи километров, через несколько климатических зон, на протяжении нескольких месяцев, а то и лет, требовало особой организации и постоянного внимания со стороны местных и центральных властей.
Доставкой колодников в Сибирь ведал Сибирский, а затем Сыскной приказ. Осуждённые отправлялись «за Уральский камень» не регулярно, шли под присмотром так называемых «нарочных посыльщиков», на которых возлагалась полная ответственность за их возможный «упуск». В ряде документов начала XVIII столетия сохранились наказы конвоирам: «…убегут у тебя колодники или ты сам, взяв с них откуп, отпустишь, то воеводы будут бить тебя кнутом и сошлют самого вместо тех людей, которых вел ты в ссылку».
Арестанты шли в Сибирь пешком, закованные в ножные кандалы и «ручные железы», нередко несколько человек соединялись вместе цепью. Самые важные преступники следовали «в колодах» или в железных ошейниках на цепи, а менее важные – просто в кандалах. С конца XVII столетия этапируемых каторжан клеймили и рвали ноздри.
При Петре I значительная часть арестантов направлялась не в Сибирь, а на строительство каналов и гребцами галерного флота на Балтике. Однако первая пересыльная тюрьма для этапов в Сибирь была построена именно в начале царствования первого императора. О ее строительстве известно из наказа воеводам Верхотурского острога (ныне Свердловская область) от 1 сентября 1697 года: «А для присланных вновь в сибирские городы всяких ссыльных людей на Верхотурье в пристойном месте сделать тюрьму крепкую и держать новоприсланных ссыльных людей, до отпусков в низовые сибирские городы… А как приспеет время отпуску их в низовые сибирские городы, отпускать их под караулом в те городы по московским росписям, кого куда сослать будет указано…»
Какого-либо питания этапируемым не полагалось. Вместо этого им разрешалось питаться за собственный счет или просить милостыню. Однако во время долгого пути по Сибири зачастую приходилось идти по совершенно безлюдным местам, и тогда этапируемые голодали и умирали. Сохранившиеся архивные документы приводят примеры такой смертности. Так в 1697 году «боярский сын» Петр Мелешкин повел из Тобольска в Нерчинск этап ссыльных в числе 624 душ, но к месту назначения пришли только 403 человека. Из 2151 арестантов, отправленных из Соликамска опять же в Нерчинск, за семь недель этапирования умерло от голода и болезней 517 ссыльных.
В XVIII века сложились первые устойчивые маршруты этапирования. Ссылаемые в Сибирь арестанты за зиму свозились в Самару или Калугу. Здесь они дожидались летнего времени и затем отправлялись за Урал. По Оке и Волге до Казани, от Казани по реке Кама до Перми, далее пешком через горы Урала до Верхотурского острога, затем по сибирским рекам до Тобольска и через Томск до Иркутска и Нерчинска.
Первая в истории России попытка гуманизировать жизнь заключенных произошла в 1754 году, когда запретили вырезать ноздри у конвоируемых в Сибирь женщин – указ императрицы Елизаветы гласил: «Колодникам мужеска пола ноздри вырезать и знаки ставить положено в томъ разсуждении, чтобы они из ссылки побегов чинить не дерзали, а женска пола из таких отдаленных в Сибири мест побегов чинить не может…»
Хотя первые попытки систематизировать и упорядочить этапы были предприняты ещё при Петре I, но для создания единообразного и более-менее четко работающего механизма потребовался ещё целый век. Автором классической системы «кандальных» этапов стал один из самых либеральных политиков начала XIX столетия Михаил Сперанский.
«Этапные» реформы начались из-за банальной нехватки солдат для конвоирования арестантов на дальние этапы – шли наполеоновские войны. Первоначально, в 1807 году этапирование в Сибирь попытались возложить на «служилых башкиров и мещеряков» – аналог казачества среди «инородцев» Урала. Башкирское ополчение явно не справлялось с конвойной службой и через три года эту задачу возложили на сибирских «городовых казаков». И только в 1817 году, когда по завершении войн в Европе закончился и дефицит солдат, были сформированы особые «этапные команды» из солдат и офицеров Отдельного корпуса внутренней стражи (аналога внутренних войск). В том же году, царским указом от 25 декабря было отменено «рвание» ноздрей у арестантов, этапируемых за Урал.
В 1822 году Михаил Сперанский по итогам своего пребывания на посту генерал-губернатора Сибири разработал «Устав о ссыльных» и «Устав об этапах в сибирских губерниях». Впервые в истории России была создана единообразная система этапирования арестантов на огромные расстояния от Москвы до Сибири. Также был законодательно закреплён и сам термин «Этап», хотя в административных документах он употреблялся ещё с XVIII века, когда владение французским языком вошло в базовое образование русского дворянства и большинство технической терминологии того времени шло в мир из Франции. Так что русский «этап», во всех его смыслах, включая тюремный, происходит от французского «Etape» – шаг, ступень.
Прежде всего «Устав об этапах» определил порядок деятельности госорганов, занимавшихся перемещением арестантов. Был создан специальный единый орган управления этапами – Тобольский приказ и его филиалы на местах, называвшиеся «Экспедициями о ссыльных». Существовали казанская, томская, енисейская и иркутская «экспедиции», а на всём Сибирском «кандальном» тракте от Москвы до Байкала были созданы «этапные» и «полуэтапные» тюрьмы-остроги, располагавшиеся друг от друга на расстоянии в 15–30 верст – именно столько могли пройти закованные в кандалы арестанты за световой день.
Siberia_-vrez2.jpg Тобольский приказ о ссыльных получал из всех судебных учреждений Российской империи специальные извещения о приговоренных к каторге и ссылаемых на поселение, а также предписания об административной высылке от Министерства внутренних дел, генерал-губернаторов и губернаторов. На основании этих приговоров и распоряжений Тобольский приказ и распределял всех каторжан и ссыльных по всей Сибири. Однако при том несовершенстве бюрократического документооборота распределение арестантов занимало массу времени, что приводило к многомесячному ожиданию и скоплению в этапных острогах массы заключённых.
Именно тогда в казённых документах, а затем и в народном языке появилось понятие «мест не столь отдалённых», как иносказательный аналог тюремного заключения. По уложению о наказаниях в Российской империи ссылка преступников делилась на два вида – «в отдаленные места» (в Восточную Сибирь и Забайкалье) и в «места не столь отдаленные» (Урал, Западная Сибирь и Кавказ).
2 копейки за этап без «шнура»
С 1822 года впервые у этапируемых арестантов появились документы — «статейный список», который составлялся в двух экземплярах и содержал всю важнейшую информацию о конвоируемом: характеристику внешних данных, биографию, информацию о преступлении и мере наказания. Один экземпляр «статейного списка» отправлялся в Тобольский приказ, второй передавался конвойной страже и вместе с арестантом шел по этапу. Кроме индивидуального «статейного списка» составлялся список всех подконвойных – так называемый, «партионный список».
«Устав об этапах» детальнейшим образом регламентировал организацию перемещения арестантов. Вот для примера один из параграфов главы третьей «Движение партий»: «§ 41. Движение каждой партии, приемля начало в назначенный по расписанию недельный день на границе Тобольской губернии с Пермскою и в городах Тобольске, Томске и Красноярске по всему пути продолжается с точностью по назначению, так что на каждую станцию вступает партия один раз в неделю и в известный притом день».
Параграф 75-й «Устава об этапах» подробно регламентировал и меры насилия конвоя к арестантам. Конвоируемый, «оказывавший во время следования неповиновение к исполнению установленного порядка», подлежал «легкому телесному наказанию». С «явно буйствующим» надлежало поступить «по всей строгости», а в отношении «отважившихся нападать на конвойных» следовало уже «действовать оружием». «Употребить оружие» можно было также и против беглого, «который, не сдаваясь конвойным, угрожать им будет…»
По этапу арестанты того времени шли пешком, в цепях. До 1822 года применение кандалов не регламентировалось, в них заковывали всех этапируемых, не взирая на пол и возраст. Для удобства конвоиров арестантов сковывали на одну цепь, иногда по нескольку десятков человек и без разделения полов. Очевидцы сообщали, что иногда мужчины и женщины на этапах оставались прикованы друг к другу по нескольку недель.
В 1822 году государство попыталось упорядочить и смягчить «кандальную» практику. Отныне ножные кандалы употреблялись только для лиц мужского пола, женщинам на этапе полагались только ручные оковы. Вес кандалов был ограничен 5 фунтами (около 2,5 кг), а охватывающие конечности обручи кандалов полагалось обшивать кожей, чтобы металл не ранил кожу арестантов.
С 1824 году на этапировании для предупреждения побегов использовались «ручные укрепления» – так в официальных документах тех лет именовались длинные железные прутья. На каждый такой прут надевалось по десять наручников с арестантами и в таком виде этапируемые передвигались многие вёрсты до следующего этапного острога. Так как эту систему предложил Иоганн Дибич, в то время начальник генштаба российской армии, то на жаргоне конвойных её прозвали «прутом Дибича». Среди же арестантов этот прут именовали «шнуром».
По указу Сената от 1830 года узникам, отправляемым в Сибирь по этапу, чтобы затруднить возможность побега, ежемесячно наполовину брили головы. Так и двигались по Сибирскому тракту длинные колонны арестантов, нанизанных по десятку «на шнур» с обритыми наполовину головами, многие с выжженными клеймами на лбу и щеках – «Кот» (каторжник), «Г» (грабитель), «В» (вор).
Однако даже такая система этапирования была шагом вперед по сравнению с этапной практикой XVII-XVIII веков. Теперь узников полагалось хотя бы кормить и размещать под крышей в этапных тюрьмах, разделяя по разным камерам мужчин и женщин.
Впрочем, практика исполнения законов, как всегда имела свои особенности. В 1828 году в Сибирь был командирован полковник корпуса жандармов Александр Маслов. Он должен был изучить, как работает недавно созданная новая система этапирования. Отчёт высокопоставленного жандарма вышел безрадостным – предписанные «Уставом об этапах» этапные тюрьмы строились с поистине сибирским размахом коррупции и казнокрадства. Так по сведениям Маслова, большинство подрядчиков, строивших эти тюрьмы, были подставными лицами, за которыми скрывались губернские чиновники. Местная администрация незаконно заставляла крестьян бесплатно возить лес и работать на постройке этапных острогов.
Само же строительство велось плохо. Полковник Маслов докладывал в Петербург, что нет «ни одного этапа, выстроенного с надлежащей прочностью, и они уже начали приходить в разрушение». Печи в этих административных «новостройках» зачастую были сложены из необожженного кирпича и ко времени приезда Маслова уже разваливались. Крыши, сделанные из сырого тёса, рассохлись, и дождь лил сквозь них на арестантов. Из такого же сырого леса были сложены и стены тюрем, ветер свободно гулял в камерах, «все покоробилось и стропила погнулись». Через неделю после ремонта в десяти этапных тюрьмах в углах камер проверяющие обнаружили снег, а в одной этапной тюрьме – даже груды снега вдоль всей стены под нарами.
Колонна ссыльных, первая половина XIX века. Репродукция: РИА Новости
Не меньшая коррупция процветала и на самих этапах. Декабрист Василий Колесников, в 1827-28 годах прошедший по этапу от Петербурга до Иркутска, вспоминал, что тюремная администрация и конвойные буквально выжимали из арестантов деньги за всё. Например, существовала такая такса – за 2 копейки в день конвойные соглашались не приковывать арестанта к «пруту Дибича» во время перехода между этапами. Если денег у этапируемого не было, то начальник конвоя соглашался удержать их «из кормовых сумм», тех денег, что полагались арестанту на пропитания во время этапа.
За деньги арестантам доставлялась водка, разрешались азартные игры в карты, допускались мужчины в женские камеры. По словам Колесникова, на «полуэтапах», в малых этапных тюрьмах, расположенных подальше от глаз высокого начальства, женщин обычно помещали на ночь в одной комнате с конвойными солдатами.
Этап в эпоху либеральных реформ
В 60-е годы XIX века, в эпоху реформ Александра II, попытались либерализовать и конвойную практику. В 1863 году отменили телесные наказания для заключенных женщин и клеймление этапируемых в Сибирь. В следующем 1864 году Министерство внутренних дел Российской империи ввело новые правила этапирования – пешее перемещение закованных арестантов начали частично заменять транспортировкой на конных повозках.
От Москвы на Нижний Новгород шёл Владимирский тракт, прозванный в народе «кандальным» – первая и самая обжитая, цивилизованная часть огромного Сибирского тракта. Приговорённые к каторге мужского пола шли пешком, женщин и ссыльных частично перевозили на повозках.
Лев Толстой в конце XIX века специально несколько раз проехался по Владимирскому «кандальному» тракту, чтобы изучить этапирование арестантов. И в своём позднем романе «Воскресение» он описывает такой этап:
«С громом отворились ворота, бряцанье цепей стало слышнее, и на улицу вышли конвойные солдаты в белых кителях, с ружьями и расстановились правильным широким кругом перед воротами. Когда они установились, послышалась новая команда, и парами стали выходить арестанты в блинообразных шапках на бритых головах, с мешками за плечами, волоча закованные ноги и махая одной свободной рукой, а другой придерживая мешок за спиной.
Сначала шли каторжные мужчины, все в одинаковых серых штанах и халатах с тузами на спинах… Звеня кандалами, пройдя шагов десять, останавливались и покорно размещались, по четыре в ряд, друг за другом. Вслед за этими, без остановки, потекли из ворот такие же бритые, без ножных кандалов, но скованные рука с рукой наручнями, люди в таких же одеждах. Это были ссыльные… Они так же бойко выходили, останавливались и размещались также по четыре в ряд. Потом шли женщины, тоже по порядку, сначала – каторжные, в острожных серых кафтанах и косынках, потом – женщины ссыльные и добровольно следующие, в своих городских и деревенских одеждах. Некоторые из женщин несли грудных детей за полами серых кафтанов.
С женщинами шли на своих ногах дети, мальчики и девочки. Дети эти, как жеребята в табуне, жались между арестантками. Мужчины становились молча, только изредка покашливая или делая отрывистые замечания. Среди женщин же слышен был несмолкаемый говор… Несмотря на то, что всех арестантов считали в стенах тюрьмы, конвойные стали опять считать, сверяя с прежним счетом. Когда всех вновь перечли, конвойный офицер скомандовал что-то, и в толпе произошло смятение. Слабые мужчины, женщины и дети, перегоняя друг друга, направились к подводам и стали размещать на них мешки и потом сами влезать на них…
Несколько арестантов, сняв шапки, подошли к конвойному офицеру, о чем-то прося его. Они просились на подводы. Конвойный офицер молча, не глядя на просителя, затягивался папиросой, и как потом вдруг замахнулся своей короткой рукой на арестанта, и тот, втянув бритую голову в плечи, ожидая удара, отскочил от него. – Я тебя так произведу в дворянство, что будешь помнить! Дойдешь пешком! – прокричал офицер. Одного только шатающегося длинного старика в ножных кандалах офицер пустил на подводу…»
Лев Толстой, 1895 год. Репродукция: А. Беленький / РИА Новости
От Нижнего Новгорода этапная дорога проходила через Нижегородскую, Казанскую, Вятскую губернии до Перми. Всего от Нижнего Новгорода до Перми насчитывалось 42 перехода-этапа, на их преодоление у арестантских партий уходило 59 дней этапирования.
Зимой арестантов перевозили в санях, летом на простых телегах. Этапирование прекращалось во время весенней и осенней распутицы на две недели. Подобные колонны саней или повозок именовались «арестанстким поездом».
Сидений или скамеек для арестантов не предусматривалось, вместо них делались веревочные «переплёты», прикрепленные к краям повозки. На каждой повозке размещалось по четыре арестанта и по одному конвойному, сидевшему рядом с извозчиком.
Для предупреждения побегов, вместо ручных и ножных кандалов и общей цепи из «прутьев Дибича», при этапировании «арестантским поездом» использовалась особая цепь на ногу арестанта длиной в аршин (примерно 70 см), ее конец крепился к повозке замком. Замеченных в буйстве, неповиновении или «покушении к побегу» приковывали к телегам или саням цепью за руки.
Ключи от цепей вручались унтер-офицеру, заведовавшему «поездом». Он бессменно осуществлял руководство на всем пути следования. Рядовые конвоиры сменялись на каждой «этапной станции».
С ночлежных этапов «арестантский поезд» отправлялся в 5–6 часов утра и двигался весь световой день со средней скоростью 8 вёрст в час. По правилам через каждые два часа «поезд» останавливался на 10 минут.
Во время этапирования арестанты получали питание из расчёта 10 копеек в сутки на человека для «низких сословий» (крестьян и мещан) и 15 копеек для высших сословий (арестантов из дворянства, духовенства и купечества). Ежедневно утром каждому этапируемому полагалось выдавать по фунту (почти полкило) хлеба и по половине фунта вареной говядины или рыбы с солью.
Царские бюрократы тщательно подсчитали, что в период правления Александра II стоимость перемещения одного арестанта от Нижнего Новгорода до Тюмени обходилась государству в 17 рублей 97 с половиной копеек.
Нижний Новгород – ветер северный
Во второй половине XIX века железные дороги произвели революцию не только в экономике и военном деле, но и в этапировании заключённых. В 1862 году начала работу железная дорога, связавшая Москву и Нижний Новгород. А через два года вышло первое положение МВД о железнодорожной перевозке арестантов.
Для этапирования использовались особые поезда из восьми вагонов. Каждый из них вмещал до 60 человек. Плата за провоз арестантов определялась в 50 копеек серебром за вагон с каждой версты пути.
Нижний Новгород превратился в важный перевалочный пункт по доставке арестантских партий на длительном этапном маршруте от Варшавы и Санкт-Петербурга до Перми и Тюмени и далее по всей Сибири до Иркутска и каторг Забайкалья. Из всех дальних губерний Российской империи арестантов свозили по железным дорогам до Нижнего Новгорода.
В 1877 году император Александр II утвердил единое для всей империи «Положение о перевозках арестантов по железным дорогам». Во время железнодорожных этапов арестанты снабжались «сухой пищей». В сутки на человека полагалось 3 фунта (1 кг 200 граммов) хлеба с солью. В «скоромные дни» полагалось полфунта вареного мяса, а в постные дни арестантам давали вареную рыбу. Причем специально запрещалось выдавать сельдь, сушеную, сырую или соленую рыбу.
К началу царствования императора Александра III сложился следующий порядок этапирования. Ежегодно в течение зимы арестанты свозились со всех европейских губерний Российской империи в тюрьмы Москвы и Нижнего Новгорода. Нижний Новгород тогда вообще был своеобразной тюремной столицей – в его окрестностях располагалось семь каменных и два деревянных «тюремных замка», вместительных по меркам того времени пересыльных тюрем.
С конца апреля большие партии арестантов отправлялись из Москвы в Нижний Новгород по железной дороге специальными поездами. К этому времени реки уже вскрывались ото льда и от Нижнего Новгорода до Перми три раза в две недели каторжан и ссыльных сплавляли на баржах.
Вековая Восточная Сибирь
Из Перми в Екатеринбург большие этапы отправлялись два раза в неделю. На этом отрезке проходили смешанные партии – ссыльные на телегах или санях, каторжане пешком. При отправке из Екатеринбурга до Тюмени арестантские партии уже дробились на более мелкие по 100–150 человек. Из Тюмени по всей Восточной Сибири и в Забайкалье арестанты следовали в места отбытия наказания уже круглый год, как это именовалось в бюрократических документах – «пеше-этапным ходом».
В Восточной Сибири железная дорога появится только в самом конце XIX века, поэтому пешие этапы будут действовать долго. Так на территории Иркутской губернии в 1881 году действовало 28 этапов и полуэтапов, по которым, согласно вековым традициям, пешим порядком перегонялись колонны арестантов. Иркутск был главной перевалочной базой этапного пути по Восточной Сибири. Здесь «кандальный путь» раздваивался – часть арестантов отправлялась за Байкал, на Нерченские казенные заводы и рудники, другие этапировались на север, в Якутию.
Пригнанные с запада по Сибирскому тракту партии арестантов в Иркутске размещали в двух крупнейших тюрьмах Восточной Сибири – в Александровской центральной каторжной тюрьме или в Александровской пересыльной, расположенной рядом. Уже в этих тюрьмах формировались партии в несколько десятков, а то и сотен человек, которые в сопровождении конвоя отправлялись к месту отбывания наказания. Если арестанты попадали в «Александровский централ» поздней зимой, то обычно ждали до лета, и только в июне, после весенней распутицы, двигались дальше.
В Забайкалье до печально знаменитой на всю Россию Нерченской каторги насчитывалось еще 33 этапа, которые пешие арестанты преодолевали за полтора месяца пути. Через само озеро Байкал арестантов переправляли на специальных судах, называвшихся паузками. Это были огромные плоты, на которых были построены бараки с нарами. До 1886 года арестантские партии на Якутск отправлялись пешим порядком. Позже их начали сплавлять по реке Лене на таких же плотах-паузках.
Подвозка ссыльно-каторжными строительных материалов к постройкам в Горном Зерентуе. Нерчинская каторга, конец XIX века. Фото: Алексей Кузнецов / runivers.ru
Согласно «Инструкции о приеме, отправлении и препровождении ссыльных», одобренной генерал-губернатором Восточной Сибири бароном Платоном Фредериксом 13 июня 1876 года, «на ссыльных как на летней, так и на зимней одежде неупустительно вышивается: у следующих в каторжную работу по два, а следующих на поселение – по одному четырехугольному лоскуту на спине до двух вершков во все стороны отличительного цвета от одежды». Именно за такие метки арестантской одежды каторжники в те времена на воровском жаргоне именовались «бубновыми» Кроме того, по инструкции барона Фредерикса, арестанты мужского пола, приговоренные к каторжным работам и принадлежавшие до осуждения к низшим сословиям, отправлялись на этапы с выбритой правой частью головы.
Каждую этапную команду возглавлял офицер – всего в Иркутской губернии тогда конвоированием и этапированием зеков занимались 686 служащих, в том числе 3 фельдшера. Размеры жалованья солдат и младших офицеров этапных команд были очень невелики: фельдфебель получал 24 рубля, унтер-офицер – 18, ефрейтор – 2 рубля 85 копеек, а рядовому полагалось на 15 копеек меньше, чем ефрейтору.
Офицеры, занятые в конвойной службе, зарабатывали по тем временам прилично. Во время препровождения арестантов им выплачивались суточные деньги по 1 рублю в день каждому, «порционные и приварочные деньги», по 5 копеек в сутки каждому «на улучшение пищи». В награду за исправную службу – то есть этапирование без побегов – офицеры конвойных команд ежегодно получали премию в размере годового оклада.
Этапирование арестантов по Сибирскому тракту было делом затратным. В конце XIX века перемещение одного осужденного в Сибирь обходилась в среднем в 125 рублей. Но это только прямые расходы, а с учетом всех косвенных – на содержание «этапных замков», конвойной стражи и т.п. – эта цифра уже возрастала до 300 рублей, суммы очень внушительной для того времени. К началу XX столетия Главное тюремное управление Российской империи тратило на этапирование заключенных в Сибирь не менее четверти своего бюджета.
Завершение строительства Транссибирской железнодорожной магистрали существенно изменило условия этапирования арестантов. 12 февраля 1897 года последовало «высочайшее повеление» царя Николая II, согласно которому отправление из центральной России в Сибирь партий ссыльных и каторжан следовало совершать исключительно по железной дороге. Пешее движение арестантских партий по главному Сибирскому тракту отменялось, все этапы и полуэтапы были закрыты. 23 февраля 1904 года был ликвидирован Тобольский приказ, все его обязанности и архивы были переданы Главному тюремному управлению.
В начале XX века арестантские этапы передвигались по железной дороге в строго отведенные дни, в основном один раз в неделю. В 1910 году в практику пересылки арестантов был введен новый тип специального вагона на 72 и 48 мест. Тот самый «столыпинский вагон». Внутри он делился на несколько помещений, одно – для арестантов, другое – для конвойной команды. В конце вагона имелось отделение для котла автономного парового отопления и котла-«кипятильника» для чая.
Отделение для арестантов было забрано мелкой решеткой, позволявшей конвою постоянно наблюдать за этапируемыми, которые располагались на привинченных к полу скамьях. Для освещения на высоте двух метров были прорезаны небольшие окна размером 20 на 30 сантиметров, забранные железными прутьями.
Во время такого железнодорожного этапа арестанты снабжались пищей из расчета 10 копеек «кормовых денег» в стуки. На больших станциях в Челябинске, Красноярске и Иркутске этапируемые получали горячую пищу.
Сопровождение арестантов осуществлялось чинами конвойной стражи, специальной службы, созданной для этапирования арестантов и охраны тюрем в 1886 году. Конвойная стража считалась частью вооруженных сил, но находилась в оперативном подчинении Главного тюремного управления.
В 1907 году был утвержден «Устав конвойной службы» из 13 глав и 484 статей, подробно регламентировавших структуру конвойной стражи, систему этапирования, права и обязанности конвоиров
Накануне 1917 года по всей огромной Российской империи функционировало 537 конвойных команд. По штату в них служило почти 12 тысяч офицеров и «нижних чинов». 511 конвойных команд охраняли этапы в европейской части империи, 19 – в Сибири и 7 – в Туркестане (Средней Азии).
В последний год существования Российской империи чины конвойной стражи этапировали арестантов по 219 постоянным маршрутам на 36 линиях железных дорог. Так же действовало 40 постоянных маршрутов этапирования заключенных и ссыльных по рекам Урала и Сибири. В Сибири сохранялись и пешие этапы – 219 постоянных маршрутов по пешим трактам общей протяженностью почти 28 тысяч верст.
В дни революции конвойная стража не отличилась верностью монархии. Уже 12 марта 1917 года начальник конвойной стражи генерал-майор Николай Лукьянов подписал приказ с призывом проявить лояльность и верность по отношению к Временному правительству. Удивительно, но главный конвоир Российской империи сохранил свою должность и после Октябрьской революции – до мая 1918 года он уже без генеральских погон возглавлял конвойную стражу Наркомата юстиции, подчиняясь наркому Исааку Штейнбергу, левому эсеру, которого в 1907 году этапировал в качестве ссыльного в Тобольскую губернию.
Последний глава царских этапов расстанется с жизнью в 1937 году – и что не менее удивительно для этого года, умрёт он своей смертью в возрасте 76 лет, до конца получая пенсию от советской власти.